Истинные цвета - Мортман Дорис (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
– Нет, – отрезал Джулиан, и глаза его торжествующе сверкнули. – Не забывай, что у нас с тобой контракт. Я владею всем, что ты сделала и сделаешь. А значит, моя дорогая, имею право решать, что достойно выставки, а что нет.
– Не смей так обращаться со мной, Джулиан! – Сейчас она его ненавидела. – Либо выставляй «Видения в голубом», либо верни их.
– Я не стану устраивать показ и ничего тебе не верну.
– Но почему? – воскликнула Изабель возмущенно. – Если они тебе не нравятся, почему бы не отдать полотна тому, кто их оценит?
– Потому что я вложил в тебя большие средства, а эта серия может уронить тебя в глазах художественного мира, – ответил он, презрительно фыркнув. – Отвратительная мазня!
В течение нескольких недель Изабель буквально места себе не находила. Как только обида и злость на Джулиана немного утихали, ее охватывало отчаяние. Если она переставала упрекать себя в бездарности, то начинала ругать за то, что предоставила Рихтеру такую всеобъемлющую власть над собой и своими творениями. Порой она воображала себе сладкие картины мщения, а чаще всего корила себя за подписание кабального контракта с галереей Рихтера.
В довершение ко всем несчастьям в ноябре Джулиан устроил ее выставку, где представил разрозненные работы из разных серий, производившие впечатление полного хаоса и не несущие в себе никакой идеи. Этой выставкой он хотел унизить непокорную. И добился своей цели.
Скай старалась ее утешить:
– Он не сможет уничтожить тебя. Ты слишком талантлива.
– Почитай отзывы о выставке. – Изабель бросила ей пачку газет. – «Нью-Йорк таймс» полагает, что у меня головокружение от успехов. «Вашингтон пост» сравнивает меня со звездой, ярко вспыхнувшей на небосклоне, чтобы тут же угаснуть.
Скай успокаивала подругу как могла.
– По-моему, большинство догадывается, что эта выставка не более чем хорошо организованный спектакль! Забудь об этом, Изабель. Это всего лишь царапина на стекле, а не трещина.
Но подруга по-прежнему терзалась сомнениями.
Как-то вечером, три недели спустя, в дверь мастерской Изабель позвонили. Она открыла и увидела на пороге Филиппа Медину в кашемировом пальто, твидовом спортивном пиджаке, широких брюках с защипами на поясе и шелковой рубашке. Она же предстала перед ним растрепанная, взъерошенная – волосы стянуты в пучок на затылке, лицо и руки в краске.
– Я не опоздал к обеду? – спросил он, словно они виделись не далее как сегодня утром.
– Опоздал. На полгода.
Он склонил голову набок и приложил палец к губам.
– Должно быть, обед успел остыть.
– Вот именно.
Он отступил в сторону, потянув за собой Изабель, прищелкнул пальцами, и в тот же момент в комнату один за другим прошествовали три официанта. Поставив посредине столик и стулья, они расстелили скатерть, разложили серебряные приборы, салфетки и водрузили на стол вазу с цветами; затем выложили на кухонную стойку аппетитные кушанья; поместили калифорнийское белое вино в серебряное ведерко со льдом; поставили пластинку с музыкой Баха и удалились.
Филипп подошел к стойке и приподнял крышку кастрюльки.
– Видишь? Горячее, с пылу с жару.
– Прямо как я. – Она старательно насупилась, изображая крайнюю степень раздражения. – Я страшно зла на тебя, Филипп. Я требую объяснений.
– Обед остынет.
– Сейчас же!
Несмотря на ее отказ, он все же налил вина, протянул ей бокал, усадил ее за стол и сел сам.
– Я говорил тебе еще на Мальорке, Изабель, что ты сводишь меня с ума. Но я никак не мог смириться с тем, что стоило Джулиану только свистнуть, и ты помчалась к нему со всех ног.
– И вовсе я не помчалась! У меня перед ним определенные обязательства. Я думала, ты это понял.
– В общем, да, но в глубине души я считал твой отъезд знаком того, что ты принадлежишь отнюдь не галерее Джулиана Рихтера, а ему самому.
– Ты ошибался.
Ее откровенно враждебный тон смутил его. По правде сказать, ему ничего не известно об истинных отношениях дилера и художницы. Он принял на веру заявление Джулиана после той статьи в «Ящике Пандоры», что они любовники и собираются пожениться, но теперь вспомнил, что Изабель ни словом не подтвердила этот факт.
Отбросив неприятные мысли в сторону, Филипп взял Изабель за руку. Она ее не отняла.
– Я слышал о том, что произошло, – сказал он. Лицо ее смертельно побледнело. – Я и сам там побывал.
Глаза Изабель заблестели, но она сдержала слезы.
– Мне следовало быть рядом с тобой.
– Так почему же тебя не было?
Он растерянно развел руками и вздохнул.
– Если бы я знал, что Джулиан так жестоко отомстит тебе, я бы ни за что не оставил тебя с ним один на один.
– И что бы это изменило? Картины ему не понравились, и он отказался их выставлять.
– Возможно, мне удалось бы заставить его пересмотреть свое решение.
– Рихтер никогда своих решений не меняет.
– Не всегда.
Филипп произнес это так уверенно, что Изабель оторопела. Она попросила его объясниться, но он ловко ушел от разговора.
– Хватит о Джулиане. – Медина легонько стукнул ладонью по столу. – Поговорим лучше о нас. Я признаю, что вел себя как последний мерзавец. И прошу у тебя прощения. Могу ли я надеяться, что ты снимешь бремя с моей души?
Изабель пожала плечами. Тогда он озадаченно потер подбородок. Внезапно его лицо озарилось улыбкой. Пошевелив бровями, он бросил на нее лукавый взгляд:
– Я знаю, что поможет мне заслужить прощение ее высочества!
Изабель подавила улыбку и с королевским величием протянула ему пустую тарелку:
– Обслужи-ка свою госпожу, пока обед снова не остыл.
Изабель и Филипп решили не афишировать свои отношения – по тактическим соображениям. Вместо того чтобы обедать в «Ла кот баск», где им перемыли бы все косточки, они посещали ресторанчики в деловом центре города. Иногда Изабель случайно сталкивалась там со знакомыми художниками, но все, как правило, ограничивалось кратким «привет».
Скай обрадовалась, узнав о романе Изабель и Филиппа. После совместного похода в итальянский ресторан и обилия великолепных красных вин Скай и Сэм в один голос заявили, что Филипп – парень что надо. Скай организовала еще пару походов в рестораны, визит в Музей современного искусства и вечеринку в своей квартире.
Накануне Рождества Филипп пригласил Изабель посетить выставку в галерее Греты Рид. Он протянул ей буклет, озаглавленный «Искусство и душа: истинное лицо гения». Изабель повертела открытку в руках и отрицательно покачала головой:
– Чем-то напоминает цирковую афишу. А у меня нет настроения смотреть клоунаду.
Филипп тотчас принялся объяснять ей, что проигнорировать выставку – значит признать свое поражение и безоговорочную победу Джулиана.
Она смущенно тряхнула головой.
– Ты прав. Я не привыкла уклоняться от битвы, но он почти сломил меня. Эта проклятая выставка не идет у меня из головы.
– Как бы тяжело де Луна ни переживала свою неудачу, – Филипп ободряюще обнял ее, и она доверчиво прильнула к нему, – она не из тех, кто так просто сдается. Я знаю точно, потому что видел неукротимую Флору Пуйоль!
Изабель высвободилась из его объятий и принялась расхаживать по комнате. Она мысленно взвешивала все «за» и «против», бросая на одну чашу весов свое уязвленное самолюбие и триумф Джулиана, а на другую – возможность продолжить карьеру и обеспечить успех. Вспомнив, как высокомерно-пренебрежительно вел себя Джулиан, с каким тайным торжеством он критиковал ее работы, она ощутила, что со дна ее души поднимается глухой протест. Она не нуждается в чужих похвалах. Она сама знает, что талантлива. Да, к тому же ее не так-то легко сломить.
– Решено! – воскликнула Изабель, и они выпили за ее первый шаг к возрождению.
Филипп улыбнулся. Изабель наконец-то доверилась ему. Значит, у них есть будущее.
