Сборник фантастики. Золотой фонд - Бирс Амброз (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений TXT) 📗
– Зачем, собственно говоря, вы находились в поле, а не здесь? – спросил я.
– Я ходил подышать свежим воздухом, – сказал он, – и как раз собирался уже возвращаться, когда встретил вас. Ночью, в сущности, это безопаснее…
– А как же работа?
– Нельзя же вечно работать, – отвечал он.
Тут, словно под влиянием внезапного откровения, я понял, что это был за человек. Он стоял в нерешительности с заступом в руках.
– Нам непременно нужно сделать рекогносцировку, – сказал он. – Марсиане могут быть где-нибудь поблизости и напасть на нас врасплох, если услышат звон наших лопат.
У меня больше не было желания противоречить ему. Мы взобрались на чердак и стали смотреть через слуховые окна. Марсиан не было видно. Мы взобрались на крышу и спустились под прикрытием парапета вниз.
Часть Путнэя была скрыта за кустарником, но зато внизу было видно реку, всю заросшую красной травой. Нижняя часть Ламбета была тоже кроваво-красного цвета и вся залита водой. Другое ползучее красное растение обвило все деревья вокруг старого дворца, и между его густыми побегами уныло торчали их мертвые, покрытые сморщенными листьями, сучья. Поразительно, до чего распространение этих растений было связано с близостью проточной воды. Около нашего дома не было этих растений, и поэтому альпийский ракитник, боярышник, калина и дерево жизни, подымаясь среди лавров и гортензий, ярко блестели на солнце свежей зеленью своих листьев. За Кенсингтоном подымалось густое облако дыма, а вдали стлался синий туман, за которым исчезали холмы, тянувшиеся на север.
Артиллерист принялся рассказывать про людей, оставшихся в Лондоне.
– На прошлой неделе кучка дураков вздумала осветить электричеством весь Риджент-стрит и цирк, в котором собрались пьяные оборванцы и раскрашенные женщины. Всю ночь они там танцевали и пели песни. Один человек, который был там, рассказывал мне это. А когда рассвело, они увидели на Лангэмской площади боевую машину марсиан. Никто не знал, с каких пор она там стояла. Марсианин, сидевший в ней, направил ее по улице прямо на толпу, оставив на месте сотню людей. Они были так пьяны и напуганы, что не могли убежать от него.
Прекрасный пример для иллюстрации переживаемого времени, которого ни одна история не сможет вполне описать!
Отвечая на мои вопросы, артиллерист снова вернулся к своим грандиозным планам. Он говорил с энтузиазмом и стал так красноречиво убеждать меня в возможности завладеть боевой машиной, что я опять наполовину поверил ему. Но так как я уже начал немного понимать истинную сущность этого человека, то я догадался также, почему он также напирал на то, чтобы действовать не спеша. Кроме того, я заметил, что теперь уже не было речи о том, что он сам захватит боевую машину.
Спустя некоторое время мы опять спустились в погреб. Никому из нас не было охоты продолжать работу. И, когда он предложил поесть, то я не возражал. Он сделался вдруг необыкновенно щедрым и, выйдя после еды куда-то, вернулся с превосходными сигарами. Ми закурили, и тут снова вспыхнуло его оптимистическое настроение. На свою встречу со мною он был склонен смотреть, как на предлог для грандиозного празднества.
– В погребе есть шампанское, – вдруг заявил он.
– Мне кажется, будет лучше, если мы останемся при нашем бургундском и будем продолжать работу, – возразил я.
– Нет, – сказал он, – сегодня я хозяин. Мы будем пить шампанское! Работа, предстоящая нам, достаточно тяжела. Отдохнем и соберемся с силами, пока есть время. Посмотрите на мои мозолистые руки.
И так как он упорствовал в своем желании устроить праздник, то после еды он принес карты. Он научил меня американскому висту, и, поделив между собою Лондон – я взял северную, а он южную часть, – мы сыграли также на городские приходы. Как ни смешно и глупо это может показаться всякому трезвому читателю, но я тогда искренно увлекался этой игрой и другими такими же играми.
Как странно устроен человек! В то время когда человеческому роду угрожало истребление или, во всяком случае, ужасающее вырождение, – а для нас самих не было другой перспективы, кроме мучительной смерти, – мы могли спокойно сидеть и с интересом следить, в каких комбинациях ложатся на стол кусочки раскрашенного картона. Потом артиллерист показал мне игру в покер, а после того мы принялись за шахматы, и я обыграл его три раза подряд. Мы так увлеклись, что, когда стемнело, решились даже зажечь лампу, невзирая на опасность быть открытыми!
После бесконечного ряда всевозможных игр мы поужинали, и артиллерист заключил ужин шампанским. Мы продолжали курить сигары. Но он уже не был тем энергичным реформатором, каким я его встретил утром. Он все еще был оптимистом, но это был уже не активный, а осторожный оптимизм. Я вспоминаю, как он в конце концов чокнулся со мной и, после весьма бессвязной речи с многочисленными перерывами, выпил за мое здоровье. Я взял сигару и поднялся наверх, чтобы посмотреть на зеленоватый свет над Хайгет-Хилл, о которых он мне говорил.
Сначала я совершенно машинально смотрел вдаль, поверх Лондонской долины. Северные холмы были окутаны тьмой, огни около Кенсингтона светились красным светом, кое-где вспыхивали красно-желтые языки пламени и снова пропадали в глубокой синеве ночи. Вся остальная часть Лондона была погружена в мрак. Ближе к дому я вдруг заметил какой-то странный, переливающийся пурпурно-фиолетовый свет, который дрожал от ночного ветерка. Долго я не мог понять, что это такое, пока, наконец, не догадался, что этот бледный, фосфорический свет исходил от красной травы. Это снова вернуло меня к действительности, к моему удивлению перед свершившимся и к пониманию истинного соотношения вещей. Я посмотрел на Марс, который блестел далеко на западе красным светом, потом долго и пытливо всматривался в темноту, в сторону Хемстеда и Хайгета.
Я очень долго пробыл на крыше, удивляясь странным превращениям этого дня. Час за часом припомнил я все мои переживания вплоть до глупой карточной игры. Все мои чувства возмутились, и я с отвращением отбросил сигару как символ расточительности. Моя глупость предстала предо мной в преувеличенно ужасном виде. Я казался себе предателем моей жены и моих ближних. Угрызения совести мучили меня, и я решил предоставить этого странного, разнузданного мечтателя его бутылке и обжорству, а самому продолжать путь в Лондон. Там, – казалось мне, – у меня будет больше возможностей узнать, что делают марсиане и мои собратья – люди! Я находился еще на крыше, когда на небе поднялся поздний месяц…
Простившись с артиллеристом, я спустился с холма и направился через Гай-стрит и мост к Ламбету. Красная трава особенно разрослась в этом месте и почти преграждала дорогу к мосту, но ее листья уже побледнели от быстро развивающейся болезни, которая вскоре должна была совсем уничтожить ее.
На углу дороги, которая вела к станции, я наткнулся на лежащего человека. Черная пыль придавала ему вид трубочиста. Он был жив, но пьян до бесчувствия. Я ничего не мог добиться от него, кроме проклятий и яростных попыток ударить меня. Может быть, я бы остался с ним, если бы меня не отпугнуло зверское выражение его лица.
Черная пыль устилала толстым слоем всю дорогу от моста, а в Фульгэме ее было еще больше. На улицах было страшно тихо. В одной булочной я нашел булку, очень твердую, кислую и заплесневелую, но вполне съедобную. Немного дальше к Вальгэм-Грину улицы были свободны от черной пыли. Я прошел мимо целого ряда ярко горящих домов, и шум пожара, нарушавший эту жуткую тишину, был для меня облегчением. Ближе к Брэмптону опять стало тихо.
Здесь все снова было покрыто черной пылью и лежали человеческие трупы. Я насчитал их до дюжины на всем протяжении Фульгэм-Роуд. По-видимому, смерть настигла их несколько дней тому назад, так что, проходя мимо них, я ускорил шаги. Черная пыль, покрывавшая их, несколько смягчала их черты. Два или три были обезображены собаками.
Там, где не было черной пыли, улицы напоминали своим видом обыкновенный воскресный день в Сити. Те же закрытые лавки, крепко запертые дома, опущенные шторы, безлюдье и тишина. Во многих домах, по-видимому, уже поработали мародеры в поисках за съестными припасами. В одном доме я увидел разгромленный магазин ювелира, но вору, очевидно, помешали, так как большое количество золотых цепочек и часов валялось разбросанным на улице. Немного дальше на пороге дома сидела, скорчившись, женщина; одна ее рука с зияющей раной свесилась через колено, и из нее капала кровь прямо на платье. Возле нее валялась разбитая бутылка шампанского. Женщина казалась спящей, но была мертва.
