Беспризорный князь - Дроздов Анатолий Федорович (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗

Она еще что-то говорила, но Иван не различал слова. Они были сухими и безжизненными, напетыми с чужого голоса. Иван понимал, с чьего. Но самое горькое крылось не в этом. Слова были правильными. Они развязывали ему руки, давали выход. Горький, болезненный, но единственно возможный. Тип в мантии прав: за власть платят дорого. Все образуется. Из-за моря привезут ромейку, и Русь поклонится Великому князю. Только ромейка не заменит ему Оляну. Для нее брак – постылая обязанность, как и для него. Ради чего тогда жить? Величия? Его и в Галиче хватало. Мог отсидеться.

«А остальные? – спросил внутренний голос. – Ты же читал в учебнике? Захватив города, татары насиловали женщин и девочек, чей рост был выше тележной чеки. Насытившись, отрезали им груди, вспарывали животы. Нередко вырезали целые города. Если не твоих, так пусть? Ты спрячешься за смоками и уцелеешь. Татары ярлык на княжение выпишут. Придется, конечно, лизнуть сапоги, как в твоей истории князья лизали, зато при делах. Потомки назовут Иваном Мудрым. А че? Хвалят ведь Александра Невского за дружбу с татарами! А тот им в угоду своих резал…

Иван не заметил, как Оляна умолкла. Он пришел в себя от тишины. Жена стояла и смотрела на него.

– Когда? – спросил он.

– Как вскроется Днепр. С первым караваном Алексий отправит весть в Константинополь. К тому времени меня должны постричь.

– Идем! – сказал Иван, вставая. – У нас мало времени…

– Я не буду тебе служить! – сказал Олята.

Он стоял перед князем, выпятив грудь. Глаза горели. Весь вид сотника словно говорил: «Вот тебе!»

– А кому станешь? – спросил Иван.

Олята растерялся. Он ждал, что князь закричит, затопает ногами, а вот он останется невозмутимым. Будет молчать, всем видом выражая презрение.

– Ну? – поторопил Иван. – Не хочешь служить мне, значит, пойдешь к другому. К кому?

«Ни к кому!» – хотел крикнуть Олята, но сдержался. Зять посмеется и скажет: «Кому ты нужен?»

– Ляшскому королю! – выпалил сотник, припомнив давний разговор с тестем. – Давно зовет! Пожалует графом, отсыплет золота…

– Уверен? – спросил князь.

Тон его вопроса словно кричал: «Уймись!», но Олята не расслышал.

– Да!

Князь сделал знак гридню. Тот исчез и через мгновение явился с двумя воинами.

– В поруб! – велел князь, указав на Оляту.

Гридни подскочили и, прежде чем сотник успел опомниться, содрали с него пояс с мечом. Пока один держал оружие, другие, завернув Оляте руки, связали их сыромятным ремешком. После чего, толкая сотника в спину, увели из гридницы. На это ушло так мало времени, что Олята не успел ни возмутиться, ни крикнуть.

Иван же, оставшись в одиночестве, подошел к окну и прислонился лбом к холодному стеклу. На душе было гадостно. Постриг жены, совершенный на днях, вверг его в непреходящую тоску. Хоть знал и внутренне готовился, но когда вечером лег в пустое ложе… А тут еще это! И ведь не просто выходка обиженного мальчишки – вызов. Олята не отступится – ишь, как глаза горели! Первая ласточка? Ватага не одобрила поступка князя: Оляна была одной из них. Отправив жену в монастырь, Иван дал понять: времена изменились. Отношений, существовавших прежде, более нет, побратимы ему не единственные ближники. Какие выводы сделает ватага? Захочет уйти? Худо. Беда даже не в том, что он теряет друзей. Побратимы знают, как воевать на смоках. Отпускать их нельзя. Так что же, убить? Кем он станет после этого? Душегубом, готовым ради власти уничтожить близких? Беда…

Иван кликнул гридня и велел звать Малыгу. Сам стал вышагивать вокруг стола. До прихода батьки следовало подумать…

Войдя в гридницу, Олята замер. Он ждал княжьего суда, готовился к нему, мечась в порубе, но то, что увидел, ошеломило. Иван был не один. На лавках расселась ватага, а сам князь пристроился сбоку, как обычный дружинник. На его месте сидел Малыга. Усы батьки грозно топорщились.

Гридни толкнули Оляту в спину и сняли с рук путы. После чего ушли. «Суд! – понял Олята. – Но не княжеский, а ватаги. Потому руки распутали. Своих судят свободными. Ежели приговорят, то сам и удавишься. Рук марать не станут…»

От этой мысли на душе Оляты стало мерзко.

– Ну, – начал Малыга, – поведай, голубь сизокрылый, что князю сказал!

От такого обращения Оляте стало еще хуже.

– Говори! – прикрикнул воевода. – Или мову отняло?

Олята продолжил молчать.

– Сказал, что уходишь от князя?

Олята кивнул.

– Что отправишься к королю ляшскому?

Олята подтвердил кивком.

– И сделает тебя король графом, отсыпав золота?

«Я только грозил! – хотел сказать Олята. – Ни к кому не собирался!» Но вместо этого опустил очи долу. Жалкое оправдание! Чего сказано, не вернуть.

– Помнишь, как присягал князю? Клялся в верности? Какое наказание за измену следует, знаешь?

Олята молчал, уставившись в пол. Вот и все. Сейчас произнесут приговор…

– Отвечай! – раздалось за спиной.

Олята обернулся. У порога стояла Оляна – в рясе и с клобуком на голове. Поджав губы, она гневно смотрела на брата.

Явление Оляны удивило всех. Побратимы зашевелились, даже князь выглядел изумленным. Лишь Малыга расправил ус, хитро улыбнувшись. Оляна, подойдя, уставилась брату в глаза. Смотрела она снизу вверх, но, странное дело, казалась выше.

– Я… – выдавил Олята. – Хотел…

– С князем сквитаться?

Олята кивнул.

– За меня или за себя? Обиделся? Был шурином, а стал никто?

Олята закрутил головой.

– Сам додумался или ляшка научила?

Олята пытался возразить, но сестра шлепнула его по губам.

– Своим розумом жить не пробовал? Как женился, только и знаешь, что в рот ей глядеть! Дануська, ладушка! – передразнила Оляна. – Та и рада напеть. Мало ей сотницей, графиней захотела. Да еще тесть этот… Кому грозить вздумал? Человеку, которому всем обязан? Кто саблю Балши от шеи твоей отвел? Кто смока не пожалел, тебя из поруба выручая? Кто сотником сделал? Кто ляшку, за которой ты умирал, в жены выхлопотал? И ты смеешь грозить? Червяк! Мердал мохнорылый! Я, – Оляна повернулась к ватаге, – хочу сказать всем вам. Меня никто не принуждал к постригу. Муж этого не хотел. Он бранил и лаял меня. Потому что любит меня. (Глаза Оляны заблестели.) Я вызвалась сама. Почему? Не хочу войны. Русь не поклонится Киеву, пока жена у Великого смердка. Хватит нам крови! Я, как все вы, обязана князю. Он не побоялся жениться на смердке, подарил мне детей, сделал Великой княгиней. Хоть и в клобуке, но я ею осталась. Такого князя, как Иван, на Руси не было и, верно, не будет. Мы должны ему помогать. Я это сделала. А вы? Готовы?

Ответа не последовало. Ватага сидела, опустив очи долу.

– Эх, ты! – сказала Оляна брату и повернулась к Ивану: – Прости его, княже! Не враг он тебе. Задумал бы измену, сбежал тайно. Глупый у меня брат. В сажень вырос, а розумом не обзавелся. Прошу! Ради детей наших!

В гриднице воцарилось молчание. Все смотрели на Ивана. Тот глянул на Оляту, затем на его сестру, и кивнул.

– Быть по сему!

Ватага радостно загомонила.

– Но из сотников – вон! Братша! Примешь змеев!

Побратим встал и поклонился.

– Далее поглядим. Свободны!

Побратимы, вскочив, окружили Оляту. Свень хлопнул его по плечу:

– Пошли, ляшский граф!

Ватага захохотала. Олята растерянно улыбнулся. Он понял, что вместе с жизнью получил прозвище – возможно, на всю жизнь. Свень обнял его за плечи и потащил к дверям. Другие повалили следом. Малыга шел последним, теребя ус. Спустя минуту, в гриднице остались князь с Оляной.

Иван подошел и склонился к жене. Оляна закрыла глаза. Но он не обнял. Просто поцеловал ей руку.

25

Лицом и статью Ксения пошла в отца. Рослая, широкая в кости, она походила скорее на юношу, чем девушку. Впечатлению способствовали усики на верхней губе, крохотные, но заметные. Крупные черты лица, твердая походка – не красавица. В Константинополе ценили хрупких и томных, а эта… Скутат в столе! [65]