Зверь, шкатулка и немного колдовства - Шумская Елизавета (бесплатные книги полный формат txt) 📗
— Да-а? — Грым сегодня был в ударе. — Не помню я за собой таких долгов.
Эльф гневно глянул на того, кто посмел ему возразить.
— Ты, может, и не помнишь, но для меня это ясно как небо в погожий день.
— А ты не хочешь им помочь? — несколько преувеличив удивление и наивность в голосе, спросила Ива. Златко захотелось зааплодировать. Грым же почти смутился.
— Да не то чтобы не хочу, — пробурчал он, — Но я не люблю, когда меня к чему-то обязывают. Буду делать только то, что хочу.
— Но ты же хочешь…
— А это не повод мне указывать, что делать.
— А-а, — глубокомысленно закивала травница и погладила тролля по руке, выражая то ли сочувствие, то ли согласие, то ли еще что-то. Тролль предпочел думать, что второе.
— Калли, у тебя есть какие-то предложения? — вновь направил разговор в нужное русло разговора Бэррин.
— Увы, единственное, что приходит мне в голову, — это повернуть ритуал вспять.
— Поясни.
— Весь ритуал был основан на символах. Монета, статуэтки из музыкальной шкатулки, сам танец и прочее. А что, если отыграть назад?
— Вы не забывайте, что необходимо не просто вырвать души из шкатулки, — заметила сверху Дэй, — но и не отдать их демонам.
— Я не уверен, что это удастся, — прошептал Калли. Потом уже громче добавил: — Ты думаешь, это возможно? Да и… это же была воля Анастасии и Александра. Их решение.
— Вряд ли они знали, во что их превратят, — резонно заметил тролль.
— Более чем уверен в этом, — согласно кивнул эльф.
— Так ты думаешь, что, если, как ты говоришь, повернуть ритуал вспять, что-то изменится? — уточнил Синекрылый.
Светлый молчал в ответ, явно обдумывая последствия.
— А если просто разбить эту гоблинскую шкатулку? — внес предложение Грым.
— Не знаю, освободит ли это души, — хмыкнул Златко, — но если да, то они тут же прямиком отправятся к демонам. И это я не ругаюсь, а констатирую факт.
— Это слишком серьезный вопрос, чтобы рисковать, — нахмурившись, произнесла Ива, — Как мы можем быть уверены, что наши действия не погубят их?
— Они уже погублены, Ива, — заметила Дэй со свойственной ей жесткостью, — Кроме того, я считаю, что этот путь и мы, и они должны пройти до конца.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась травница.
— Я думаю, что все имеет свое начало, свой ход и свой конец. И сейчас наша задача — закончить эту историю.
— Какая ты категоричная, — еще более нахмурилась знахарка, — Всегда этому так поражалась. Откуда только берется в тебе стальная уверенность, что твое мнение всегда истинно? Что ты имеешь право судить? Вот так, когда доказательством твоей правоты является только твое утверждение: «Должно быть так».
— А ты хочешь, чтобы я всегда сомневалась, как ты?
Травница вскинула подбородок.
— Я хочу услышать что-то более аргументированное, — процедила она.
— А тебе что-то непонятно? — в раздражении фыркнула гаргулья.
— Как же меня это бесит! — внезапно сорвалась Ива. — Вот эта вот надменная самоуверенность, эта привычка преподносить свои мысли как высшую истину. Придет что-то в голову, и выдаешь этот постулат за результат долгих размышлений! Ты же не терпишь, когда кто-то с тобой не соглашается. Сразу в ярость впадаешь! Зачем тебе вообще друзья? Тебе нужен хор дрессированных собачек, который будет тявкать по твоей команде! В заданной тональности!
— Ой, да ладно! Вот Грым не стесняется спорить. А ты никогда этого фактически и не делала!
— А потому что ты этой своей железной самоуверенностью и яростью просто залавливаешь! Любое слово поперек встречается таким ураганом, что проще промолчать. Только знаешь, — Ива прижала руку к груди, — раздражение-то вот тут копится. Копится, копится и рано или поздно дойдет до предела. Это Грыма подобное забавляет, да и не думает он об этом вообще. А тех, кто склонен переживать все, пропускать через себя… — Девушке в какой-то момент перестало хватать воздуха. Она жадно его глотала, но ощущение не проходило. Премерзкое, надо сказать, состояние. — Таких… они или сторонятся, стараясь не ввязываться в твои дела, или сталкиваются с тобой в ссорах, спорах — во всем, но рано или поздно вы расстаетесь. Тебе льстит, что в друзьях умные люди ходят, но так ли они тебе нужны? Хор собачек-то удобнее.
— Да что ты из меня монстра делаешь! Нет у меня никакого собачьего хора. Я вообще ненавижу, когда вокруг слишком много душ. Я — одиночка!
— Высокомерная, презрительная, не признающая за другими право на свое мнение, более того — ты не желаешь, не хочешь… хоть немного понимать тех, кто тебя окружает!
— Слушай, когда ты стала такой истеричкой? Раньше рта не раскрывала, а сейчас, посмотрите на нее, какая горластая нашлась! Думаешь, что если рядом парни сидят, то можно так со мной разговаривать?
— Да потому что молчать надоело! С тобой же иначе нельзя общаться. Попытаешься тебе что-то говорить, пытаешься объяснить, что не согласна или еще что-то, ты тут же впадаешь в ярость. И начинаешь давить, разве что не садишься сверху. Грыму хорошо, ему ты сразу в морду тычешь, а тех, кто с тобой не лезет в драку, ты пытаешься своим гневом, жесткими отточенными фразами загнать в угол, заставить оправдываться.
— А ты молчишь, как корова!
— Может, и корова. Но все же человек. Я, может, не могу сразу тебе все свои резоны привести, да и нет у меня сил с тобой бороться, не мое это. Но я же тоже имею свое мнение, и оттого, что мне не хочется с тобой ругаться и что ты своим напором внесла сумятицу в мозги, оно не изменилось. Это тебе подраться-поругаться что чаю глотнуть, а другие после твоего ора разве что не больные. Я не могу постоянно вести войну… а чтобы отстаивать свое мнение, приходится. Но, Дэй, в какой-то момент становится просто все равно. Ты говоришь, а я отдаляюсь. Или просто не делаю ничего, на что якобы согласилась, просто иду дальше и делаю, что считаю нужным. Но как же тошно каждый раз!
— Не понимаю, что тебе не нравится. Жизнь — это каждодневный бой. За себя, за правоту, за друзей, да мало ли за что! А ты хочешь, чтобы все было благостно и все друг другу улыбались!
— Не хочу! Вернее, хорошо бы… Мне не надо фальши или чтобы только мое мнение стояло на первом месте. Я просто не понимаю, зачем вести войну с самыми близкими? Зачем заставлять их смиряться или защищаться?
— Если не умеешь свою точку зрения отстаивать, то сиди и молчи.
— А почему я должна ее тебе доказывать? Ладно еще, в обычном разговоре, но твой тон в подобных случаях… тебе ничего не хочется доказывать, а хочется ссориться и обижать.
— Уж что-что, а ты умеешь какую-нибудь гадость исподтишка сказать.
— Только я их иногда говорю, а от тебя постоянно… что-то подобное слышится. И ты тоже умеешь бить без промаха. Особенно когда человек раскрылся тебе, все уязвимые места стали видны, чем ты всегда — всегда! — пользуешься!
— Сама подставляешься. Я…
— Девочки, девочки, не ссорьтесь, — замахал руками Златко, привыкший, что именно ему приходится разрешать все споры и ссоры. Однако в этот раз противостояние девушек зашло слишком далеко. Ива действительно редко говорила что-то подобное, предпочитая отмалчиваться, как-то иначе доносить свое неодобрение. Скандалы она устраивала очень редко. Правда, нельзя сказать, что ее молчаливая хмурость была лучшим выбором. Приходилось долго выпытывать, что не так и как это исправить. Потом надо было исправлять и еще долго вымаливать прощение, чувствуя себя виноватым. Но и вечные скандалы с Дэй доставляли мало удовольствия. Зато заканчивались, как правило, быстро. По крайней мере, именно Ива реже обижалась и легче шла на компромисс, В общем, девушки на самом деле стоили друг друга. В любом случае ссоры никому не были приятны. Особенно невольным зрителям. Вот Синекрылый и попытался сгладить ситуацию. Однако в этот раз обаяние юного дворянина не помогло. Как и его авторитет. На него зло посмотрели с обеих сторон. Причем так, что он еле нашел в себе силы продолжить: — Кстати, Дэй, я бы тоже с удовольствием послушал твои аргументы.
