Остоженка. От Остоженки до Тверской - Романюк Сергей Константинович (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
Свое название этот переулок получил от Гранатного двора, находившегося примерно на месте современных участков № 10 и 12 и № 8 по Вспольному на протяжении 60 саженей (примерно 130 метров). На Гранатном дворе хранились заряды, порох, ядра, там были и литейные «пушечные печи». В один из самых больших пожаров, постигших Москву в XVIII в., Гранатный двор сгорел. Пожар начался на Сивцевом Вражке, а здесь в переулке, как рассказывает летописец, «во 2 часу ночи разорвало пороховую казну, и в тот пожар во многих местах погорело и подохло и от Гранатного двора побито людей многое число, а по смете 2700 человек и такого ж жестокого пожару нихто не помнит». После этого Гранатный двор перевели на Васильевский луг, а позже к Симонову монастырю. Старинные здания в начале Спиридоновки (№ 3/5), по традиции считающиеся принадлежащими к Гранатному двору, долгое время стояли почти руинами, и только недавно они были восстановлены.
Гранатный переулок проходит вблизи от параллельной ему Малой Никитской улицы, и на него выходят многие строения, парадной своей частью смотрящие на Малую Никитскую. Так, здесь находятся флигели и задний фасад главного дома бывшей усадьбы Бобринских (№ 1). На ее территории в 1890 г. по проекту архитектора М.И. Никифорова построены два трехэтажных корпуса, где находятся посольства.
Небольшой и скромный жилой дом (№ 3), выстроенный в 1884 г. по проекту архитектора С.С. Эйбушитца (дом принадлежал М.С. Гольденвейзеру, юрисконсульту банка Полякова), оказался связанным с историей русского демократического движения, с именами Г.Б. Иоллоса и А.Д. Сахарова. Здесь жил один из самых блестящих политических деятелей и публицистов, член Государственной думы первого созыва, редактор газеты «Русские ведомости» Григорий Борисович Иоллос. Своими корреспонденциями и выступлениями в Думе он вызывал бешеную злобу черносотенцев, которые и задумали его убить. Нашли некоего рабочего, мнившего себя «революционером», и сказали: вот этого изменника дела русского народа надо убить, что и было сделано.
Иоллос 14 марта 1907 г. шел домой из редакции «Русских ведомостей», находившихся в Большом Чернышевском (Вознесенском) переулке. С Малой Никитской он в половине второго дня свернул на Спиридоновку, далее в Гранатный, и несколько левее современного строения № 1 его встретил человек с револьвером. «Я повернулся к нему вполоборота, – сообщал он на следствии, – стреляю на расстоянии пяти шагов; целил в грудь, но, как потом узнал из газеты, пули попали в лицо. Выпустил 4 пули». Только вечером из газет он узнал, кого убил.
Полного расследования по этому делу не проводилось, ибо в грязные полууголовные дела Союза русского народа были замешаны известные тогда люди – от небезызвестного антисемита, московского протоиерея Восторгова до депутатов Госдумы, крупных землевладельцев и чиновников (говорили о Столыпине и даже Николае II).
В этом же доме М.С. Гольденвейзера (его племянником был известный пианист А.Б. Гольденвейзер, крестный отец Андрея Сахарова) с 1910 г. находилась квартира председателя Московского юридического общества, присяжного поверенного Ивана Николаевича Сахарова, участвовавшего в ряде известных процессов. В этот дом, в его шестикомнатную квартиру, в 1922 г. переехала семья его сына, преподавателя физики, автора многих учебников и научно-популярных книг Дмитрия Ивановича Сахарова, которая занимала две комнаты, а в остальных комнатах этой квартиры, превратившейся в коммунальную, жили другие родственники и посторонние люди.
Андрей Дмитриевич Сахаров вспоминал, что семья жила в двух комнатах коммунальной квартиры на втором этаже, «…в большой комнате у нас располагались спальня и столовая, стояли школьные столики детей и огромный рояль, занимавший четверть комнаты.». Ранее родители А.Д. Сахарова жили в Мерзляковском переулке (где именно была их квартира, неизвестно), когда 21 мая 1921 г. родился сын Андрей. «Первые полтора года или год мы жили в Мерзляковском переулке, в подвале. Папа носил меня гулять по переулку на нотах (sic!) – коляски не было. Я был „умный” мальчик и засыпал сразу, как только меня выносили на мороз из сырого подвала», – вспоминал А.Д. Сахаров.
Андрей Дмитриевич Сахаров
В Гранатном переулке он прожил всю свою молодость до начала войны. В войну 23 октября 1941 г. в дом попала бомба, были убиты несколько человек, но родные Сахарова не пострадали.
Рядом располагалась большая часть жилого комплекса (№ 5) кооператива «Кремлевский работник», построенного в 1935–1939 гг. по проекту А.И. Ефимова. Он находится на земле большой усадьбы И.Г. Орлова (отца братьев Орловых, возведших Екатерину на престол), главный дом которой – каменные палаты сложной в плане формы – выходил на Малую Никитскую, а на Гранатный выходили деревянные хозяйственные строения.
На территории этой же усадьбы за изящной чугунной решеткой стоял выстроенный в готических формах особняк (№ 7), где помещается Центральный дом архитектора. Это работа известного московского архитектора А.Э. Эрихсона, выполненная им в 1899 г. для жены потомственного почетного гражданина Анны-Луизы Леман. Стены красного кирпича резко контрастируют с белокаменными резными деталями, привлекают к себе внимание островерхие кровли особняка с ажурными украшениями. Разнообразны его интерьеры, отделанные ценным деревом и лепными украшениями. До советской власти он принадлежал московскому губернскому предводителю дворянства П.А. Базилевскому. В 1919 г. здесь помещался Всероссийский главный штаб Реввоенсовета, в 1920-х гг. – центральное бюро по обслуживанию иностранцев, в 1933–1938 гг. – канцелярия французского посольства.
К старому особняку в 1938–1941 гг. пристроено новое здание (архитекторы М.И. Мержанов и А.В. Власов). Фасад его, решенный как декоративная стенка, приставленная к основному объему, – парафраз на тему архитектуры несуществующего здания, изображенного на фреске Пьеро делла Франческа в церкви города Ареццо, – был разработан архитектором А.К. Буровым. В центре здания над входом – майоликовый картуш, где схематически изображен план Москвы работы художника В.А. Фаворского. Недавно к этим зданиям пристроено третье, переделанное из стоявшего здесь ранее (проект архитекторов Р.И. Семерджиева, Б.И. Тхора и др.). Во всех этих зданиях находится Союз архитекторов России.
На этой же стороне переулка – еще один особняк (№ 13), выстроенный для директора Московского торгово-строительного общества Я.А. Рекка в 1900 г. (предположительно архитектор С.В. Шервуд). До его строительства здесь находился деревянный дом Ступишиных, в котором в конце 1869 г. остановился композитор А.П. Бородин у тетки жены Е.С. Ступишиной. В тот приезд композитор написал один из лучших своих романсов «Море» на свои слова и начал работу над оперой «Князь Игорь» и Второй симфонией, которую Стасов назвал «Богатырской». В 1895–1900 гг. тут жил выдающийся режиссер В.И. Немирович-Данченко, и надо думать, что именно отсюда он уехал на знаменательную встречу со Станиславским в ресторан «Славянский базар» на Никольской, которая положила начало Художественному театру.
В 1918 г. в особняке находился Высший военный совет Народного комиссариата по военным делам, потом управление по командному составу Всероссийского главного штаба, а в 1920-х гг. – Красный интернационал профессиональных союзов и его общежитие. Теперь в нем размещается посольство Таджикистана.
Четная сторона Гранатного переулка начинается угловым со Спиридоновкой домом (№ 2), состоящим из двух разновременных частей. Когда купцы Армянские приобрели этот участок, то они в 1899 г. выстроили по проекту архитектора Г.А. Кайзера жилой дом по Гранатному переулку, а в 1902 г. застроили острый угол участка жилым зданием по проекту В.А. Величкина.
Здесь снимал квартиру писатель Борис Зайцев: «В доме Армянских много у нас уже бывало народу… Бальмонт, Сологуб, Городецкий, Чулков, Андрей Белый. И, конечно, бывал здесь Иван Алексеевич Бунин. Дух был богемский и бестолковый. Путано, шумно, нехозяйственно – но весело. И весьма молодо. На одном сборище таком встретил он у нас тихую барышню с леонардовскими глазами, из старинной дворянской семьи. Вера Николаевна Муромцева жила у родителей в Скатертном, училась на курсах, вела жизнь степенную и просвещенную. С моей женой была в давнишних добрых отношениях. Тот вечер закончился частью в Литературном кружке, частью в „Большой Московской” – очень поздно, и вряд ли мог кто-либо подумать, что недалеко время, когда обратится Вера Николаевна Муромцева в Веру Николаевну Бунину. Но это именно и случилось. И весной следующего года уехали они в дальнее путешествие». Писатель Георгий Викторович Адамович, хорошо знавший Бунина, писал, что он обрел в Вере Николаевне «друга не только любящего, но и всем существом своим преданного, готового собой пожертвовать, во всем уступить, оставшись при этом живым человеком, не превратившись в безгласную тень. Теперь еще не время вспоминать в печати то, что Бунин о своей жене говорил. Могу все же засвидетельствовать, что за ее бесконечную верность он был ей бесконечно благодарен и ценил ее свыше всякой меры» (что отнюдь не помешало ему сблизиться на склоне лет со своей секретаршей).
