Бессмертник - Плейн Белва (книги без регистрации TXT) 📗
Однажды он еще с лестницы услышал счастливый лепет Эрика и понял, что малыш сидит на высоком стуле и радостно размазывает по нагруднику пюре из моркови или шпината. Бросив плащ на стул, Мори поспешил на кухню. Эрика кормила Айрис.
— Где Агги? — испуганно спросил он.
— Не беспокойся. Она прилегла. Голова чуть-чуть разболелась. Я велела ей лечь и сказала, что покормлю Эрика сама.
— Не ври, Айрис. Нечего ее покрывать. Она снова пила, и ты это прекрасно знаешь.
— Ну, вот и доели, — обратилась Айрис к малышу. — Давай тетя Айрис вытрет тебе ротик, и мы поедим персики.
— К черту! — Мори в сердцах хлопнул кулаком о колено. — К черту все! Тысячу раз!
— Не надо, Мори, не сейчас. Разрядишься позже. Ты напугаешь Эрика.
Мальчик смотрел на него, позабыв о ложке. Мори вышел из кухни. В ванную. Потом в гостиную. Встал у окна и уставился в никуда. Приоткрыл дверь в спальню; было темно, и лица Агаты он не разглядел. Она лежала, свернувшись калачиком, колени у подбородка. «Словно плод в утробе», — с отвращением подумал он и подошел ближе. Рука с обручальным кольцом откинута на подушку. Что-то заставило его дотронуться до этой руки, проверить — шевельнется ли. В нем мешались гнев, жалость, горечь. И он был не в силах распутать этот клубок.
Он вернулся на кухню. Айрис посадила ребенка в манеж. Эрик сыт и поиграет спокойно по крайней мере полчаса.
— В холодильнике пусто. Только жареная курица. Но Агги, наверно, хотела оставить ее на ужин. А сейчас ни то ни се — половина пятого.
— Сделай яичницу. Я в общем-то не голоден. Надеюсь, ты тоже. — Он знал, что говорит грубо, хотя не хотел ее обижать.
— Я сделаю омлет, — предложила Айрис.
— Все равно.
Ели молча. Мори вдруг ощутил, как он толстокож, как погружен в собственные неурядицы.
— Айрис, у тебя же семестр кончился. Как дела? — спросил он.
— Хорошо, — тихо ответила она. — Но ты не старайся быть вежливым, Мори. У тебя своих забот хватает.
Он не отозвался.
— Агги рассказала мне, как ты зарабатываешь на жизнь.
— Она не имела права!
— Не сердись на нее. Я давно знаю, уже несколько месяцев. Должен же человек с кем-то поделиться.
— По-твоему, я поступаю ужасно?
— Агги к такому не привыкла.
— А я что, привык?
— Конечно, нет. Но ты, видимо, можешь это выдержать. То есть считаешь, что должен. А она устроена иначе, она не выдерживает. Поэтому и пьет, понимаешь?
— Она таким способом не поможет ни себе, ни нам.
— Она это знает. И ей от этого только хуже.
— Ты всегда так хорошо разбираешься в людях?
Она бросила на него быстрый взгляд:
— Издеваешься?
— Боже упаси! Ты действительно понимаешь так много, а ведь тебе только семнадцать лет.
— Забавно. Мне-то кажется, что я понимаю совсем мало.
Он закрыл лицо руками:
— Я мечтаю найти нормальную, честную работу. Но ее нет! Я искал, честное слово, искал!
— Верю.
— Скажи, дома знают, чем я занимаюсь?
— Они выяснили. Не у меня! Через тетю Руфь. У нее есть родственники, которые поддерживают отношения с Вульфом Харрисом. Похоже, люди только и делают, что сплетничают.
— Ну и что говорят дома? Только честно.
— Мама ничего не говорила, как всегда. Ждала, пока папа скажет. А он сказал, что это скандал, бесчестье и все такое…
— Он может предложить что-то лучшее?
— Ты его не просил.
— А ты на моем месте просила бы?
— Не заставляй меня выбирать между вами.
— Почему он ни разу не позвонил? Скажи почему?
— Он старше, Мори, и он — отец, — тихонько ответила Айрис.
Когда за Айрис закрылась дверь, Агги еще спала. Он наполнял ванночку для Эрика и старался представить себе, как она общается с сыном, как проходит их день. Она ведь может быть такой веселой, мягкой, нежной! Она любит петь и часто поет, когда принимает душ, когда готовит ужин. Хорошо бы она пела Эрику, разговаривала с ним. Только бы не молчала. Перед рождением Эрика Мори прочел множество статей о воспитании младенцев и выяснил, что они очень чутки к настроениям взрослых. Нельзя омрачать его детство!
После купания Эрик был сонный и теплый. Мори поднял его, прижал к себе. Удивительно, но малыш для него — поддержка и утешение. Поддержка? Этот сонный комочек? Да! Мысли метались. Он положил Эрика в кроватку и подошел к закрытой двери в спальню. Уже семь часов вечера. Ей пора поесть. Рука замерла на дверной ручке: открывать не хотелось. И вдруг, некстати, вспомнилось, как давным-давно, задолго до свадьбы, они мечтали оказаться вдвоем за закрытой дверью. Как странно… Тогда казалось, что за час, всего один час, проведенный наедине, не жалко и умереть.
Она очнулась сразу — испуганная, виноватая.
— Который час?
Он присел на край кровати, взял ее за руку:
— Агги, я найду другую работу, честное слово, найду.
Ему назначили новую явку. У Тимми. Сказали: подъедешь к одиннадцати, заберешь «груз». Был летний день, из самых ярких, когда небо круглится, точно голубая фарфоровая чаша, и повсюду — только не в этом смрадном городе — пахнет травой.
Он выехал по Нью-Лотс-авеню и свернул налево. Пейзаж знакомый: неухоженная, неряшливая окраина, пустыри; кое-где цепляются друг за дружку домишки, чуть поодаль стоят одноэтажные магазинчики. Застройщики нарекли такие здания «налогоплательщиками». Это означало, что себя они окупают, но дохода не приносят. Как только настанут лучшие времена, их снесут и построят на этом месте что-нибудь поприбыльнее. Когда настанут лучшие времена…
Он остановился на пустынной улице возле нужного дома, который оказался убогой лавочкой. Тимми торговал конфетами. «Н-да, много не выручишь, — машинально подумал Мори. — Разве что школа где-нибудь поблизости есть. Тогда покупатели набегают после трех часов, да еще теплыми вечерами — с прогулок и танцев». Он вошел. У прилавка с газетами и журналами топтались двое: один — коротышка, другой — верзила. На полицейских вроде не похожи. Он глянул на них краем глаза и вопросительно посмотрел на Тимми, ожидая сигнала.
— Заходи, — сказал Тимми и провел его в заднюю комнату. Значит, эти двое не из полиции. Тимми его, разумеется, ждал и узнал по описанию.
— Меня зовут Мори, — кивнул Мори по-приятельски. — Нам с тобой предстоит часто встречаться.
Рассовав по карманам то, что вручил ему Тимми, он направился к выходу, но задержался у стойки и купил пакетик леденцов: во-первых, для отвода глаз, а во-вторых — товарища поддержать не грех. Оказавшись на улице, он не спеша двинулся к оставленной на углу машине.
За ней, вплотную, стояла другая. «Если полиция — пройду мимо», — решил он. Услышав за спиной топот, он резко обернулся и отступил, пытаясь пропустить бегущих. Но коротышка и верзила налетели на него и повалили на землю. Дверца машины распахнулась, и его, орущего, брыкающегося, втащили внутрь. На улице ни души, как на заброшенном кладбище. Это не полиция, но кто? Он лежал на спине, прижатый к полу. Взревел мотор, и машина рванулась вперед.
— Что вы делаете? Отпустите меня, ради Бога, отпустите! Скажите, что вам надо, я все отдам!..
— Слышь, Недомерок! Он все отдаст! — усмехнулся длинный. Раздался дружный гогот.
Сидел ли впереди кто-то, кроме водителя, Мори понять не успел. Недомерок ударил его кулаком в нос, и он зашелся от боли.
— Кто вы? Что вам надо? Скажите! Скажите же! Я сделаю все, только не…
Длинный слегка сполз с сиденья, и его острое колено впилось Мори под ребра.
— Это ты нам скажешь… — Колено вошло еще глубже. — Ты нам сейчас все скажешь. Что ты делал у Тимми? Мы-то знаем, но хотим услышать от тебя. Давай выкладывай!
— Если вы знаете… Я забирал кое-что для Скорцио… Господи! Уа-у! — Недомерок снова вмазал ему по лицу, но Мори чуть отвернулся и получил не в глаз, а по скуле и по разбитому уже, кровоточащему носу. — Спросите у Скорцио! Позвоните! Он объяснит…
— Так ты приятель Скорцио? Вот здорово!
