Котов обижать не рекомендуется - Михалкова Елена Ивановна (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
Света пошатнулась.
Дочери?!
Как? Подождите, повторите! Наверное, Света неправильно расслышала. «Одинаковые подарки мне и своей дочери»?!
– Что вы сказали? – прошептала она. – Про дочь?
– Милая, повторять дважды – это весьма утомительно. Я сказала, что иногда Серафимович привозит нам одинаковые подарки. К счастью, не всегда. Но чаще, чем хотелось бы.
Свете захотелось снова сесть. И желательно было бы прислониться к какой-нибудь прочной стене, которая сможет выдержать вес ее распухшей головы.
– Дочери… – ошарашенным эхом повторила она. – Так это его дочери…
– Уж не знаю, где он их подобрал и почему решил что это моя пара, – Анна сделала небрежный жест рукой, означавший, что она не собирается ломать голову над подобной ерундой. – Хорошо, что вы напомнили мне о них. Надо вернуть. Терпеть не могу прикасаться к чужим вещам, они несут на себе ауру хозяев. Подумать только, я могла бы их даже надеть! Фи!
Стрельникову передернуло. Это было непроизвольное движение, не оставившее у Светы ни малейших сомнений в ее чувствах к дочери Серафимовича.
– Дочери… Простите, как ее зовут?
Но Света уже знала ответ. Знала до того, как Анна Васильевна уставилась на нее сверху вниз. До того, как актриса пространно высказалась о поразительной невнимательности некоторых. До того, как напомнила, что у обоих, старшего Серафимовича и младшей, совершенно одинаковые глаза – черные, будто перезрелые сливы, и Света могла бы заметить это.
– Неужели вы не знали, что Лера – дочь Петра Ивановича?
– Кто бы мне об этом сообщил… – пробормотала Света.
– Поздний ребенок, – не слушая ее, заявила Анна. – С ее матерью они в разводе. К счастью, это не тот случай, когда на детях гениев природа отдыхает.
Анна Васильевна милостиво улыбнулась. Вообще-то говоря, она была уверена, что в Лере нет и десятой доли таланта Серафимовича. Но почему бы и не поиграть в великодушие!
– Будет дождь, – известила актриса, глядя в чистое, как вымытая тарелка, голубое небо. – Простите, я вас покину. Этого пса нельзя оставлять надолго в одиночестве. Что бы вы ни говорили, он невыносим! Разбрасывает еду по всей кухне! Этого можно избежать, лишь поставив ему тридцать три плошки, а в каждую по чуть-чуть корма, буквально на дне. Тогда он ест аккуратно.
Света потрясенно молчала.
– Что ж, до свидания, – попрощалась Анна, приглядываясь к ней.
Она отошла на шаг и обернулась:
– Милая моя, с вами все в порядке? Вы застыли как столб.
Света и чувствовала себя столбом. В который врезалась машина или трактор. Лучше трактор, он тяжелее и больше.
Столб не упал, но загудел от основания до самой макушки.
– Все нормально, – не своим голосом выговорила она. – Большое спасибо.
– Нет, все-таки вы странная девушка, – развеселилась Анна Васильевна. – За что спасибо? Я вам ничем не помогла.
И пошла к дому, размахивая коробкой с диском как дамской сумочкой.
Глядя ей вслед, Света почувствовала, что сравнение со столбом все-таки было неправильным. Во взаимоотношениях столба и трактора она явно шуршала бы колесами. Ехал трактор себе по склону, набирал скорость, разгонялся, и вдруг – бац! – столб. Подвеска в одну сторону, кабина – в другую, шарики и подшипники разбросаны вокруг.
А роль препятствия сыграла Стрельникова. Сыграла, надо отдать ей должное, блестяще. Вряд ли можно было эффективнее затормозить разогнавшуюся Свету.
«Я вам ничем не помогла», – сказала Анна Васильевна на прощанье.
Но она ошиблась.
Несколькими словами Стрельникова разрушила все, что они с Дроздом напридумывали. Но эти же слова сыграли роль катализатора. Воспоминания всколыхнулись, словно морская вода, и Света начала погружаться все глубже и глубже в зеленоватую мглу, вдруг обернувшуюся солнечным днем – тем, где ей навстречу по узкой тропинке вдоль забора шел бородатый человек с осунувшимся лицом.
Поразительно – эта встреча случилась совсем недавно, если считать в человеческом исчислении, но в мыслях Светы занимала место где-то на одной полке с событиями далекого прошлого. Должно быть, оттого, что и человек этот теперь тоже принадлежал прошлому.
Двигаясь медлительно, словно пловец, преодолевающий сопротивление тугой воды, Света вошла за провожатым в дом. Один за другим перед глазами вспыхивали кадры, сохранившиеся в памяти. Внутренняя фотокамера запечатлела и образы, и звуки: и прохладу стен, и скрип половиц, и запах немного отсыревшего старого деревянного дома, напоминавший аромат белого гриба. Перед ней маячила спина в клетчатой рубашке, на локте из прорехи торчали нитки, как травинки. Под ногами то и дело попадался хлам, но на этот раз обходить его было легко, ведь ее движения были замедлены. В тот раз она боялась споткнуться, а теперь у нее хватило времени рассмотреть внимательно все, что тогда она заметила лишь мельком.
Света обвела взглядом коридор, на стенах которого мелькала зеленоватая рябь – то ли от колышущихся штор, то ли от воды за окнами. Она погрузилась вслед за этим днем, уже ушедшим в историю, и перебирает находки, словно водолаз на затонувшем корабле.
Вода времени еще не успела разъесть сохранившихся на дне воспоминаний.
Вот рукав белого халата, не дававший ей покоя. Так и остаться ему загадкой, на которую ей не найти ответа. Вот истрепанная корзина, дырявая, как сеть. Дальше, идем дальше. Ей нужны не тряпки, не ручка от швабры, не остов пишущей машинки на комоде, даже не пистолет, угрюмо поблескивающий под листами бумами. Она сейчас словно ребенок, пытающийся найти на картинке, заполненной предметами, тот единственный, что подойдет под заданный контур. Если ей удастся, значит, она победила.
И она нашла. Не один, а целых четыре. Пластиковые собачьи миски, выставленные вдоль стены.
Вот то, что ей требовалось разыскать. Не смешно ли, что ключ оказался спрятан в самых заурядных предметах, какие существовали в доме Олега Рыбакова?
Она наклонилась над мисками. Олег что-то говорил, но Света не слушала. Его слова не имели значения. Важны были лишь эти плошки, на краю одной из которых остались отпечатки собачьих зубов.
Как же просто! Она должна была сообразить сразу. Никто не будет держать такие кормушки в доме, где нет собаки. Почему она не проявила любопытства, не спросила у Рыбакова, где его лохматые питомцы? Олег не стал бы отмалчиваться. «Питомцы? – недоуменно переспросил бы он. – А, вы про этого…»
Где-то снаружи покрикивали петухи.
Гудели осы.
Тетя Капа гнала бессовестную Заразу прочь с крыльца, а коза выбивала копытами веселую чечетку.
В тени сарая, не видимая Свете, спала собака. Пожилой пес выкопал яму и улегся в прохладную, жирную землю. Он был слишком стар для того, чтобы провожать гостью в дом. К тому же было так жарко… Пес дремал, перебирая лапами во сне. Разрытая земля приятно охлаждала бок и спину.
Света бросила последний взгляд на миски. Затем глубоко вдохнула – и поплыла прочь, оставляя далеко в глубине дом, пахнущий грибом, и его бородатого хозяина, и бесчисленные вещи, навсегда застрявшие в том времени. Сквозь зеленую мглу, все выше и выше к свету. В ушах шумело, лесной старик говорил нараспев: «Сидит у себя как сыч и носа наружу не кажет. Все один да один. Собаку только привез с собой». «Что бы вы ни говорили, он невыносим! – отзывался утомленный женский голос. – Разбрасывает еду по всей кухне! Этого можно избежать, лишь поставив ему тридцать три плошки».
Собаку только привез с собой! – эхом отозвалось в ушах.
Собаку, собаку, собаку!
С собой, собой, собой…
Света вынырнула во дворе Стрельниковского дома. Голова кружилась, и она схватилась за ствол каштана, чтобы не упасть.
Прошло не больше минуты с тех пор, как за Анной Васильевной закрылась дверь подъезда. Дрозд успел лишь выйти из машины и шел к Свете с таким выражением, как будто его тоже чем-то ударили.
– Диктофон выключи, – подойдя, сказал он.
Света вытащила диктофон из кармана и безмолвно протянула ему. Знать бы раньше, чем все обернется! Тогда в эту ночь Лешка не бегал бы по городу.
