Лазурный берег, или Поющие в терновнике 3 - Сторидж Пола (книга жизни .TXT) 📗
Как ни странно, но администрация тюрьмы, так же, как и остальные заключенные, испытывали к нему нечто вроде уважения, смешанного со страхом, – человек, взорвавший пассажирский авиалайнер, по-видимому, никаких других эмоций в таком месте вызывать не мог.
Изредка его навещали какие-то незнакомые люди, представляясь юристами, посланными «одним знакомым из Белфаста по имени Уистен», давали ему для подписи какие-то документы.
Патрик подписывал их, не читая.
Юристы выспрашивали что-то, советовали, что надо говорить, и чего – не надо.
За эти полгода заключенный, снедаемый тоской по детям, настолько потерял вкус к жизни, что его больше ничего не интересовало – как это ни странно, даже собственное освобождение.
А на то, что оно возможно, люди, посланные О'Рурком, неоднократно намекали, и более чем прозрачно…
Повседневная жизнь потеряла для Патрика всякий смысл, и он теперь хотел только одного – чтобы его оставили в покое…
Тюрьма для особо опасных преступников, расположенная в юго-западной части Шеффилда, внешне никогда не производила на прохожих такого гнетущего впечатления, какое обычно производят подобного рода заведения – видимо потому, что помещалась она в огромном старом дворце, принадлежавшему ранее какому-то разорившемуся аристократу.
В основной части этой тюрьмы были камеры и резиденция начальника; к этой центральной части высотой в три этажа, с зубчатым карнизом и круглой, также зубчатой башней, по высоте равной где-то одной трети здания, примыкали двухэтажные крылья, завершавшиеся опять-таки зубчатыми башенками.
Весь ансамбль несколько напоминал средневековый замок, что, с точки зрения ответственных чиновников из Министерства юстиции, делало комплекс очень похожим на тюрьму. Фасад здания, высотой не более десяти метров в средней части и восьми по бокам, отступал от улицы метров на сорок в глубину; от крыльев в обе стороны тянулась пятиметровой высоты каменная стена, увитая колючей проволокой, замыкавшая весь квартал.
Здание это, построенное в конце прошлого века, в год смерти королевы Виктории, не производило обыкновенного мрачного впечатления еще и потому, что центральные его окна были широкими, без решеток, а в двух верхних этажах – даже занавешенными гардинами, что придавало всему фасаду вид жилой и весьма приятный…
Несмотря на довольно-таки цивильный вид этой тюрьмы, она всегда считалась одним из самых серьезных заведений подобного рода во всей Великобритании – во всяком случае, за все ее историю отсюда еще никто не убежал – ни мрачные уголовники, современные Джеки-потрошители, отбывавшие здесь пожизненное заключение, ни инициаторы массовых забастовок в середине пятидесятых, ни ирландские террористы, отбывающие тут пожизненное заключение еще с конца семидесятых, ни какие-то грязные проходимцы, обвиненные в прошлом году в шпионаже в пользу одной из стран Ближнего Востока, ни члены масонской ложи «П-2», входившие в итальянскую мафию, (многие из которых были арестованы на территории Англии и по британским законам попавшие под местную юрисдикцию), обосновавшиеся в этой тюрьме с недавних времен…
А теперь, в конце восьмидесятых, убежать отсюда было практически невозможно еще и по той причине, что все здание тюрьмы было буквально нашпиговано подслушивающей и подсматривающей аппаратурой…
Потрепанный «ровер», пронзительно скрипнув тормозами, остановился у этого здания.
Дверь автомобиля открылась, и оттуда вышел немолодой уже мужчина в темно-синем плаще. Подойдя к полицейскому у входа, он предъявил тому свое служебное удостоверение.
Полицейский, как и положено внимательно ознакомившись с ним, вежливо приложил руку к лаковому козырьку и с явным уважением в голосе произнес:
– Прошу вас…
Видимо, посетитель городской тюрьмы бывал тут неоднократно, и потому без особого труда ориентировался в хитросплетениях коридоров.
Пройдя в левое крыло, где находилась тюремная больница, в обществе охранника, он очутился перед массивными коваными дверями и, обернувшись к сопровождавшему его полицейскому, спросил:
– Здесь?
Тот кивнул.
– Да, тут.
Вынув тяжелую связку ключей, охранник открыл дверь и впустил туда своего спутника.
Услышав за спиной ржавый скрип несмазанных петель, посетитель только поежился.
Тюремная камера, в которой очутился посетитель, несколько отличалась от других; мебель, привинченная к полу, была округлых форм, чтобы нельзя было пораниться об углы; стены, выкрашенные в белый цвет, были обиты пробкой – такой интерьер обычно бывает в камерах, где содержатся преступники, находящиеся на привилегированном положении…
Неожиданно откуда-то сбоку послышался знакомый голос:
– Добрый день…
Следователь – а это был тот самый следователь, который с самого начала вел дело О'Хары, приветливо улыбнувшись, произнес:
– Добрый день… А для вас сегодня он действительно добрый…
Патрик равнодушно посмотрел на своего гостя и уселся на кровать.
– А что такое? – спросил он каким-то тусклым голосом, не глядя на следователя.
– Суд рассмотрел вашу апелляцию, провел повторное расследование, и теперь, мистер О'Хара, я уполномочен сообщить, что вы признаны невиновным в совершении того преступления… Правда, суд постановил наложить на вас штраф за дачу ложных показаний, но, учитывая, что вы уже полтора года провели в тюрьме, ограничился мизерной суммой – сто фунтов. Кстати говоря, эти деньги за вас уже внесены каким-то лицом, пожелавшим остаться неизвестным… – доброжелательно улыбнувшись, следователь добавил: – с завтрашнего дня, после оформления некоторых формальностей вы свободны, мистер Патрик О'Хара…
На следующий день, когда Патрик, чувствуя себя в цивильной одежде, от которой он давно уже отвык, очень неловко, вышел из ворот тюрьмы, к нему подошел какой-то человек и коротко кивнул в сторону стоявшего на той стороне улицы «плимута».
– Мистер О'Хара, вас очень просят пройти в машину.
Патрик, ничего не отвечая и ничему не удивляясь, пошел за этим человеком.
В машине за рулем сидел ни кто иной как Уистен О'Рурк.
Улыбнувшись бывшему заключенному, он с чувством пожал ему руку и произнес:
– Ну, поздравляю…
Патрик равнодушно ответил на рукопожатие и поинтересовался – скорее из вежливости:
– С чем?
– С возвращением на свободу… Вот видите, – назидательно произнес Уистен, – все получилось так, как я и говорил… Я ведь не обманул вас – правда? Кстати, деньги, четыреста тысяч, вы получите сразу же, как вернетесь в Белфаст… Они положены в банк на ваше имя, – и Уистен протянул ему необходимые документы, после чего вновь произнес: – вот видите, а вы думали, что я вас обману? Нет, все в порядке…
Патрик кивнул.
– Да.
– Ну что – поехали куда-нибудь в ресторан, поужинаем? – предложил Уистен.
– Хорошо…
В ресторане О'Рурк, заказав самые лучшие блюда и самые дорогие и тонкие вина, с теплой улыбкой посмотрел на недавнего заключенного.
– Еще что-нибудь?
Тот отрицательно покачал головой.
– Того, что вы заказали, более чем достаточно, – ответил Патрик.
Уистен поморщился.
– Я не об этом.
– О чем же?
– Ну, может быть, вам не хочется возвращаться в Белфаст? Может быть, вы хотите уехать в какую-нибудь экзотическую страну? Помните, мы же тогда, вечером, у вас на кухне договаривались…
Тяжело вздохнув, Патрик изрек:
– Нет, я возвращаюсь в Ольстер.
– Ну, ваше дело…
– И я бы хотел увидеть своих детей.
Лицо Уистена в одночасье помрачнело.
– Боюсь, что это невозможно, – произнес он, прикуривая.
– Почему? – неожиданно громко, на весь зал воскликнул Патрик. – Почему? Ведь вы обещали!
Выпустив из носа струйку голубоватого дыма, Уистен объяснил:
– Дело в том, что пока вы сидели в тюрьме, ваших детей усыновили…
– Что? – вне себя от изумления, воскликнул Патрик. – Что вы сказали?
