Призрак улыбки - Боэм Дебора Боливер (книги онлайн бесплатно серия txt) 📗

— Ну что же, на нет и суда нет, — сказала тетушка. Обладая особенным чутьем свахи, она по волнению в голосе Микио поняла, что он познакомился с какой-то понравившейся ему девушкой. Может, еще и женится по любви, подумала она радостно, вешая трубку.

Через четыре недели после кровавого побоища на мясном складе в помещении, занимаемом прежде закрытым клубом вампиров, открылся новый ресторан «Карри из Калькутты». Интерьер привлекал экзотичностью, еда была недорогой и вкусной, а вежливость официантов с тюрбанами на головах впору было назвать чуть не галантностью. Вечер за вечером ресторан был до отказа заполнен посетителями со всей округи: как японцами, так и иностранцами. Как-то раз Микио предложил Сидзуке пойти туда поужинать и неожиданно захотел пригласить и Ребекку, которую после истории с вампирами видел всего два-три раза.

— И приходите не одна, — сказал он ей по телефону. — Потому что я буду с подругой.

— Отлично, — проговорила Ребекка с нескрываемым облегчением в голосе.

Спутник Ребекки оказался высоким взъерошенным англичанином по имени Александр Ладгейт. Политический обозреватель для лондонской «Дейли экзаминер», он изысканно говорил по-французски и равно бегло владел самостоятельно выученным японским — странноватым гибридом из мечтательной и кокетливой женской речи и трущобного гангстерского сленга: наречий, почерпнутых им — соответственно — благодаря частому общению с барменшами и букмекерами на бегах. Обе пары получали большое удовольствие от забавного общения на стольких языках, и Микио очень гордился Сидзукой. Она не только прелестно выглядела в кашемировом голубовато-зеленом вечернем платье и маленькой шляпке того же оттенка, но и обнаружила никогда прежде не упоминавшуюся способность прекрасно говорить по-английски.

Поздним вечером Ребекка позвонила в квартиру Микио.

— Вы в самом деле нашли сокровище, — сказала она. — И как приятно, что медовый месяц вы проведете в Париже. Сознайтесь: рады теперь, что я так критично взглянула на перспективу нашей совместной жизни?

Микио в самом деле был этому очень рад. Получалась неловкость, и он быстро сменил предмет разговора.

— Мне показалось, ваш спутник — человек очень неординарный, — сказал он, прищелкивая языком при воспоминании о предложенных англичанином идиоматических новшествах в японском языке. — По-моему, он не относится к породе эгоистичных и бессердечных плейбоев.

— Именно, — вздохнула Ребекка. — Алек настолько хорош, что в это почти невозможно поверить. Мужествен, но поэтичен, хорошо образован и эрудирован, однако любит повеселиться.

Не похож на лжеца, не похож на неисправимого юбочника. Боюсь, я потеряла свой безошибочный дар всегда выбирать неподходящих мужчин.

Со своей стороны Микио был уверен, что его выбор правилен — и на всю жизнь. Обладая умом, обаянием и талантом, Сидзука наделена была еще и чуткостью и тактом. Даже когда они обручились и начали проводить вместе волшебные ночи любви, она ни разу не спросила, почему его двери и окна обвиты низками чеснока, а в глубине шкафа, где хранятся футоны,сложена связка заостренных кольев, а рядом — зачехленный меч вакидзаси,с которого свешиваются ленточки из синтоистского храма. Она не спрашивала и почему он носит на шее серебряный крест и (хотя оба они, пусть и не исполняют обрядов, принадлежат к буддизму) настаивает, чтобы и она носила такой же. Не спросила она и о том, почему он переглянулся с Ребеккой Фландерс, когда ее английский друг заказал в ресторане графин свежего томатного сока, приправленного кориандром. Сидзука понимала, что у каждого есть свои маленькие тайны. В свое время Микио, может быть, и расскажет ей обо всем, что происходило до их сказочной встречи. А если и не расскажет, тоже не страшно. В конце концов, и у нее есть свои секреты.

Итак, жизнь покатилась дальше в этом зелено-золотистом районе Токио, именуемом Угуисудани. Птицы, как прежде, пели в кронах деревьев гинкго, а местные коты, соблазненные видениями пиршества с соловьями в качестве главного блюда, как и прежде, оказывались пленниками своего легкомыслия, и местные полицейские вынуждены были снимать их с тонких веток, росших на самых макушках деревьев. Но когда наступала темнота, единственным скрипом был звук задвигаемых на ночь старинных сёдзи,тяжелое дыхание выдавало лишь взволнованную близость влюбленных или усердие энтузиастов бега трусцой, а хлопанье крыльев означало, что сизокрылые голуби и голубки летят к себе, на ночлег.

Заклятье змеи

Ирония в том, что, искренне презирая штампы, я сама превратилась в один из них: близорукая, одинокая, обожающая котов библиотекарша — хвостик на затылке и серо-буро-землистые одежки. Не знаю, что тут виной: неумение делать покупки или накрепко въевшийся автостереотип, но почему-то, так или иначе, я всегда в чем-то песочном, пепельном или хаки — цвета, подходящие для мышей и военных, но явно не прибавляющие очарования девушке с карими глазами, находящейся (теоретически) в расцвете своих сексуальных, эмоциональных и репродуктивных возможностей. Радует только то, что я хоть не тухну за библиотечной перегородкой в каком-нибудь захолустье на Юге Штатов, раскладывая по порядку номера «Дайджеста мыльной оперы» и следя, чтобы «Над пропастью во ржи» не оказалось на одной полке с книжками Ленни Брюса, Анаис Нин и сборниками «Deep Purple».

Да, мой дорогой дневник, ситуация такова, что по воле судьбы, совпадению обстоятельств и удачно составленному резюме я, Бранвен К. Лафарж, работаю ассистентом библиографа (самым молодым за всю историю) в библиотеке Токийского Международного центра, имеющей несколько весьма интересных коллекций (например, труды по истории Японии периода Муромати, оригиналы рукописей французских поэтов-имажинистов, каллиграфические листы с предсмертными стихами дзэнских священников). Размещается наша библиотека в красивом и строгом здании: его спроектировала знаменитая Мадока Морокоси, выстроено оно из камня, взятого со дна реки Томогава, и темного стекла. Каждый день я утром иду на работу, вечером возвращаюсь, гуляю, ужинаю, отдаю сколько-то времени занятиям за письменным столом и читаю, пока глаза не закроются. Все. Так что в каком-то смысле я могла бы с таким же успехом сидеть в любом Пустоместе, штат Алабама. И все-таки разница есть: отвечая на телефонный звонок, я бойко говорю по-японски, провожу отпуск хоть и одна, но в идиллической обстановке маленькой гостиницы на горячих источниках, а жилье арендую (за непомерную плату) у прямого потомка одного (пусть и не самого знаменитого) из Сорока Семи Ронинов.

В то утро все шло наперекосяк. Будильник не прозвонил, шоколадный мусс попал в чай «Эрл грей», молния на юбке сломалась, коты удрали, так что пришлось их разыскивать в сплошь усыпанном листьями небольшом парке напротив, нужный автобус запел перед носом, и на проспекте, обычно просто забитом такси, не оказалось ни единой скучающей в ожидании пассажиров машины.

При всем том, чудом, она опоздала всего на двенадцать минут, и только плюхнулась, задыхаясь, за свой огромный, стоящий под углом к окну письменный стол из древесины коа, как в комнату легкой походкой вплыла Эрика Крилл. Ради всего святого, взмолилась Бранвен, только бы не ко мне.

Но Эрика, в огненно-алом кожаном мини-костюме, идеально сидящем на гибком, отточенном танцами теле, разумеется, двинулась прямиком к столу Бранвен. Светлые, шелковистые, как маис, волосы идеально подстрижены «под пажа», безупречно правильное лицо безукоризненно оттенено макияжем, длинные от природы ногти покрыты лаком a la francaise, выполненные на заказ золотые украшения инкрустированы аметистами, под стать оттенку фиалковых глаз. Хоть бы она резинку жевала или в грамматике путалась, подумала Бранвен. Не тут-то было.