Любовь, страсть, ненависть - Коллинз Джоан (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
Были приглашены знаменитые актеры; режиссеры, продюсеры и директора киностудий, пришли молодые восходящие звезды, работающие по сезонным контрактам. К девяти вечера в трех комнатах для приема гостей стало так душно и тесно, что Олимпия Макополис пригласила всех к столу.
Пятьдесят столов, каждый на десять человек, были накрыты кружевными белыми скатертями. Они стояли под огромным тентом в бело-красную полоску в глубине сада. Стены были обвиты плющом и желто-зелеными цветами с красными листьями. На потолке мигали сотни крошечных лампочек, освещая десять тысяч красных роз в серебряных плетеных корзинах. В центре висела большая люстра из горного хрусталя, около пяти футов в диаметре. Она ярко сияла, отбрасывая неровные блики на лица гостей.
Спирос был известен своими великолепными банкетами, но этот превзошел все ожидания.
Стоящий в буфетной стол, покрытый алым шелком и разукрашенный ленточками, ломился от яств. Здесь были большие хрустальные вазы с черной икрой, серебряные подносы с омарами, крабами и раками, свинина со свежими трюфелями, вяленая осетрина, доставленная прямо из Шотландии, перепелиные яйца и бесчисленное множество салатов. В другом конце зала двадцать музыкантов в красных смокингах играли популярные мелодии. Около сотни официантов и официанток, одетых феями и эльфами, выполняли заказы гостей по индивидуальным меню, которые лежали у прибора каждого гостя. Деньги в доме Макополиса не играли никакой роли: в конце концов, платила за все студия, а она в этом году получила немалую прибыль.
Инес сидела между Спиросом и сияющей Кэри Грант. Напротив нее, через стол, сидел Джулиан. Слева от него сидела Олимпия Макополис. К огромному облегчению, справа от него посадили жизнерадостную Розалинду Рассел, которая развлекала Джулиана веселыми и смешными анекдотами.
В центре каждого стола стоял гигантский рог изобилия с рождественскими подарками: крошечные коробочки с миниатюрными Санта-Клаусами, попрыгунчиками, куколками Реггеди Энн, разными феями, эльфами и леденцами. Все это было рассыпано в элегантном, но продуманном беспорядке прямо по скатерти. Напротив каждого из гостей лежал подарок, завернутый в нежно-голубую бумагу и перевязанный серебряной ленточкой с веточкой падуба. Сверху была приклеена фотография Спироса Макополиса, миссис Макополис и их пятерых скромно улыбающихся детей.
– Голливуд, дорогая, – сказал Джулиан Инес через стол и подмигнул, пока она открывала свой подарок. – Воспринимай его таким, как он есть.
Инес пила вкусное вино и улыбалась в глубине души. Джулиан прав. Это был тот самый Голливуд, к которому с таким благоговением относились кинозрители и о котором так много писали журналы, таинственный мир, который привлекал всякого, кто был связан с миром кино. Ей придется полюбить его, закрыть глаза на ужасную вульгарность, с которой она столкнулась сегодня вечером на банкете. Но она знала, что сможет полюбить все что угодно, если рядом с ней будет Джулиан. Главное стать миссис Брукс. Долго ли еще ей ждать? О Боже, сколько еще ей ждать окончательного решения о разводе, которое развяжет им руки?
В это время другой новичок Голливуда, сидя за столом для менее почетных гостей, смотрел на море человеческих лиц с нескрываемым восхищением. Умберто Скрофо провел рукой по шраму, на который давил тугой воротник рубашки. Как всегда, когда он волновался или чувствовал себя неловко, шрам начинал чесаться и гореть. Он изо всех сил пытался подавить дикое желание разорвать воротник и почесаться. Сегодня вечером он должен вести себя как настоящий джентльмен, хотя ему неуютно среди этих людей. Он чувствовал себя деревенским олухом, когда его представляли Грейс Келли, Мерилин Монро и другим звездам. Его переполняли чувства, и он с трудом подбирал слова в разговоре, чувствуя, что превращается в «лишнюю фигуру». Он злился на Рамону Арман, которая как будто избегала его с того самого момента, как они приехали сюда. Она порхала от одной группы к другой, смеясь жеманным смехом и останавливаясь возле брата, чтобы изобразить нежную семейную сцепу. Было известно, что эта парочка не разлучалась, когда Дидье приезжал в Америку, и они даже получили кличку «венгерская мафия». Он со злостью отметил, что Дидье усадили на самое почетное место, рядом с Джулианом, а Рамона сидела за соседним столом, очень далеко от Умберто. Проклятая сучка.
Однажды я буду сидеть вместе с ними, за главным столом, думал Умберто, откусывая бутерброд с черной икрой. Когда эти киношники увидят мой последний шедевр, они будут восхищаться мной так же, как Джулианом Бруксом и его спутницей, хотя она даже не его жена.
Он еще раз мельком взглянул на профиль Инес, на ее темные волосы, свободно лежащие на плечах, на улыбку. В ней было что-то очень знакомое, такое, что болезненно отозвалось у него в мозгу. Он хотел бы рассмотреть ее поближе, но, к сожалению, они сидели в окружении Гарри Купера, Эррола Флинна и Кларка Гейбла, весело смеясь и рассказывая друг другу истории, которые красавцы-мужчины, кажется, всегда рассказывают друг другу, и он не мог к ним приблизиться.
Умберто перебросился несколькими фразами с сидящим напротив него Ирвингом Франковичем, который написал такой великолепный сценарий для «Потерянного города», а потом обратил внимание на сидевшую рядом с ним женщину, полную, похожую на чудовище в своем лиловом платье с блестками. Он явно пыталась выглядеть красивой и нарядной и наверняка приложила для этого немало усилий, но результат был просто ужасающий. Пудра какого-то непонятного оранжевого цвета забила поры на лице, седые волосы были завиты и уложены в старомодную прическу, да еще она залила их лаком. Но его опытный глаз ювелира сразу же оценил ее редкие украшения с бриллиантами и сапфирами необыкновенной красоты. Значит, она богата и с ней надо считаться. Да здесь, наверное, каждый что-то из себя представляет.
Ему надоела ее болтовня, к тому же он терпеть не мог уродливых женщин, но, когда Ирвинг Франкович заговорил с ней, Скрофо понял, что это его жена. Пока Ирвинг писал в Риме сценарий, Шерли жила в Нью-Йорке, поэтому Умберто никогда с ней не встречался. Теперь он понял, что это к лучшему. Шерли Франкович была той силой, которую можно было использовать в своих интересах. В этом городе она считалась прекрасной писательницей и знаменитой женщиной. Умберто решил, что ему стоит поддерживать с ней знакомство. Она могла помочь ему взобраться на вершину славы.
Шерли усиленно напивалась. Четыре бокала «Крага» перед обедом и три рюмки «Столичной» она опрокинула быстрее, чем моряк во время увольнения на берег. Она подозвала официанта, довольно мило выглядевшего в костюме эльфа, и велела наполнить бокал. К тому времени, когда Спирос начал приветственную речь, она была уже хороша. Ирвинг попытался остановить ее, но она грубо его оборвала. Она себя прекрасно чувствует, ей всегда нравилось напиваться до чертиков, это была ее стихия.
В юности Шерли так много не пила, но с возрастом это стало ее второй натурой. У нее были тяжелые воспоминания о годах, прожитых в Нью-Йорке, когда она была еще начинающей писательницей. Она пила каждую ночь и всегда в компании мужчин, ни один из которых ни разу даже не посмотрел на нее. Тогда Шерли была такой робкой и застенчивой, такой запуганной, что сознательно пряталась в тех романтических грезах, которые сама придумывала и потом излагала на бумаге. Протрезвев, она повсюду встречала отказ. Ей отказывали издатели и мужчины. Только ежедневная порция розового ликера, сухой мартини или коктейль с шампанским могли вселить в нее уверенность, что она хоть что-то значит. Иногда ей удавалось закончить вечер в постели кого-нибудь из своих собутыльников. Утром она всегда просыпалась с дикой головной болью. Мучило похмелье. Порой она обнаруживала, что лежит поперек кровати на скомканных белоснежных простынях где-то на верхнем этаже манхэттенского небоскреба, но чаще всего Шерли видела загаженный мухами потолок с осыпающейся штукатуркой в какой-нибудь захудалой квартирке среднего уровня. Объект ее ночного внимания, типичная скотина с пьяными глазами и прокуренными зубами, даже не смотрел на нее. Это было просто невыносимо.
