Летний сад - Вересов Дмитрий (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Ночная посетительница тем временем отыскала лампу, и холл заведения залил уютный, приглушенный свет. Болтон, боясь пошевелиться, с досады кусал губы. А если это не она? Но ни малейшей возможности вести наблюдение за гостьей! Как же он не предусмотрел такой поворот дела?! Трогать же гардину – чревато. Послышались женские шаги на лестнице, ведущей на второй этаж. Восемнадцать ступенек – девятнадцать шагов. Болтон мысленно фиксировал их счет. Семнадцать, восемнадцать…
Увлеченный счетом он чуть было не пропустил подъезжающий автомобиль. Судя по звуку мотора – приехали его люди. Он немного расслабился. Мало ли в Англии рыжих девок! Сейчас все разъяснится, но он все равно готов к любому повороту событий.
– Смотри-ка, Перси, кто-то еще приехал!
Через молочную сетку легкой занавески Болтон видел только Палпа. Что касается Одуна, скрытого за углом здания, то здесь зрение Болтона было бессильно. А на слух… Проклятые кафры были для него все на один манер – и по тяжелым, резким запахам тела, и по старательному выговору английских слов.
– Крутая тачка, брат! Мне бы такую!
– Да ты знаешь, сколько она стоит?!
– Наплевать, главное, чтобы Болтон заплатил положенное, а машинку эту и угнать можно!
Дегенераты! Болтона перекосило от гнева. Выходить или подождать? Что они там застряли у этой машины и что там за машина такая?
– Как ты думаешь, Болтон сегодня заплатит или, как всегда, растянет удовольствие?
– Не выйдет с рассрочками, мокруха – это святое!
Дэннис медленно отвел полу пиджака и, стараясь не касаться гардины, переместился поближе к входу. Сейчас будет вам полный расчет. А девка? Если спустится, то и ей не повезет. Звук шагов на крыльце. Открываемая дверь.
– Свет горит, значит, нас ждут. Наверное, и выпивка приготовлена для славных тружеников, а, как ты думаешь?
Дэннис аккуратно прихватил край гардины двумя пальцами. Свинчатка в нижний угол была зашита заранее, и он был уверен, что тяжелое полотно послушно отойдет в сторону не хуже деревянной двери. Потом быстрый поиск цели, два контрольных, и всё, Дэннис Болтон растворится в синем космосе английской ночи.
Дыхание чуть сбилось, и он замешкался на несколько мгновений, чтобы его восстановить. Раз, два, три!
Рука резко отмахнула штапельную завесь и с одновременным полушагом вперед он поднял пистолет.
Но чужая пуля первой ударила Болтона в плечо. Он вскрикнул, отвлекая противника и запоминая, куда упал пистолет, и сразу же нырнул за гардину.
Одновременно с этим огромный негр, исполнявший роль Одуна, закрыл собой предателя Палпа и оттеснил опекаемого в дальний сумрак холла.
Элис, Эймс и Кроу в наступившей секундной тишине увидели, как из-под украшенного бахромой гардинного среза показалась смуглая мужская кисть и потянулась к лежащему на полу оружию.
– Господа, – тихий, сухой голос Кроу нарушил молчание, и тут же, словно по команде, громкая работа трех пистолетных стволов наполнила батальными звуками холл фермы «Джигзз». Едкий пороховой дым казенных боеприпасов резал глаза и першил в носоглотке.
Стрельба стихла так же дружно, как и началась. Вхолостую цокнули бойки, и стрелки выщелкнули пустые магазины. Сэр Арчибальд положил свой «питон» на стойку портье и медленно подошел к изорванной пулями занавеси.
Он аккуратно разобрал окровавленные обрывки ткани и увидел белое лицо тяжело, с хрипом, дышащего Болтона.
– Это была жадность, Дэннис, только жадность. Джейн я тебе не отдал бы ни за что…
Американец конвульсивно задергал головой, в уголках его рта выступили кровавые пузыри.
– У меня есть… Я куплю… Жизнь… Ключи… Перстни…
Но предсмертные хрипы мешали ему говорить. Болтон попытался ухватить Кроу за штанину, но смуглая рука с широко расставленными пальцами не нашла намеченной цели. Он в последний раз дернул головой и затих.
Глава 5
…когда небо дышит осенью
– И совершенно не забивайте себе голову этой ерундой! Подумаешь, второй разряд! Вы, Альбиночка, руками собираетесь работать или этим самым разрядом? – Моисей Наппельбаум кружил вокруг кроильного стола, недоуменно вскидывая руки. Альбина, с зареванным лицом, сидела прямо поверх наваленного на столешницу кроя и часто, нервически-мелко, вздрагивала всем телом.
– Вы работаете с людьми, детка, и это им решать, стали вы мастером, проведя год у старого Наппельбаума, или нет. Людям, а не комиссии! Заказчик пойдет к вам, как он ходит на Богданову-Чеснокову в Музкомедию или на Пиэху в «Октябрьский»! К вам, а не к вашему разряду! Да, только так и не иначе! – Старик остановился и положил сухую руку на плечо девушки. – Ох-хо-хо! Альбиночка, вы разрываете мне сердце! Думаете, старому Моисею приятно наблюдать, как тускнеет светлейший венец его наставнической деятельности? – Закройщик пристально посмотрел в лицо ученицы. – Немедленно утрите слезы и улыбнитесь!
Альбина попыталась выполнить его просьбу, но у нее ничего не получилось – лишь только на покрасневшем от переживаний лице девушки появилась хорошо знакомая ближним улыбка, силы оставили ее, и улыбка сменилась мученической гримасой. Альбина вновь, закрыв лицо руками, разрыдалась.
– Тихо, тихо, – пришептывал Наппельбаум, поглаживая Альбинино плечо. – Я сейчас пойду в кондитерскую и принесу что-нибудь сладкое из того, что вы любите. Жизнь продолжается, и окончание вашей науки необходимо отметить. Иначе… Иначе это будет не по-людски… Итак, Альбина, быстро сознавайтесь, какое лакомство вам больше всего нравится? Помните, Наппельбауму в этом деле доверять нельзя, он, кроме весовой подсолнечной халвы, ничего другого не признает.
– Торт, – тихо проговорила Альбина, не отнимая рук от лица.
– Шикарно! Какой же?
– «Полярный» – мой любимый…
Второй год подряд лето становилось наиболее событийным периодом в семействе Вихоревых. К завершению периода белых ночей подходили первые поминальные годовщины Эльжбеты Станиславовны и Ванды, а сразу за ними последовало окончание Альбининого ученичества и совпавшее с ним по времени официальное сватовство Олега Швецова. Это были события из тех, что вносятся семейными биографами в фамильные летописи и далее передаются из поколения в поколение.
Что касается памятных траурных дат, то и отец, и дочь одинаково готовились к их приближению, временно отложив все прочие дела и обязательства. Хлопоты, связанные с капитальным обустройством места семейного захоронения, требовали постоянного пребывания Вихоревых на кладбище, поскольку основные работы проводились нанятыми работниками, что подразумевало большой расход времени, душевных сил на надзор за качеством исполняемых работ и наличных денег. В основном эта часть забот легла на Альбину, поскольку Марлену Андреевичу досталось в скорбный удел обивание высоких порогов, за которыми только и можно было разрешить все бюрократические препоны, связанные с кладбищенскими правилами. Параллельная с тем снабженческая деятельность, при всеобщем дефиците качественных стройматериалов и природного камня, также находилась в ведении Марлена Андреевича и также требовала нанесения визитов к высоким порогам, но уже иных советских ведомств. Коллеги, круг знакомых и прочие окружающие с пониманием отнеслись к заботам Вихоревых, и если и напоминали о себе и своих соболезнованиях, то только вечерами, по телефону.
Единственное исключение составлял Олег Швецов. На правах близкого друга Альбины и ее «официального молодого человека» он постоянно сопровождал девушку на кладбище, что в большей степени способствовало эффективной работе небритых строителей, аккредитованных при кладбищенской конторе. Много времени проводя в дороге, поскольку на кладбище молодые люди добирались на автомобиле Олега, Альбина однажды почувствовала себя готовой к самостоятельному управлению автотранспортным средством, а ее друг и спутник охотно предложил свои услуги в качестве первого инструктора и свой автомобиль – в качестве учебной машины.
