Дом шелка. Мориарти - Горовиц Энтони (книги онлайн бесплатно серия TXT, FB2) 📗

Джеймс Девой все это видел и пришел в ужас от возможных последствий. Видимо, он догадался, что грабителей интересуют отнюдь не полотна Констебла. В конце концов, об их существовании знало всего несколько человек, и, даже если бы у бандитов хватило мозгов или образования, чтобы опознать работы великого мастера, они просто не нашли бы желающих эти картины купить. Остальные пассажиры сидели тихо и смирно, а Девой встал со своего места и пошел к бандитам на переговоры. По крайней мере, я полагаю, что его намерение было именно таковым. Но не успел он открыть рот, как Рурк О’Донахью обернулся и застрелил беднягу на месте. Бандит всадил три пули Девою в грудь, тот рухнул на пол и нашел свое последнее упокоение в луже собственной крови.

Находившийся в почтовом вагоне охранник услышал выстрелы. Могу себе представить, какой ужас он испытал, когда понял, что по ту сторону двери орудуют бандиты. Может быть, он открыл бы дверь по их требованию? Нам этого никогда не узнать. Через минуту прогремел мощный взрыв, и вся стена почтового вагона разлетелась на части. Охранник погиб на месте. Доступ к сейфу с деньгами был открыт.

Второго, куда более скромного взрыва, хватило на то, чтобы открыть сейф, – и злоумышленники обнаружили, что им дали ложную информацию. В Массачусетский первый национальный банк было послано всего две тысячи долларов; возможно, для этих бродяг и такие деньги – целое состояние, но сумма была гораздо меньше той, на которую они рассчитывали. Но они все равно схватили банкноты с радостными воплями, нимало не заботясь о том, что оставили после себя два трупа, и не представляя, что их взрывы уничтожили четыре полотна, которые стоили в двадцать раз больше похищенной ими суммы. Эти, да и другие погибшие картины – невосполнимая потеря для британского искусства. Я постоянно напоминаю себе, что во время этого налета погиб замечательный и исполнительный молодой человек, но, как ни стыдно мне в этом признаться, потерю картин я оплакиваю в неменьшей степени.

Мой друг Финч и я были потрясены, когда узнали о случившемся. Поначалу дело нам представили так, что картины похищены, и такой вариант был бы более предпочтительным, потому что этими работами мог бы насладиться хоть кто-то и всегда оставалась возможность украденное вернуть. Надо же, чтобы налет произошел столь не вовремя, и до какой степени вандализма доходят люди ради пачки банкнот! Вот когда мы горько пожалели, что выбрали не тот маршрут, – получается, во всем виноваты мы сами! Беспокоили нас и финансовые соображения. Господин Стилмен внес за картины большой аванс, но по контракту мы целиком несли за них ответственность вплоть до передачи их ему в руки. Счастье, что мы застраховали отгрузку на Лондонском страховом рынке Ллойда, – в противном случае нас ждало разорение, ведь в конце концов аванс пришлось бы вернуть. Еще одно неудобное обстоятельство – семья Джеймса Девоя. Я выяснил, что у него остались жена и маленький ребенок. Кто-то должен был о них позаботиться.

Именно по этим причинам я решил отправиться в Америку и отбыл из Англии без промедления. Моим первым пунктом назначения был Нью-Йорк. Там я встретился с госпожой Девой и обещал ей определенную компенсацию. Ее сыну было девять лет – более милого и симпатичного ребенка трудно себе представить. Потом я перебрался в Бостон, а оттуда в Провиденс, где Корнелиус Стилмен воздвиг себе летнюю резиденцию. Надо сказать, что хоть я и провел в его обществе достаточно много часов, но все равно не был готов к зрелищу, которое открылось перед моими глазами. Шепердс-Пойнт оказался гигантским сооружением – наподобие французского замка, – построенным известным архитектором Ричардом Моррисом Хантом. Одни сады простирались на тридцать гектаров, а интерьер дома говорил об изобилии, охватить которое мое воображение было не в силах. Сам Стилмен настоял на том, чтобы устроить мне экскурсию по дому, и я едва ли когда-нибудь ее забуду. Великолепная деревянная лестница, занимавшая господствующее положение в большом зале, библиотека на пять тысяч томов, комплект шахмат, когда-то принадлежавших Фридриху Великому, часовня со старинным органом, на котором играл Пёрселл. К тому времени как мы добрались до подвального этажа, где был плавательный бассейн и площадка для игры в боулинг, я изрядно подустал. А живопись! Я отметил работы Тициана, Рембрандта и Веласкеса, а мы еще не добрались до гостиной. Я разглядывал всю эту роскошь, несметные богатства хозяина дома, и вдруг в голову мне пришла идея.

Вечером во время ужина – мы сидели за гигантским средневековым столом для приемов, обслуживал нас чернокожий слуга, одетый, я бы сказал, по-колониальному, – я заговорил о госпоже Девой и ее сыне. Стилмен заверил меня: хоть они и не живут в Бостоне, отцы города по его просьбе о них позаботятся. Вдохновленный его ответом, я перешел к «Банде в кепках» и спросил, можно ли с его помощью призвать их к ответственности – ведь пока бостонская полиция не сильно продвинулась в этом деле. Возможно ли, спросил я, предложить значительное вознаграждение тому, кто укажет, где они находятся, а также нанять частных детективов, чтобы они задержали бандитов от нашего имени. Так мы отомстим им за убийство Джеймса Девоя, а заодно и накажем за утрату пейзажей Констебла.

Стилмен ухватился за мое предложение с энтузиазмом.

– Вы правы, Карстерс! – воскликнул он, с грохотом стукнув кулаком по столу. – Именно так мы и поступим. Эти подонки надолго запомнят день, когда они вздумали прищемить хвост Корнелиусу Стилмену!

Это не была его обычная манера выражаться, но мы к тому времени успели разделаться с бутылкой тончайшего кларета и принялись за портвейн, и господин Стилмен был в необычно приподнятом настроении. Он с настойчивостью заявил, что полностью оплатит расходы на детективов и само вознаграждение, хотя я был готов внести определенную долю. Мы пожали друг другу руки, и он предложил мне остаться у него, пока будут приняты все необходимые меры, – это приглашение я с радостью принял. Искусство – это моя жизнь как коллекционера и галериста. А в летней резиденции Стилмена было столько сокровищ, что состояние транса было мне обеспечено на несколько месяцев.

Но события пошли более короткой дорогой. Господин Стилмен обратился в агентство Пинкертона и нанял человека по имени Билл Макпарленд. На встречу с ним был приглашен и я… Стилмен относился к типу людей, которые все должны сделать сами и на свой манер. При этом его репутация со всей очевидностью говорила, что он выдающийся исследователь и не успокоится, пока «Банда в кепках» не окажется в его руках. В то же время в рекламном приложении к «Бостон дейли» было помещено объявление: награда в сто долларов – немалая сумма – за информацию, которая приведет к аресту Рурка и Килана О’Донахью и всех остальных, связанных с совершенным преступлением. Мне было приятно, что под объявлением рядом со своим именем господин Стилмен поставил мое, хотя все финансовые затраты взял на себя он.

Следующие недели я провел в Шепердс-Пойнте и в самом Бостоне, удивительно красивом и быстро растущем городе. Несколько раз я съездил в Нью-Йорк и с удовольствием провел какое-то время в Метрополитен-музее – в этом не очень удачном с архитектурной точки зрения здании содержалась великолепная коллекция. Я также навестил госпожу Девой и ее сына. Именно в Нью-Йорке я получил телеграмму от Стилмена с просьбой срочно вернуться. Объявление о вознаграждении сработало. Макпарленд получил нужные сведения. Кольцо вокруг «Банды в кепках» было готово сомкнуться.

Я сразу же вернулся и снял номер в гостинице на Скул-стрит. Вечером туда приехал Корнелиус Стилмен и рассказал, что произошло.

Сведения поступили от владельца пивной – в Америке их называют салунами – в Саут-Энде, не слишком благополучном районе Бостона, где нашли себе пристанище эмигранты из Ирландии. Близнецы О’Донахью ютились в узком многоквартирном доме неподалеку от Чарльз-Ривер – мрачном и убогом трехэтажном сооружении с десятком прижавшихся друг к другу комнат, без прихожих, всего с одним туалетом на каждом этаже. Прямо по коридорам текли сточные воды, и зловонный запах перебивали лишь сотни печурок, в которых сжигали уголь. Жуткий притон – вечно орут дети, бузят пьяные мужчины, что-то бормочут полубезумные женщины. Сзади была наспех сколоченная деревянная пристройка с вкраплениями из кирпича, ее-то и облюбовали близнецы. У Килана была отдельная комната. Рурк делил другую с двумя членами банды. Остальные «кепки» занимали третью комнату.