Русская душа и нерусская власть - Миронова Татьяна (серия книг .TXT) 📗
Все это архетипы наших представлений о добре и зле. От них не отказаться, их невозможно забыть, ибо они в крови, в генах нашего языка. Нашего подсознания. Именно с этими архетипами добра и зла, укорененными в душе нашего народа, ведет борьбу дьявол в лице современных власть имущих. Потому что невозможно вести народ во тьму, если он инстинктивно рвется к свету. Весьма трудно руководить народом, который хочет идти к правде, а его погружают в ложь и погибель. Без этих путевых вешек, которые вырубили, выжгли, выпололи на нашей русской дороге насаждением лжи, пороков, откровенного поклонения злу, многие русские превращаются в скот. Но в том-то и грядущая близ беда современных властителей, что окончательно вытравить эти понятия из нас невозможно. Их можно замутить, заглушить, затоптать, заболтать, но не уничтожить. Даже самые малые не вытравленные, не выполотые корешки нашего языка, рано или поздно прорастут, дадут обильную поросль и плоды. Плоды русского добра и русской правды.
В архетипах русского мышления жизнь человека от рождения до смерти оценивается как путь, как движение, осмысленное или бессмысленное, направленное или хаотическое, но непременно движение. Не случайно христианские проповедники говорили о путешествии человека по морю житейскому. Море по-гречески звучит как понт — путь. Древние индоевропейские народы передвигались на далекие расстояния водным путем, отсюда неслучайные соединения в языках — море греческое — путь по-русски. Означающие езду reid и raid в германских языках, однокоренные русской реке. Индоевропейское berg-берег созвучно, односмысленно русскому беречь — спасаться от невзгод на берегу житейского моря.
Каковы же русские представления о пути жизни, о дорогах, сопутствующих нашему бытию? Ведь именно ими определяется русский смысл жизни.
В Словаре Владимира Ивановича Даля путь означает всякую дорогу, ездовую накатанную полосу, ходовую тропу. Всякому встречному радушно желают: Путь-дорожка! Счастливого пути! Однако, как это всегда бывает в языке, слово путь имеет более общий смысл: способ достижения, направление движения — путь человеческой жизни, направляемый Богом. Поэтому мы говорим: Пути Божии неисповедимы. Поэтому старшие наставляют младших: Ходи всегда путем правды. На путь истинный мы наставляем, когда разумеем пользу, разумность, толк человеческой жизни. От путей неправедных предостерегаем детей: В этом деле пути не видится. Делаешь не путем. Человек у нас именуется непутевым, если по неразумию не имеет заботы о смысле своей жизни, или беспутным, если сознательно отказывается следовать по жизни прямым и честным путем.
С представлением о прямом пути связана русская идея праведной жизни — жизни путной, осмысленной, пройденной с пользой, жизнь по Божьим заповедям: За Богом пойдешь — добрый путь найдешь, жизнь по заветам отцов: Слушайся добрых людей, на путь наведут. Правило не дорожное, а жизненное, которым наставляли молодежь русские: не ищут дороги, а спрашивают. Ведь дорогой традиции, дорогой обычая проходило и проходит каждое новое поколение. Само слово обычай — означает нечто навек установленное, чему люди обыкли, или навыкли, то есть научились. Обычаям надлежит учиться, чтобы их исполнять.
И еще одно важнейшее представление о правильном пути жизни коренится в архетипах мышления русского человека: Нужный путь Бог правит. Бог пути кажет. Это очень важно для всякого колеблющегося, для нерешительных и робких это спасительная мысль, заставляющая собираться с силами, сосредотачиваться и двигаться вперед!
Мы не всегда отдаем себе отчет, как много в нашей нравственной жизни связано с представлением о пути-дороге. Ведь что такое наши поступки — это поступь по дороге жизни. Мы привычно говорим: войти в сделку, вступить в договор, следовать советам старших, а ведь в основе всего этого лежит идея следования, вхождения, поступи.
Отец ведет за собой детей, муж — жену, оттого она издревле называлась водимою, и, смотря по тому, как люди шествуют за своими вожатыми, составлялся приговор об их поведении, и само поведение наших близких, выходит, зависит не только от водимого, но и от ведущего. Нарушение уставов и законов мы называем проступком, преступлением, и действительно с этими словами соединена идея совращения с настоящей дороги и переступания законных границ: кто не следует общепринятым обычаям, тот человек беспутный, непутевый, заблудший. Сбившись с дороги, он осужден блуждать по сторонам, идти не прямым, а окольным, кружным путем. Сама же дорога — жизненный путь воспринимается русским мышлением как путь прямой, свернуть с него — значит блуждать кривыми дорожками, развращенным называли человека, отвратившегося от прямого пути.
Напомню еще одно суеверие, связанное с дорогой и хорошо знакомое всем нам. Как обломок древних инстинктов сохранилась примета: собрался на дело, возвращаться нельзя, — успеха не будет. За древним поверьем стоит запрет на всякое движение вспять, а, следовательно, мощный позыв к продвижению вперед и только вперед. Возможно, этот инстинкт руководил продвижением нашего народа на Север и в Сибирь, на Дальний Восток и Аляску. Именно этот инстинкт — запрет на возвращение породил великую державу на шестой части суши. Отвращение к движению вспять, пока не достигнешь поставленной цели, лежит в основе открытий русских путешественников, освоения новых земель, вообще в основе интереса ко всему новому и неизведанному. И этот инстинкт столь живуч, что окаменел в суеверии, нарушать которое и сегодня решается далеко не всякий.
А вот выражение — перейти кому дорогу — до сих пор употребляется в смысле повредить успеху, заградить путь к цели. Отсюда примета — тому, кто отправляется из дому, не должно переходить пути, если же это случится — не жди добра. Встречный-поперечный, встав поперек дороги, дает понять — это моя земля, двигаться дальше не могли. Сохранившееся в суеверии представление влияет на людей, которым переходят дорогу, предупреждая о трудностях предстоящего пути.
Вспомним еще одну трогательную русскую примету: день, когда уезжает кто-нибудь из родичей, пол в доме обычно не метут, чтобы не замести ему следа, по которому он бы мог возвратиться под родную кровлю. Издревле считали, как метель, заметая проложенный след, заставляет плутать, так, заметая след отъехавшего родича, можно помешать его возврату. Русские люди бережно хранят память об ушедшем страннике, свято веря в его возвращение.
Наш язык уподобляет дорогу разостланному холсту, доныне говорится — полотно дороги. Народная загадка — ширинка — всему свету не скатать — разумеет дорогу. И недаром существует обычай: когда кто уезжает, ему вослед машут платочками — чтобы путь лежал скатертью, так и говорят — скатертью дорога, дабы путь оказался ровен и гладок.
Архетип мышления, что жизнь — это путь, что движение неизбежно, что надо непременно двигаться, следовать путями жизни, заставлял русского человека торить новые стези. Побеждали энергия и риск, ведь стоячая вода гниет, под лежач камень и вода не течет, а камень лежа мхом обрастает.
Вековечная русская мечта — увидеть край света, то место, где свет клином, — вела наших предков. Необъятная наша Русь делала дороги неизбежной частью жизни. Домоседство русскому не свойственно. До сих пор уму непостижимо, как дерзновенно осваивали русские далекие суровые земли, искали воли, рисковали головой, заселяли гигантские пространства, которые назвали потом Великой Русью. Великую Русь могли открыть, освоить, обжить только великие люди, богатыри, волевые, сильные, расчетливые да приметливые, всегда готовые в путь.
Не зря на русской земле с ее психологией жизненного пути явилось казачество. Казак — в переводе с тюркского бродяга. Говорили на Руси — казачьему роду нет переводу, что были и будут у нас пассионарные, смелые и дерзкие любители вольной волюшки, не способные ходить под ярмом по кругу. Но то не азиатские скитальцы, не кочевники перекати-поле без роду-племени. Русские казаки — вольные люди, расширявшие границы нашего государства, бившие царю челом новыми землями. Ермак Тимофеевич, завоевав Сибирское ханство, покорив Кучума и договорившись с множеством мелких местных князьков об их подданстве, не сам взялся править покоренной землей, он поклонился этой землей Царю-Батюшке. Одна забота была у русского человека, торившего новые пути-дороги, — о родной земле, чтобы она, родимая, была просторнее, богаче, крепче, под одной могучей дланью.
