Немцы в городе - Оутерицкий Алексей (версия книг txt) 📗
Потом тетка в носках обернулась и толкнула подругу локтем. Обе остановились и развернулись ко мне. Я тоже остановился и застыл метрах в трех от них. Мы молча смотрели друг на друга около десятка секунд, потом тетки переглянулись и растянули губы в улыбках.
– Что-то я тебя здесь не видела, – сказала та, что была в носках. – Светк, а ничего малец, а?
– А то! – сказала вторая и они громко заржали.
Я заметил, что у обеих были дурные зубы. У Светки отсутствовали два верхних передних, у подруги вместо одного верхнего переднего был темный обломок, а два, по бокам, тоже были темными, больными.
– Че, застеснялся? – спросила эта, в носках. – Светк, а покажем ему чего?
Я стоял, не понимая, что происходит. В голове что-то стучало, совсем как эти предполагаемые челноки в ткацком цеху, не так часто, но увесистее.
– Смотри, че у меня есть! – сказала Светка. Не отрывая от меня взгляда, она извернулась тазом в три четверти оборота, задрала халат и показала мне большущий зад с большими светлыми трусами. Когда-то белые, они потемнели от стирок, сильно вылиняли, а по центру, ближе к промежности, выделялось светлое желтое пятно. – Во, видал такую штуку? – Она дважды, со звонким сочным звуком шлепнула широкой ладонью себя по заднице, отчего та пошла быстрыми жидкими волнами, и загоготала. Ее задница и ляжки были в многочисленных бугорках и впадинках, как это бывает у женщин.
– А такое вот видал? – заходясь гоготом, сказала вторая, в носках. Она распахнула верх халата и вывалила наружу огромные груди в тоже застиранном, когда-то белом, лифчике.
Внезапно мой столбняк прошел – так же резко, как и возник. В пару скачков я преодолел разделяющие нас метры и выписал по оголенной заднице такого пинка, что эта дура едва не упала, а вторая, в носках, не потрудившись спрятать свое вислое молочное хозяйство, кинулась на меня как орлица, мазнула нестрижеными когтями по щеке и вцепилась в волосы с такой силой, что, когда я мотнул головой, в ее скрюченных пальцах остался изрядный клок.
Как ни странно, боли я не почувствовал. То есть совершенно не почувствовал, без малейшего преувеличения – просто не почувствовал и все. Испытал только безумную злость, сопровождающуюся шумом в голове. Я выписал пинка и этой, в носках, потом опять первой, потом они кинулись на меня разом, а я так же разом оттолкнул обеих двумя руками, а потом принялся гнать прекративших ржать теток увесистыми пинками и толчками, под треск расползающихся по швам халатов, невзирая на яростные попытки этих дебилок оказать сопротивление…
Я очнулся. То есть, так мне показалось. Просто я вдруг обнаружил себя на пешеходной дорожке, запыхавшимся, мокрым от пота, бредущим за двумя тетками в изодранных синих халатах, а что было минутой раньше, вылетело из головы. Кажется, такое ощущение испытывают эпилептики, я смутно помнил, что слышал от кого-то об этом. Да и сам, вроде, едва не получил когда-то солнечный удар – кажется, тогда я испытал похожие ощущения.
На миг меня все это испугало, но я тут же вспомнил, что только что сдал кадровику справку о состоянии своего здоровья, которое было признано врачами поликлиники по месту моего жительства вполне удовлетворяющим существующие медицинские нормы. Единственное, что не поддавалось объяснению, это тяжелое хриплое дыхание, словно я только что проделал труднейшую физическую работу. Впрочем, дыхание уже успокаивалось.
Две тетки передо мной почти синхронно оглянулись, скользнули по мне равнодушными взглядами, затем та, что слева, в синих носках, заметила:
– У тебя кровь на щеке, парень.
Обе, кстати, тоже были изрядно запыхавшимися. Наверное, из-за жары.
Я прижал к правой щеке ладонь, ощутил что-то липкое и пожалел, что за целый месяц так и не удосужился постирать носовые платки – чистых в доме не осталось и последнюю неделю я ходил без платка.
– Спасибо…
Я хотел обратить внимание теток на то, что у обеих изодрались халаты, но они уже свернули к двухэтажному зданию, кажется, это была столовая. Поплевав на ладонь, я протер щеку, но, похоже, только размазал неизвестно откуда взявшуюся кровь. Черт с ним, в цеху должна быть вода, надо только постараться привести себя в порядок до появления перед очами начальника.
– Подожди, – сказал начальник цеха. Таковым оказался долговязый мужик лет тридцати с небольшим, в очках и темном костюме. – Тебе точно не дали направление?
Я пожал плечами, кивнул. Потом, поскольку пауза затянулась, подтвердил на всякий случай голосом:
– Ну да, не дали.
– Ну, Аркадьич… Чем он там только думает.
Начальник вышел из-за стола, сделал ко мне шаг, протянул руку:
– Смирнов Иван Сергеевич… Ладно, в конце концов, не дальний свет, тут всего пять минут ходьбы. Сходишь, раз уж так получилось. Формальность, конечно, но…
– Конечно.
Он отпустил мою руку и я поплелся к выходу.
Я опять поднялся по ступенькам, опять столкнулся в дверях с очередным работягой в робе и посторонился, давая ему выйти. Это был уже другой парень. Я обернулся, посмотрел ему вслед, и вдруг обомлел, увидев в боку его спецовки прорезь, из которой текла кровь.
– Слышь… – тихо позвал я, но он не отреагировал.
Медленно спустившись, он побрел к проходной, а я на ватных ногах спустился за ним. Сердце часто билось, а в голове перемешались все мысли. Я хотел позвать парня еще раз, но не стал этого делать. Просто подумал: а что я ему скажу? Словно он сам не знает, что у него идет кровь. И раз не просит помощи, значит, в ней не нуждается.
Около минуты я стоял возле крыльца и смотрел ему вслед, пока парень не добрел до проходной и не скрылся за дверью. На улице было пустынно. Предприятие находилось на отшибе и здесь почти никогда не было людей. Я знал, что за фабрикой был небольшой поселок, но народ из него, чтобы попасть к общественному транспорту, пользовался другой дорогой, а на этой, пролегающей мимо проходной и отдела кадров, можно было встретить только девчонок с фабрики, живших неподалеку в общаге, и случайных редких прохожих.
Я развернулся и потащился на второй этаж, размышляя, что бы все это значило. Хотя, какая разница. К примеру, зацепился парень за гвоздь и сейчас заскочит в фабричный медпункт, только и всего. Ничего страшного.
По лестнице тянулся кровавый след, который продолжался в коридоре и вел к кабинету начальника отдела кадров. Внезапно из соседнего кабинета выпорхнула девица лет двадцати, в юбке «мини», красивая, в черных «лодочках» на высоких каблуках. Она стрельнула в меня подведенными глазками, потом опустила взгляд и негромко вскрикнула:
– О, господи… опять кровь.
Я стоял и смотрел на ее ноги, потому что они было гораздо занимательней, чем разбрызганная по коридору кровь, которую я уже видел. Она подняла голову, перехватила мой взгляд и нахмурилась, изображая недовольство, оттого что я ее разглядываю.
– Это не вы поранились?
– Да я только что вошел, – сказал я и опять непроизвольно перевел взгляд вниз.
– Ну-ну, – буркнула девица. Она задрала подбородок и, покачивая бедрами, быстро пошла к лестнице, а я стоял и рассматривал ее, пока она не скрылась за углом.
Потом постучал и секунд десять выжидал, приблизив ухо к двери. Ответа не последовало и я потянул за дверную ручку.
По радио опять крутили Лещенко.
«Прощай, от всех вокзалов поезда уходят в дальние края-а»…
– Можно?
Начальник отдела кадров возился где-то под столом, кажется, искал что-то туда закатившееся. Стул для посетителей, на котором я недавно сидел, был почему-то опрокинут. Я прошел по кабинету, поднял стул, и тут кадровик разогнулся. В руке он держал шариковую ручку.
«Прощай, мы расстаемся навсегда, под белым небом января»…
– А, это опять вы… – Голос прозвучал устало. Он уселся на свое место, ткнул пальцем в дужку очков на переносице, затем принялся поправлять лежащие на столе папки, которые почему-то были в беспорядке. – Вы что-то забыли?
