Крысоlоvе - Пунш Ева (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации txt) 📗

3

В «Асторию» Ася, конечно, работать не пошла – ни с того, ни с другого хода, но ей хватило стажировки в ресторане при другой, не менее респектабельной гостинице. Там она поняла, что никогда-никогда не сумеет работать в команде. Кухня – это капище для одной жрицы. Капище или алтарь? Ася на всякий случай посмотрела в словаре значение слова «капище», Даль ей сообщил: «идолище, жрище, поганище, кумирня, бурханище» – прекрасный синонимический ряд. Поганище пусть останется – заводским столовым и прочим ПОП (голосом Тамары Ивановны: «запишите – ПэОПэ, предприятие общественного питания»). Ася решила стать жрицей жрища.

Заводские (школьные, больничные и прочие) столовые – ее не устраивали, впрочем, тракторные бригады – тоже. Кафе и рестораны Ася отсекла, хватило практики. Нет, в кафе никто не плевал в суп и не валял котлеты по полу, но все должно было выполняться точно по инструкции: ингредиенты, граммы, минуты. Ни один повар не имел права заменить паприку на кайенский перец, или тмин на кориандр, или черные маслины на зеленые оливки. Добавить чуть больше сливок или чуть меньше майонеза. Первое, чему научили Асю в ресторане,– это делать одинаковые отбивные. Одинаковые не по внешнему облику, а по граммам. Вырезка размораживалась, зачищалась от пленок и нарезалась кусками по 150 граммов, погрешность допускалась в 3– 4 грамма (но никак не больше 5). Если Ася отсекала кусок большим весом, его следовало уменьшить, обрезки не выкидывались, они «вбивались» в тот кусок, который не дотягивал до нужного количества граммов. Больше всего ее поразил конечный этап работы – когда обрезков накапливалось достаточно по весу – они все вместе «сбивались» в одну отбивную, тройная панировка (мука, льезон, сухари) – ап! – никто и не догадается, что у него на тарелке не цельный кусок мяса.

Каждое блюдо готовилось согласно технологическим карточкам. Технологические карточки составлялись шеф-поваром. Для того чтобы стать шефом – надо было отработать в общепите несколько лет. Но парадокс заключался в том, что шеф-повар фактически переставал готовить, вступив в должность. Он разрабатывал меню, составлял эти самые карточки – и контролировал работу кухни.

Если в меню значилось: «блюдо от шеф-повара» – это вовсе не значило, что у плиты стоял сам шеф, это значило лишь оригинальную технологию, сочиненную им единолично.

С тех пор Асе стали ужасно смешны рекламы-зазывалы при ресторанах на Невском: «бизнес-ланчи от шеф-повара», ха-ха-ха! Буа-ха-ха...

Раз шеф-повар практически не готовит – Ася решила, что нет смысла становиться шефом: «Пять лет делать отбивные из обрезков, чтобы потом самой сочинять рецепты – слишком дорогая плата».

Ася тыкалась всюду, искала свое место в мире большой еды, и главным ее условием было, чтобы между ней, богом, едой и клиентом – было бы как можно меньше посредников. Посредникам она не доверяла.

Ася ездила в качестве повара в геологические и прочие экспедиции. В тайге, в тундре, в горах и на море – в общем, вдалеке от цивилизации – еда приобретала огромное значение. Сотрудники затяжных экспедиций высоко ценили качественную кухню, и никто не требовал, чтобы Ася из экономии заменяла сливочное масло маргарином.

Потом, когда Ася обзавелась семьей и отдельным жильем – она стала отказываться от поездок и искать себе работу в городе. Она соглашалась устраивать частные обеды («только я сразу предупреждаю – я не посудомойка и не буфетчица, я могу составить меню, согласовать его с вами, закупить продукты, все приготовить – и уйти, остальное – не моя работа»), банкеты, юбилеи, вечеринки, детские праздники.

Частные клиенты Асю обожали, передавали ее из рук в руки, писали друг другу рекомендательные е-мейлы, и даже иногда ссорились – на тему первенства, когда чьи-то праздники-обеды совпадали.

Помощников у Аси не было, хотя она иногда подумывала нанять постоянного водителя для закупки продуктов – это было бы удобнее и наверное даже дешевле, чем каждый раз пользоваться такси, но пока она с этим решением не торопилась.

В клиентах у нее была и маленькая частная гостиница – на три номера. По заявке с вечера – Ася приезжала в гостиницу к 7 утра и кормила постояльцев завтраками. Завтраки – это было самое любимое. День начинается не тогда, когда человек проснулся, умылся, выкурил первую сигарету. А когда он завтракает. С завтраков начинается новая жизнь. На завтрак Ася предлагала – свежевыжатые соки, овсянку, яйца различных способов приготовления и горячую выпечку – плюшки или слоеные пирожки. Кофе, чай и минеральную воду – в гостинице и так предлагали в ассортименте.

А еще Ася готовила обеды в офисах. Она была придирчива к самому помещению кухни и не в каждом офисе согласилась бы работать. Нет, дело было даже не в оснащенности кухни ультрасовременной бытовой техникой. Ася умела готовить на любой плите и даже без плиты, но обязательным условием являлось – отдельное помещение кухни, большой разделочный стол и посудомоечный агрегат. Был в ее практике неприятный опыт, когда столовая и кухня находились в одной большой комнате, посуды было в шесть раз меньше, чем сотрудников, кормить их приходилось как раз в шесть смен – и еще все время мыть посуду у них на глазах. Промаявшись так две недели – Ася твердо от этого места отказалась, и в тот же день нашла другое.

С работой у Аси проблем не было. С едой – тоже. А вот с любовью все оказалось сложнее.

IV

В качестве эпиграфа:

1

– Конечно, в моей жизни такие мужчины – редкость. Таких мужчин в моей жизни было всего трое.

И глядя на его самодовольную ухмылку – тут же захотелось сбить пафос:

– Ты – второй.

В соседней комнате телевизор орет дурным мужским голосом:

– Я тебя не люблю!

А я начинаю плакать. Мне ужасно жить в мире, где никто никого не любит. Где любовь вычеркнута из списка добродетелей и грехов. Где ценится «легкость», от которой мне так тяжело.

Во главу угла ставится необязательность, которая называется легкостью или свободой.

Из страха быть слабым или казаться навязчивой.

Будучи в гостях у мужчины, на третий день – сама себя выпихиваю в другие гости, чтобы дать ему отдохнуть от меня. Чтобы иметь возможность вернуться – через день.

А он и не спрашивает – где я сама отдыхала.

Бывает еще хлеще. Бывает, что я вынужденно придумываю себе других мужчин – в мельчайших подробностях, чтобы вот этот – единственный мужчина в сегодняшней жизни – не испугался своей единственности для меня.

А то как же!

Это ведь обязывает.

А так – он может вздохнуть с облегчением – на нем свет клином не сошелся, он по-прежнему свободен, отношения наполнены необязательностью до краев. Избегаем углов, не задаем острых вопросов.

На фразу «я сегодня не приеду» – легко пожимаем плечами – «не очень-то и хотелось».

Только не быть в тягость, не заглядывать в глаза, которые бегают-бегают, как у нашкодившего ребенка. Зачем ставить человека в неловкое положение.

«Боже, как она лежит, ведь мальчику неудобно!»

Делать вид, что все отлично, что – да, я сама именно таких отношений и хочу, что да, чтобы не так унизительно – самой декларировать свободу от обязательств, без обещаний, упреков, неудобных слов.

«Я люблю тебя» – крайне неудобные слова, они требуют ответа. И ты их проглатываешь вместе со спермой – и не произносишь вслух.

А потом телевизор кричит дурным мужским голосом – «я тебя не люблю!»

И ты плачешь, плачешь, потому что никто никого не любит. Потому что это дурной тон.

Главное – ложиться так, чтобы мальчику было удобно.