Хозяин Заброшенных земель (СИ) - Лифановский Дмитрий (е книги txt, fb2) 📗
Придя в себя, бывшие бандиты неожиданно гармонично влились в наш своеобразный коллектив. Белый с Яром, несмотря на сословную пропасть, довольно быстро нашли общий язык с моими нукерами. Я все чаще стал замечать, что кто-то из степняков тренирует парней, гоняя их с холодным оружием, луками и арбалетами. Тихий, вдруг, прикипел к профессору с племянником, помогая ученым в их исследованиях. Он хвостом ходил за Юнгами, таская научное оборудование, и буквально заглядывал в рот Ларсу Густавовичу. При этом с Карлом у Станислава сложились почти приятельские отношения.
Баронет вообще не зацикливался на своем аристократическом статусе, общаясь абсолютно ровно со всеми членами нашего отряда. А если учесть, что молодой Юнг всегда пылал неистощимым оптимизмом и с застенчивой улыбкой был готов помочь любому, кому его помощь требовалась, наш лекарь стал всеобщим любимцем. Герда старалась положить ему самые лучшие и вкусные кусочки, маленькие проказницы вились вокруг него в ожидании интересных историй, каких начитанный лекарь знал великое множество. А воины относились к Карлу как к немного непутевому, но все равно любимому младшему брату.
Мирину с Возглей аномалия потрепала сильнее и всех, и они пока еще приходили в себя, едва ползая по лагерю. И, тем не менее, пытались быть полезными, вместе с мелкими, помогая Герде по хозяйству. А мы с Сольвейг занимались артефакторикой.
Я не стал откладывать обучение девочки в долгий ящик — мне срочно нужна была помощница, которая возьмет на себя рутинную работу. Ученица неизменно внимательно слушала и запоминала, что я ей говорю, и беспрекословно выполняла любые мои задания. Меня, вообще, порой пугал фанатичный огонь, горящий в глазах ребенка, когда я разговаривал с ней. Но что с этим делать не представлял. А делать что-то надо — фанатизм в отношениях учителя и ученика вреден. Адепт, в первую очередь, должен думать и понимать, что он делает, а не слепо верить своему наставнику. Вот с этим как раз у Сольвейг были проблемы. Надо будет поговорить с профессором, у него педагогического опыта побольше, чем у меня, может и посоветует что полезное. Зато, имея хороший глазомер и твердую руку, девочка оказалась незаменима при нанесении схем на заготовки для артефактов. Чем довольно существенно упростила мне работу над созданием антианомальной защиты.
Но все это было обычной текучкой. Важной, но не главной. Пора выходить к людям. Необходимо понимать, что сейчас происходит в городе и его окрестностях. Тихий со своими ребятами, конечно, рассказали мне все, что знали. Но обстановка на захваченных территориях меняется стремительно, а отряд ушел из Кочек около месяца назад. Плюс мне позарез надо найти выходы на Ворона и его людей. Я, конечно, запасся продуктами, амуницией и вещами первой необходимости, но не рассчитывал на быстрое пополнение своего отряда шестью неучтенными единицами. Значит, придется выискивать каналы снабжения. Тут-то мне и нужны связи старого ушкуйника, который, как я понял, не отсиживается в лесах, а действует, портя кровь оккупантам.
Станислав еще до того, как на него вышли спецслужбы эллинов, начал искать подходы к главе вольных и кое-чего добился. Правда, воспользоваться своими контактами не успел. Теперь это предстоит сделать мне. И вот ранним солнечным утром я, Тихий и Ардак с Шулуном на снегоходах отправились в сторону обжитых мест. Нам надо было проверить одну из наводок, полученных Стасом от своих информаторов.
Еще совсем недавно таверна «У Рады», расположенная на Старом тракте, манила своим уютом и вкусной едой вольных охотников и местных жителей.Приютившаяся в тихом месте на границе лесного массива и гряды, уходящих вдаль, на запад, холмов, поросших густым кустарником, она всегда считалась местом для своих, своеобразным закрытым клубом. Сюда редко забредали посторонние, а если когда и появлялся случайный человек, ему были не очень-то рады. Таких старались поскорее обслужить и спровадить.
Таверна являлась настоящим оазисом спокойствия, где время, проведенное за кружечкой свежайшего и вкуснейшего пива, текло неспешно, словно река. Оттого и тянулись сюда свободолюбивые кряжистые и основательные, как столетние дубы, крестьяне с окрестных деревень, немногословные и суровые вольные охотники — бродяги Заброшенных земель, буйные и задиристые авантюристы-ушкуйники, не боящиеся ни Богов, ни демонов. Что удивительно, драк здесь практически не было. За этим строго следили сами посетители. Мест, где можно получить порцию адреналина и показать свою молодецкую удаль у этих людей хватало. Сюда они приходили отдохнуть.
Переступив порог заведения тетушки Рады — старой вдовы Любомира — уважаемого по всему Пограничью вольного охотника, лет сорок назад сгинувшего в аномалии, суровые воины словно попадали в другой мир. Обстановка внутри была наполнена домашним уютом и теплом: массивные, сколоченные деревенским плотником дубовые столы и такие же стулья, чистые клетчатые скатерти, у окон бархатные кресла и между ними тумбочки, на которых аккуратными стопками сложены цветные журналы из Эребского союза фривольного содержания. На стенах развешаны магографии местных знаменитостей и вырезки из старых газет, рассказывающие о значимых событиях, когда-то произошедших в Пограничье. Рядом с баром притаился музыкальный аппарат. На расположенной в дальнем углу маленькой сцене сияет лаком гордость тетушки Рады — старенькое, но при этом ухоженное и отлично настроенное пианино, невесть как попавшее в эти дикие места из Вюртембергского герцогства. Ароматы свежей выпечки и домашней кухни щекотали ноздри, нагоняя аппетит.
За барной стойкой всегда стояли или улыбчивая миловидная Фрейя — дочка хозяйки заведения или ее муж Руслан — мрачный усач с неприветливым взглядом. Когда-то, еще в юности, Руслан со своим отрядом попал под миграцию крысюков. Их ватаге удалось вырваться, но ног парень лишился. Спасибо друзьям — вытащили. Калеке могли бы помочь маги-лекари, но откуда у простого охотника такие деньги? Порой на мужчину накатывало, что было бы лучше остаться там, чем жить приживалкой у жены и тещи. Но никогда Руслан не срывал свое дурное настроение на близких или посетителях заведения. Зато редкие бузотеры или безумцы, решившие не так посмотреть на их красавицу-дочку Беляну, служившую тут же подавальщицей, могли легко познакомиться с твердыми и тяжелыми, как камень, кулаками бывшего ватажника. И не помехой ему были деревянные ноги, с ними он научился управляться вполне сносно.
Все изменилось с приходом эллинов. Крестьяне, как улитки, расползлись и попрятались по своим домам. Поток авантюристов практически иссяк. Вернее они были, но это уже были имперцы, чувствующие себя здесь, как хозяева. Вольные ватаги распались или ушли под начало старого Ворона, который возглавил всех недовольных новой властью. Только их слишком мало и они слишком слабо вооружены, чтобы прогнать со своей земли захватчиков. Но подпортить кровь оккупантам им удавалось весьма серьезно. Правда, последнее время сопротивление сильно поприжали.
По всему Пограничью расползлись отряды наемников-карателей: эллины, эребы, ассирийцы, степняки, даже черные, как ночь, и кровожадные, как шакалы аномалии, воительницы с Алькебулана. Но самыми жестокими и озверелыми оказались гвардейцы родов-ренегатов. Эти не жалели никого – ни женщин, ни детей, ни стариков, мстя жителям Приграничья за презрение и ненависть по отношению к предателям. Отряды головорезов вынудили Ворона прекратить активную деятельность. Ватаги ушкуйников отошли на север и временно затихли.
В Кочках тоже было не все гладко. Последних подпольщиков, оставшихся после повальных арестов и называющих себя мстителями, едва не схватили. Но отряду удалось уйти, правда, эллины хвастались, что загнали бандитов в Заброшенные земли и там уничтожили. В подтверждение своих слов они притащили в Кочки и повесили на Центральной площади изрубленные и утыканные арбалетными болтами тела трех парней. Горожане узнали их — Полма, Третьяк и Мытарь. Мелкие бандиты из бригады Тихого, до оккупации возглавлявшего привокзальную шантрапу. Эллины, надругавшись над трупами, имели целью запугать местное население, а добились совершенно противоположного результата. Бывшие уличные гопники одномоментно стали народными героями. А город затаился в тихой ненависти.
