Божественная Зефирина - Монсиньи Жаклин (первая книга .TXT) 📗
Они прибыли на прекрасную, выложенную мрамором эспланаду, возвышавшуюся над зеленеющей долиной. Служанки и лакеи в красно-золотых ливреях спешили навстречу юной всаднице. На площадь перед княжеским дворцом Зефирина ступила, успокоенная выработанным ею планом. Она улыбалась.
– Ваша милость, несомненно, желает отдохнуть в своих апартаментах? – тотчас же спросил толстый Анжело.
Это бьющее через край желание угодить и приторная любезность возродили недоверие девушки.
– Немедленно проводите меня в тюрьму к моему отцу! – сухо приказала Зефирина.
Если толстый управляющий и был уязвлен колкостью фразы, то он этого не показал. Продолжая улыбаться, он склонил свое полное тело в поклоне.
В то время как лакеи разгружали повозку, он, не говоря ни слова, пошел впереди Зефирины, к которой, конечно же, присоединились Ла Дусер, девица Плюш и Гро Леон. Они шли под высокими сводами по выложенному мозаикой полу. Отливающие всеми цветами радуги струи воды освежали воздух.
Зефирина приподняла юбки, чтобы подняться по величественной мраморной лестнице. Два лакея с лицами, столь же непроницаемыми, как лица статуй, открыли двери из вызолоченного дерева, которые вели в большой вестибюль. Девушка шла следом за своим проводником по коридорам, залам и галереям, которые также были выложены желтым, черным, белым и розовым мрамором. Внутренне она восхищалась и удивлялась совершенству убранства и комфорту, необычному для Франции.
Вместо маленьких и узеньких окошек дворцов в долине Луары здесь были широкие оконные проемы, в которые лился свет. Эти потоки света освещали гостиные и галереи, щедро украшенные мебелью – столами, столиками с выгнутыми ножками, креслами, покрытыми пестрыми подушками. На стенах, отделанных панелями и украшенных лепкой, великолепные зеркала соперничали по красоте с произведениями современных итальянских художников, чьи подписи на картинах Зефирина читала на ходу: Микельанджело… Рафаэль… Перуджино… Не зная этих имен, она, однако, отдавала себе отчет в том, что речь шла, несомненно, о больших мастерах. Даже двери были разрисованы цветами и фруктами в духе тех фресок, которыми Зефирина восхищалась в мастерской Леонардо да Винчи.
Теперь среди всей этой изысканной роскоши ее прекрасное синее платье, которым она так гордилась до прибытия сюда, показалось ей блеклым. Она чувствовала себя такой же неловкой и провинциальной, как какая-нибудь крестьянка, вылезшая из своей дыры. Должно быть, такого же мнения была и девица Плюш, которая сюсюкала, замешкав сзади.
– Из всех рыцарей короля Артура только Ланселот видел такие чудеса, которые…
Разъяренный взгляд Зефирины прервал неуместные и несвоевременные изъявления восторга ее дуэньи. Теперь управляющий шел впереди них по длинной галерее. Около полусотни портретов в полный рост покрывали стены. Зефирина ни на секунду не усомнилась в том, что перед ней проходили парадом князья и княгини Фарнелло. Мужчины с холодными и высокомерными физиономиями все были изображены художниками в одинаковых военных доспехах. Несомненно, это была семейная традиция: в кольчугах, в доспехах с серебряной и золотой насечкой, со шлемами на головах, они восседали на неистово вздыбленных конях, а сверху был изображен герб и девиз Леопарда. Женщины, в большинстве красивые, сидели в грабовых аллеях или у камина, иногда с ребенком на коленях. У всех были высокие прически и головные уборы и какой-то меланхолический вид.
Пройдя среди надменных лиц и нарядов прошлых веков, по мере того, как они приближались к современным портретам, Зефирина не могла сдержаться и искала, с некоторым любопытством, портрет нынешнего князя.
Взглядом она задала немой вопрос Ла Дусеру, но оруженосец, казалось, не понял или не захотел понять этот немой вопрос своей юной госпожи. Зефирина уже заметила, что этот великан, обычно столь словоохотливый, погрузился в какое-то тревожащее молчание, когда речь заходила о Леопарде. Был ли князь горбатый, кривой, такой старый и ужасный, что Ла Дусер даже не осмеливался его описать?
Управляющий подошел к концу вереницы портретов. Вдруг Зефирина заметила пустое место на стене. Цвет камня и слегка желтоватые пятна свидетельствовали о том, что один портрет, должно быть, сняли со стены совсем недавно. Девица Плюш, которая была заинтригована еще больше, чем ее юная госпожа, пропищала:
– А есть ли портрет князя Фарнелло среди портретов его предков?
Управляющий Анжело быстро ответил, не оборачиваясь:
– Нет, синьорина, портрет дона Фульвио был унесен, чтобы сделать кое-какие поправки.
Произнеся эту лапидарную фразу, пухленький ломбардец открыл низкую дверцу в деревянных панелях и отошел в сторону, чтобы пропустить Зефирину. Девушка оказалась в огромной библиотеке. Тысячи книг всех размеров, старые колдовские книги, написанные неразборчивым почерком, и новые манускрипты в богатых переплетах с гербом Фарнелло, горами лежали на тяжелых столах и стояли на полках из черного дерева вдоль всех четырех стен.
В резном кресле сидел мужчина. Он читал, сидя перед высоким окном, выходившим на лес, словно был гостем, или даже хозяином этого роскошного жилища.
Когда вошла Зефирина, он повернул голову и у него вырвался радостный крик:
– Зефи!
– Отец!
ГЛАВА XXX
ОТЕЦ И ДОЧЬ
Зефирина и Роже долго сжимали друг друга в объятиях, слишком взволнованные, чтобы говорить, слишком счастливые, чтобы не уронить несколько слезинок.
Славная девица Плюш, потрясенная этой встречей отца и дочери, рыдала на груди у Ла Дусера, очень смущенного этой шокирующей близостью, а Гро Леон гнал волнение от себя прочь, таская сладости из бонбоньерки.
Наконец, к Зефирине вернулось хладнокровие. В это время пришли приветливые и миловидные служанки, одетые в изящные ломбардские наряды: в черно-белых головных уборах, с шалями тех же цветов над ярко-красными корсажами, с белыми фартучками, надетыми поверх полосатых юбок. Они принесли освежающие напитки. Зефирина была удивлена, так как в хороших домах во Франции это делали только лакеи.
Несмотря на сдержанное выражение лиц девушек, Зефирина чувствовала, что в их взглядах сквозило любопытство. Должно быть, на кухне, в комнатах для слуг и на служебном дворе толки и пересуды шли вовсю. Каждому, разумеется, хотелось больше знать о «французской синьорине», будущей хозяйке этих мест.
Зефирина, испытывавшая раздражение от этого интереса, не ответила на реверанс горничных. Она надменно отвернулась, делая вид, что смотрит в окно на деревья в лесу.
По знаку Анжело служанки поставили напитки на стол черного дерева, инкрустированный перламутром, и скромно удалились. Управляющий же, прежде чем выйти, осведомился:
– Ваши превосходительства ни в чем больше не нуждаются?
– Нет, спасибо, мой славный Анжело, все прекрасно! – ответил Роже де Багатель, улыбаясь.
«Невероятно! Можно подумать, что мой отец находится в таверне и очень доволен обслуживанием!» – не смогла не подумать Зефирина.
– Позвольте мне, ваше превосходительство, от моего лица и от лица всей прислуги передать вам наши горячие поздравления и пожелания счастья в связи с приездом ее милости, прекрасной синьорины!
Произнеся эти пылкие слова, управляющий тихонько закрыл за собой дверь, оставив маркиза де Багателя и его дочь только с их преданными слугами.
– Отец, отец… Нам надо поторопиться, – тотчас прошептала Зефирина. – Если я правильно поняла, вы пользуетесь здесь определенной свободой… Нам надо бежать до возвращения князя. Ла Дусер нас…
Роже де Багатель прервал свою дочь:
– Мое дорогое дитя, не блуждайте в мечтах, это невозможно!
После молчания, которое длилось для Зефирины целую вечность, маркиз объяснил:
– Я не могу и не должен бежать, Зефирина, по двум причинам: первая заключается в том, что я дал моему победителю, в обмен на достойное обращение и благородную участь, мое рыцарское слово не пытаться покинуть его владения. Как человек чести, я не нарушу моей клятвы. Во-вторых, я поступаю так ради вашего будущего и вашего счастья. Как же вы не понимаете, что мы не могли даже надеяться на такое брачное предложение, какое сделал князь Фарнелло? Мы почти разорены, Зефирина. Король Франции теперь не более чем несчастный пленник. Он ничего не может сделать для нашей семьи. Напротив, посмотрите на этот дворец, на эти красоты, на это богатство! Вы будете княгиней, Зефирина!
