Свет в ночи - Эндрюс Вирджиния (электронная книга TXT) 📗
– Какие обвинения? Какие доказательства?
– Я прочитала тебе, в чем тебя обвиняют, – сказала директриса.
– Я ничего особенного не услышала. Что имеется в виду под моим уходом с территории? Особняк? Об этом речь? – требовательно спросила я. Щеки Железной Леди покраснели, она бросила быстрый взгляд на секретаршу, затем взглянула на меня.
– Едва ли, – отрезала она. – Тебя видели после отбоя возле эллинга.
– Эллинга?
– Куда ты ходила на недозволенное свидание со служащим, Баком Дардаром.
– Что? Кто меня видел?
– Одна из преподавательниц, всеми уважаемый член преподавательского корпуса, много лет работающая в школе, должна добавить.
– Кто? Я могу узнать имя обвинителя? – спросила я, но директриса колебалась.
– Миссис Грей, твоя преподавательница латыни. Так что не может быть и речи о том, что она обозналась, – заключила миссис Айронвуд.
Я покачала головой.
– Когда?
Директриса взглянула на документы так, словно ей потребовалось для этого большое усилие, и сказала:
– Тебя видели входящей в эллинг вчера вечером в семь тридцать.
– Вчера вечером?
– И ты оставалась там после отбоя, – добавила она. – Остальные детали свидетельских показаний миссис Грей будут оглашены на официальном слушании.
– Меня с кем-то спутали. Я не могла быть в эллинге в семь тридцать вчера вечером. Просто позовите Бака и спросите его, – посоветовала я.
Железная Леди ухмыльнулась.
– Неужели ты считаешь, я не сообразила, что надо предпринять? Его первым делом вызвали в этот кабинет сегодня утром, и он сделал письменное признание, – ответила директриса, доставая еще один документ, – подтверждающее то, что видела наша свидетельница.
– Нет, – возразила я, тряся головой. – Он ошибается или лжет. Вы увидите, когда Бак придет на слушание, увидит меня и поймет…
– Бака Дардара уже здесь нет. Его освободили от его обязанностей, и он уже покинул школу, – ответила миссис Айронвуд.
– Что? Его уволили из-за этих ложных обвинений против меня? Но это нечестно.
– Уверяю тебя, – миссис Айронвуд холодно улыбнулась, – он счел мое предложение абсолютно честным. Ты несовершеннолетняя. Если бы не возможный скандал, я бы сдала его полиции.
– Но это неправда. Просто спросите вашу тетю, где я была прошлым вечером.
– Мою тетю? – миссис Айронвуд съежилась, словно гармошка. – Ты хочешь, чтобы я вовлекла миссис Клэрборн в эту вульгарную и отвратительную историю? Как ты смеешь предлагать подобное? Неужели нет предела твоей безнравственности?
– Но вчера вечером я была в особняке и вернулась в общежитие задолго до отбоя.
– Уверяю тебя, – медленно проговорила миссис Айронвуд, – миссис Клэрборн никогда не согласится подтвердить подобное. – Директриса выглядела такой самодовольно-уверенной.
– Но тогда просто позвоните Луи…
– Слепому человеку? Ты хочешь его в это втянуть? Ты собираешься опорочить эту достойную семью? Это твой мотив? Своего рода болезненная акадийская ревность?
– Конечно же, нет, но все это ошибка, – закричала я.
– Это решит наш совет в четыре часа. Не опаздывай. – Железная Леди моргнула. – Ты можешь привести кого-нибудь, кто выскажется в твою защиту. – Она помолчала, потом нагнулась вперед с легкой улыбкой на губах. – Разумеется, если ты хочешь избежать всех этих неприятностей, ты можешь сознаться, признать обвинения и согласиться с исключением.
– Нет, – гневно ответила я. – Я хочу посмотреть на моих обвинителей. Я хочу, чтобы все, кто участвует в этой лжи, взглянули мне в глаза и поняли, что они делают.
– Как тебе будет угодно. – Директриса снова выпрямилась. – Я знала, что ты будешь вести себя вызывающе до конца, и у меня было мало надежды на то, что ты облегчишь положение своей семьи, особенно после той трагедии, которую только что пережила твоя мачеха. Мне тебя жаль, но, вероятно, тебе лучше вернуться к себе подобным.
– Ах, миссис Айронвуд, вопрос не в том, как мне лучше поступить, – возразила я. – Подобные мне люди не смотрят свысока на тех, кому не случилось разбогатеть или быть родом из знатной семьи. Люди моей породы не устраивают заговоров и ничего не замышляют, – бросила я. Векам стало горячо от выступивших слез, но я сдержалась, чтобы не доставить директрисе удовольствия насладиться моим унижением. – Но я не хочу, чтобы меня вышвырнули отсюда под предлогом сфабрикованных обвинений и хитрости, основанной на ненависти.
Железная Леди посмотрела на миссис Рэндл, которая тут же опустила глаза на свой блокнот.
– Для протокола, – снова начала диктовать миссис Айронвуд, – следует записать, что ученица Руби Дюма отрицает все обвинения и желает присутствовать на официальном слушании. Ее информировали о ее правах…
– Правах? Какие у меня здесь права? – поинтересовалась я с саркастическим смешком.
– Ее информировали о ее правах, – подчеркнуто повторила директриса. – Вы все записали, миссис Рэндл?
– Да, – быстро ответила та.
– Дайте ей подписать протокол, как предписывает устав, – велела миссис Айронвуд. Секретарша повернула ко мне блокнот и придвинула его поближе, одновременно протягивая ручку.
– Ты должна подписать здесь, – проинструктировала она меня, указывая на черту, проведенную внизу страницы. Я вырвала ручку у нее из пальцев и начала подписывать.
– Ты не хочешь сначала прочесть? – спросила директриса.
– А зачем? – поинтересовалась я. – Это отлично отрепетированное представление с заранее известным концом.
– Тогда зачем продолжать? – тут же задала она вопрос.
Действительно, подумала я, зачем продолжать? Потом я вспомнила о бабушке Катрин, о том, сколько раз она говорила, что надо принимать самый суровый вызов, все неизвестное, темное. Бабушка всегда охотно боролась за правду, несмотря на то, насколько ужасными были препятствия на пути к успеху.
– Я буду продолжать для того, чтобы все, кто участвует в этом заговоре, смогли посмотреть мне в лицо и дали мне возможность объясниться с ними, – ответила я.
Глаза миссис Рэндл раскрылись от удивления и некоторого одобрения, которое, она была уверена, миссис Айронвуд не заметит.
– Теперь ты можешь вернуться к занятиям, – произнесла Железная Леди. – Ты должна прийти ровно в четыре. Если не появишься, тебя будут судить заочно.
– Нисколько в этом не сомневаюсь, – ответила я и встала. У меня чуть было не подкосились ноги, но я закрыла глаза и мобилизовала всю свою силу воли. Распрямив плечи и высоко подняв голову, я повернулась и вышла из кабинета миссис Айронвуд, ни разу не споткнувшись. Только когда я уже сидела на первом уроке, я осознала, что произошло, и какая-то парализующая слабость овладела мной.
Весь день я ходила словно зомби. Я никому не рассказала о моей встрече с директрисой, о том, в чем меня обвиняют и что за этим должно последовать. Но не было никакой необходимости делиться с этим хотя бы с одной живой душой. Как только Деборе Пек сказали, что она будет присутствовать на слушании об исключении, новости разлетелись по всем коридорам и классам быстрее, чем угорь на болоте бросается за добычей. После полудня девочки уже все знали и говорили обо мне. Перед последним уроком Жизель перехватила меня в холле, сначала набросившись на меня за то, что я не пришла со своей проблемой прямо к ней, а потом выразив свое удовольствие, потому что, раз меня выгоняют из «Гринвуда», значит, и ее тоже.
– Я не сказала тебе именно из-за того, как ты себя ведешь, Жизель, – сказала я. – Я знала, как ты обрадуешься и станешь злорадствовать.
– Зачем тебе возиться с этим слушанием? Давай просто позвоним Дафне и скажем ей, чтобы она прислала лимузин.
– Потому что все это вранье, вот почему, и я не собираюсь спускать этого Железной Леди, если только смогу, – возразила я. – Я не хочу уехать отсюда, осыпанная бранью, вымазанная дегтем и обваленная в перьях.
– Что ж, если ты не прекратишь это, ты просто будешь упрямой акадийской дурой. Ты не пойдешь на слушание, Руби, – приказала Жизель. – Слышала, что я сказала? Ты не пойдешь.
