Возвращение. Танец страсти - Хислоп Виктория (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
В свой первый день в Мадриде трое друзей из Гранады оказались в плену хаоса бомбардировки, они чуть не задохнулись от пыли разрушенной каменной кладки, которая еще долго не оседала после того, как они выбрались из замкнутого, душного убежища в метро.
Когда они приехали в Мадрид, самые лютые зимние дни уже миновали, но голод все еще давал о себе знать. Постоянное сосущее ощущение под ложечкой заставило некоторых мужчин вступить в ряды милиции, поскольку там хотя бы обещали паек. И, стоя в очереди с друзьями, Антонио понял, что тоже с нетерпением ждет, когда же как следует поест. Уже несколько дней они не ели ничего, кроме замоченной чечевицы.
Настроение здесь, в Мадриде совершенно не было похоже на настроение в Гранаде, где было так много новых строгих правил. В столице царила почти революционная атмосфера, расслабленная, обыденная и даже чувственная. Гостиницы были забиты солдатами, многие из которых никогда не видели таких роскошных интерьеров и искусной позолоты. Сами здания разваливались, как старый фарфор.
Иностранцы были в диковинку жителям Гранады. Друзьям нравилось товарищество незнакомцев из стран, которых они даже не представляли себе. Но они считали странным то, что их внутренний конфликт стал так широко известен.
— Как ты думаешь, почему они здесь? — спросил Франсиско друзей, сбитый с толку присутствием иностранцев. — Они прекрасно знают, как и мы с вами, что произойдет, если Франко захватит Мадрид.
— Они так же, как мы, ненавидят фашизм, — ответил Антонио.
— Если они не помогут остановить фашистов в нашей стране, фашизм распространится по всему миру, — добавил Сальвадор.
— Как болезнь, — подтвердил Антонио.
Интернациональные бригады бесстрашно рвались в бой. Жителям Мадрида трудно было желать лучших друзей.
Настала первая ночь Антонио и его друзей в обклеенном плакатами городе, который был намного крупнее и утонченнее родной Гранады. Все трое сидели в одном из баров в старой гостинице, Антонио мельком увидел собственное отражение в тусклых старых зеркалах, развешанных по стенам за баром. Хотя отражение было нечетким, их лица казались счастливыми и спокойными, как будто трое беззаботных молодых мужчин пришли в бар отдохнуть: рубахи слегка помяты, растрепанные волосы зачесаны назад. Тусклый свет в помещении скрывал недостатки внешности, ввалившиеся глаза с черными кругами под ними — следы голода и усталости.
Антонио потерял всякий интерес к собственному отражению. Его внимание привлекла группа беседующих возле двери девушек. Пока он наблюдал за ними в зеркало, они совершенно не стеснялись, но он знал: все изменится, как только они поймут, что за ними наблюдают.
Он толкнул локтем Сальвадора и понял, что тот тоже зачарован. После нескольких дней путешествия, когда они ехали в грузовике, как сельди в бочке, и перед предстоящим сражением прелести этих женщин казались неотразимыми.
У этих девушек жизнь с началом войны только улучшилась. После приезда первого полка милиции и теперь, когда здесь собралось множество молодых мужчин из разных стран, их бизнес стал процветать. Спрос значительно превышал предложение, хотя в мирное время были женщины, которые скорее бы умерли, чем продали свое тело, но теперь некоторые настолько хотели есть, что были готовы идти на компромисс.
Когда три девушки неспешно двинулись к бару, Франсиско повернулся и улыбнулся. Он тоже наблюдал за ними. От них исходил сильный запах дешевых духов — намного более удушливый, чем аромат лучших персидских духов, которыми пользовались модницы Гранады. Завязалась беседа, женщины представились танцовщицами. Вероятно, когда-то они ими и были. Принесли выпивку, плавно текла беседа — приходилось перекрикивать сотню других голосов и навязчивую игру аккордеониста, который ходил между столиками. У всех на уме было лишь одно, и через час они уже были в полуразвалившемся борделе, находящемся в нескольких кварталах от этого бара, пили дешевый коньяк и предавались снимающим напряжение любовным утехам.
На следующее утро, освеженных глубоким сном, друзей из Гранады бросили на передовую. Сражение при Хараме, что на юго-востоке Мадрида, продолжалось уже десять дней. Именно здесь мечтали оказаться друзья, именно для этого они сюда и приехали. Антонио не боялся ни звуков выстрелов, ни свиста приземлившегося неподалеку снаряда, ни низкого уханья взорвавшегося здания. Сейчас трое друзей официально стали членами добровольческого отряда милиции, с которым приехали с юга страны. Республиканцы понесли огромные потери среди подготовленных солдат, поэтому были рады и таким бойцам. Энтузиазм и молодость отгоняли даже саму мысль о смерти — едва ли подобная мысль закрадывалась им в голову, — они с радостными улыбками позировали с другими солдатами для фотографий, которые не суждено было увидеть их близким.
В Хараме националисты планировали захватить дорогу, ведущую к Валенсии. Шестого февраля они неожиданно напали на республиканцев. С немецкими танками и самолетами сорокатысячная армия Франко, включая иностранных легионеров, самых жестоких из всех солдат, начала наступательную операцию. Пока республиканцы собрались с силами, были захвачены стратегические высоты и мосты. Советские танки немного задержали наступление, но националисты продолжали двигаться вперед, республиканцы уже несли огромные потери, когда прибыли трое друзей из Гранады.
Добравшись до передовой, они ожидали, что их тут же бросят в бой. Они стояли возле грузовика, на котором приехали, и осматривались. Пейзаж мало чем напоминал поле битвы. Они увидели ухоженные виноградники, ряды оливковых деревьев, низкие холмы и заросли утесника и чабреца.
— Не больно тут спрячешься… — заявил Франсиско.
Он был прав, и, прежде чем им дали в руки оружие, они оказались среди тех, кого послали рыть окопы. Старые двери, вынесенные с развалин разрушенной бомбами соседней деревушки, использовали, чтобы укрепить стены окопов. Франсиско с Антонио работали вместе, стоя в котловане, пока другие передавали им вниз двери. На некоторых до сих пор остались гладкие медные ручки, на других можно было различить написанный краской номер.
— Интересно, что произошло с людьми, которые жили за этой дверью? — пробормотал Антонио. Когда-то дверь охраняла частную жизнь ее владельцев, но сейчас их дом, вероятно, был открыт всем ветрам.
Они рыли траншеи ниже оливковой рощи на склоне холма над рекой Харамой и ждали, когда же смогут ощутить вкус сражения. Пока они лишь укрепляли окопы, эта война не вызывала ничего, кроме скуки. Днем земля была слишком сырой, а ночью невозможно было заснуть; здесь впервые они подхватили вшей, которые будут досаждать им многие месяцы. Непреодолимое, постоянное желание почесаться будет одолевать их и днем, и ночью.
— Сколько это продлится? Как думаешь? — прошептал Франсиско.
— Что именно?
— Это. Это ожидание. Это бездействие.
— Кто знает… Не от нас зависит.
— Но мы бездействуем уже несколько дней. Я этого не вынесу. В Гранаде от меня было больше толку. Не думаю, что останусь тут бить баклуши.
— У тебя нет выбора. Если попытаешься сбежать, тебя свои же и пристрелят. Даже не думай об этом.
Какое-то время они были заняты тем, что писали письма родным и играли в шахматы.
— Бессмысленно писать письма, — заметил Антонио с несвойственной ему угрюмостью, — если адресата может не оказаться в живых, когда оно придет.
Он адресовал свои письма тете Розите в надежде, что она сохранит их для Кончи. Посылать письма матери напрямую было слишком опасно. Он надеялся, что она жива и здорова и что ей удалось навестить отца. Он молился о том, чтобы Мерседес нашла Хавьера или вернулась домой. Шестнадцатилетней девушке небезопасно бродить в одиночестве.
— Я даже не знаю, жива ли моя мама, — сказал Франсиско, складывая пополам готовое к отправке письмо. — Может, когда оно дойдет, я уже умру. От тоски.
Антонио пытался поднять другу настроение, хотя его самого терзало разочарование. Утомительное ожидание сводило всех с ума.
