Нежные листья, ядовитые корни - Михалкова Елена Ивановна (читаем книги бесплатно TXT) 📗
– Я все знала и ничего не сделала!
Мотя забрала у Маши ладонь. Она держала ее так, словно это была не ее собственная рука, а стухшая рыбина.
– А ты в курсе, что в пяти остановках метро от нас была еще одна конно-спортивная секция? – доброжелательно спросила Маша.
Губанова удивленно посмотрела на нее.
– И раз уж я так страстно любила лошадей, то могла бы уговорить родителей позволить мне ездить туда, – продолжала Маша. – Это был мой выбор: решить, что свет клином сошелся именно на ближайшей конюшне, и сдаться.
Тишина, нарушаемая только приглушенным сопением.
– Тебя бы не взяли, – прогудела наконец Мотя, как встревоженный жук.
– Я даже не пыталась! – отрезала Маша. – Может, ты еще и за это взвалишь на себя вину? Или за Лосину?
Она спохватилась, что в запале сболтнула лишнее, но было поздно: Губанова так и подскочила. Нагая Мотя напоминала теперь не гладкого тюленя, а разбухшую от варки креветку, которую окунули в оливковое масло.
– А что с Лосиной? Машка, ты не молчи! Ты все время молчишь, ничего мне не говоришь!
В свете того, что за последние полчаса беспрерывных убеждений Маша успела охрипнуть, это заявление выглядело вопиюще издевательским.
– На Анжелу напали, – со вздохом сказала она. – Ударили по голове чем-то тяжелым.
Матильда ахнула.
– Где?! Кто?
– Кто – не знаем, а нашли ее в парке, едва живую. Увезли в больницу без сознания.
– У меня телефон ее мужа есть! – Мотя забегала по комнате, забыв о наготе. – Надо же позвонить! У нее же дети!
– Матильда, ёшкин кот!
Мота вздрогнула и в тревоге воззрилась на рассердившуюся Елину.
– Всем уже позвонили! Мужа ее вызвали, он едет. Перестань суетиться. От тебя здесь ничего не зависит. А теперь признайся честно: ты все выдумала о том, что знаешь, кто убийца?
– Почему ты так решила?
– Потому что тогда он стукнул бы по голове тебя, а не Анжелу!
Губанова сдвинула брови. Лицо ее приобрело сосредоточенное и на удивление взрослое выражение. Маша насторожилась.
– Простыня влажная, – Мотя отложила в сторону простыню, явно думая о чем-то другом.
– Матильда!
– Мне надо одеться.
– Для чего?
– Я должна кое с кем поговорить!
Маша помолчала, пристально глядя на нее.
– Правильно, должна, – согласилась она. – Если простыня мокрая, закутайся в полотенце.
– Зачем?
Вместо ответа Маша приоткрыла дверь и позвала:
– Макар! Сережа! Зайдите к нам через пять минут!
Мотя немедленно заметалась. Метание это было непродуктивным: она стремительно протопала по простыне, уронила со стула полотенце и попыталась завернуться в Машину куртку.
– Замри!
К Машиному удивлению, заклинание подействовало. Мотя застыла, вытянув вперед шею.
– Жди! Я халат принесу, – сдерживая неуместный смех, пообещала Маша. – И оставь мою куртку в покое, пожалуйста.
Глава 17
1
Пришлось постучать раз десять, чтобы им открыли.
– Давай я ногой двину, – предложил Бабкин.
– Спокойствие, только спокойствие, мой нетерпеливый друг! – призвал Илюшин. – Дай людям возможность проявить добрую волю.
– Была у них такая возможность. Не воспользовались.
– Ты преждевременно хоронишь наших дам.
– В свете всего случившегося за последние два дня слово «хоронишь» мне не по душе, – проворчал Бабкин.
И тут дверь распахнулась.
– Нашли? – без предисловий спросил Макар.
Ирина Коваль молча смотрела на него.
– Он спрашивает, папки нашли? – расшифровал Бабкин.
Коваль шарахнулась назад с такой силой, будто ее толкнули.
– Судя по всему, их попытки не увенчались успехом, – поведал Сергею Илюшин.
– Ясен пень! Иначе б мы их тут не застали.
Из-за спины Кувалды выросла маленькая злая Сова.
– Что вам нужно?
Голос ее больше не источал медовую сладость. Больше всего он напоминал лязганье гильотины.
– Хотим сделать доброе дело, – известил Илюшин.
– Карму отполировать, – поддакнул Бабкин.
– Убирайтесь!
Она попыталась захлопнуть перед ними дверь, но Коваль удержала ее.
– Они знают про папки, – одними губами выговорила она.
И без того большие глаза Савушкиной расширились.
– Матильда! – яростно выплюнула она. «Надо отдать ей должное – соображает она быстро», – подумал Бабкин. – Проговорилась, тупая корова!
– Эта тупая корова спасает вам жизнь.
Бабкин бесцеремонно отодвинул Коваль и прошел в комнату. Макар укоризненно покачал головой ему вслед.
– Вы разрешите войти? – осведомился он.
Ира молча сделала шаг в сторону.
– Мы здесь, собственно, с одной целью, – мягко сказал Илюшин, оглядывая творящийся вокруг бардак. – Администрация отеля не хочет предавать это маленькое происшествие огласке. Но если вы видели «скорую», то вас должен был заинтересовать вопрос, кого она увозит.
Люба и Ирка переглянулись. Нет, понял Бабкин, этот вопрос их не заинтересовал. Им было не до того. Все смешалось в доме Облонских: Рогозина, ее досье на каждую из них, папки, которые сперва были в ее номере, а потом пропали, убийство… Им не до выяснения, к кому приезжала «скорая».
– Я так и думал, – кивнул самому себе Макар. – Меж тем вашу бывшую одноклассницу нашли лежащей под елью в состоянии, близком к безжизненному.
Кувалда схватилась за виски.
– Люб, что он говорит?! – простонала она.
– События прошедших суток вас утомили, – посочувствовал Макар. – Понимаю.
– Кого нашли? – напряженно спросила Сова. – Какую одноклассницу?
– Анжелу Лосину. С головой, пробитой тяжелым тупым предметом. Рискну предположить, что кровь осталась на куске асфальтового бордюра, ограждающего дорожку. По-хорошему, его давно надо заменить.
– Что вы несете?!
– Бордюру очень много лет, – пояснил Макар. – Он рассыпается буквально на глазах.
Бабкин против воли испытал сочувствие, глядя на двух ошарашенных женщин. Илюшин в своей светской ипостаси был до омерзения учтив и настолько же невыносим.
Сова прикрыла огромные глаза и постояла так, покачиваясь.
– Анжелу ударили? – спросила она, не открывая глаз. – Куском асфальта?
– Предположительно.
– Когда?
– Ее нашли около полутора часов назад. Вам понятно, что это значит?
Коваль села в кресло, на груду вещей.
– Всего лишь грубая шалость, – процитировал Макар. – А теперь простой пример. Одна загонщица плюс трое обидчиц. Всего четыре. Двух вычитаем – одна мертва, вторая почти. Вам что-нибудь говорит эта арифметика, дамы?
Теперь проняло даже Савушкину.
– Она не может убивать нас столько лет спустя! – голос ее дрожал, и Любка, как ни старалась, не могла с собой справиться.
Макар ухмыльнулся.
– Хотите поставить эксперимент?
Нет, они не хотели.
– Что в папках? – снова спросил Бабкин.
– Разве Губанова вам не сказала?
– Нет.
Это действительно было так. Мотя краснела, мычала, но в конце концов выдала, что содержимое папок – не ее тайна и делиться ею она не имеет права. Услышав это заявление, Илюшин уставился на нее с восторгом. Бабкин отчасти разделял его чувства. Эти двое, Сова и Кувалда, мытарили ее в школе, шпыняли здесь, заставили влезть в номер к Рогозиной – и после этого она печется об их репутации! Бабкин начал понимать, отчего его жена тепло относится к Матильде.
– Скажи им! – потребовала Кувалда.
У Савушкиной не было сил возражать. Она окончательно перестала понимать, что происходит.
До вчерашнего дня Любка была убеждена, что мастерски дирижирует своей жизнью. Ее переполнял восторг от самой себя. Как великолепно она настроила свое бытие! Как безупречно точен оркестр в каждой ноте!
Услышав от перепуганной Моти, что содержалось в папках Рогозиной, Сова ощутила себя дирижером, у которого перед решающим выступлением вместо виртуозов скрипки оказались слепые балалаечники, а духовые всем коллективом загремели в вытрезвитель. Попытка заполучить ключи от номеров, чтобы обыскать их, окончилась полным провалом.
