Сорванные цветы - Левитина Наталия Станиславовна (бесплатные версии книг TXT) 📗
Увидев Зою Николаевну, парень отшатнулся в сторону, словно эта встреча была для него нежелательна. «Ладно комедию ломать, – язвительно подумала женщина, – от ваших стонов весь дом ходуном ходит. Все знают, чем ты занимаешься со своей кралей, нечего изображать невинность». Зоя Николаевна лучезарно оскалилась и крикнула в спину: «Добрый вечер, Леонид!». Леонид не ответил. «Поссорились, – с удовольствием констатировала женщина. – Чудесненько! Пусть эта буржуйка хоть раз останется без машины и поездит в метро. Нельзя ссориться с тем, кто тебя кормит, твой, так сказать, кошелек».
Тут в голову подъездной активистки закралась гениальная идея. Зоя Николаевна проскочила на следующий этаж и вонзила палец-сосиску в кнопку Орысиного звонка.
– Орысечка, открой, это я, Зоя!
Сейчас субтильный цыпленок откроет дверь, и глаза у девушки наверняка будут заплаканными. Зоя Николаевна, прикрываясь, как фиговым листочком, просьбой одолжить щепотку перца, проникнет в квартиру, посочувствует, нарвется на чаепитие и выведает у расстроенной малютки все-все-все: сколько Леонид дает ей в месяц на жизнь, какие тряпочки покупает, где она его подцепила, какими способами она его удовлетворяет... А потом, вооруженная знанием, отправится в захватывающий круиз по квартирам, выкладывая завороженным слушательницам всю подноготную эксблондинки Орыси. От предвкушения в уголках рта Зои Николаевны начала скапливаться слюна. Она еще раз настойчиво утопила кнопку звонка.
Женщина работала в третьеразрядной парикмахерской, ей было под сорок, из них около двадцати лет она провела в постоянном рысканье по этажам и упоительных сплетнях. Это было смыслом ее жизни.
Толстые ноги Зои Николаевны бугрились под коленями фиолетовыми звездами варикозных вен – ее это не волновало. Она находила свое счастье в детальном разборе достоинств и недостатков женских фигур, населяющих дом, начиная с двенадцатилетних нимфеток и заканчивая семидесятилетней бабой Варей, носительницей ста килограммов рыхлого жира. Драповое пальтишко милой парикмахерши давно протерлось на локтях, но она этого не замечала. Каждая дубленка, куртка, пончо Орыси и других женщин были тщательно взвешены и оценены критическим мозгом Зои Николаевны, фасоны многократно обсуждались, высказывались трезвые мысли, например, что норковая шуба дамы с четвертого этажа вряд ли выдержит еще одну влажную зиму, а покупать итальянский кожаный костюм за 2500 долларов для четырнадцатилетней девочки – это расточительство.
Зоя Николаевна с трудом припоминала, какие ощущения связаны со словом «секс», но с истинным сладострастием разбирала полеты дворовых подруг, эстрадных звезд и коллег по парикмахерской. С гениальностью военного стратега она формировала группы для обсуждений. В среду участниками дискуссий были А, Б и С, а темой разговора – «секс в жизни гражданок Д и Е». В четверг А, Д и Е с дрожью в голосе перемывали косточки Б и С. В пятницу А могла бы узнать о себе такое, что не приснилось бы в кошмарном сне шизофренику, но почему-то никто не приглашал ее послушать занимательную историю из ее биографии.
Но Орыся упорно не хотела открывать дверь. Зоя Николаевна, раздраженная тем, что ее пытаются лишить вожделенного десерта, ударила дверь кулаком и неожиданно почувствовала, что та поддалась. Зоя Николаевна заглянула внутрь и с наблюдательностью разведчика зафиксировала в памяти все детали интерьера. Потом, не прекращая умильное воркованье: «Орысенька, это я, Зоя!» – проникла в квартиру.
– Орысечка, ты почему не закрываешься? Дверь нараспашку! Вот я и решила зайти, предупредить, – сюсюкала интервентка, медленно перемещаясь из большого холла в глубь апартаментов. – Сейчас такое время, что нельзя оставлять дверь открытой! Могут... А-а-а!!!
Последний возглас удался Зое Николаевне изумительно хорошо. Он был начисто лишен фальшивосладких интонаций предыдущего текста. Финальный визг был громок, отчаян, ужасающ.
Орыся лежала на ковре около опрокинутого стула, и... она была мертва.
В криминалистической лаборатории, где находился Андрей в девять часов вечера, его настигло сообщение о восьмой жертве маньяка. Рыжеволосая девушка. Задушена. И на этот раз есть свидетель.
«Конечно, он дьявол. Но и он наконец-то совершил ошибку».
Андрей выехал к месту преступления. Толстая, пахнущая резким дезодорантом баба, захлебываясь, описывала увиденное. Она неприятно взвизгивала, тараторила, повторялась и делала орфоэпические ошибки, но была бесконечно мила Андрею, как первый свидетель в деле серийного убийцы.
Рыжая девушка показалась сыщику знакомой. Он мысленно пролистал события и встречи последних месяцев и вспомнил улыбчивую красотку из фирмы «Шелтер»: он видел ее мельком, когда заходил к Катерине, но тогда ее волосы были другого цвета, золотисто-белого.
Группа трудилась с таким воодушевлением, словно приехала не к свежему трупу, а к месту бесплатной раздачи столового серебра. Всеми овладела мысль, что уж теперь-то маньяк не уйдет.
– Андрюшка, – позвал из ванной комнаты дактилоскопический виртуоз Саша, – смотри, какой славный пальчик!
Он приглашал Андрея насладиться отпечатком пальца, проявившегося на баллоне пенки для бритья.
– Ставлю десять банок пива, что этот пальчик мне знаком, – сказал Саша. – Кто будет спорить? Я уже видел его в квартире обалденной девушки Стеллы.
– Я не жалуюсь на зрительную память, – ответил Андрей, – но запоминать отпечатки – это что-то... Спорить с тобой не буду.
– А зря. Пиво досталось бы мне. Эта морщинка на пересечении с завитком, напомнившим мне мидию, до боли знакома. Родной пальчик, родной. Впрочем, я проверю.
– Хорошенькая девочка, – сказал Валера Тимофеев. – Даже смерть не заставила это личико утратить красоту. Как мне их жаль! Надеюсь, когда мы его поймаем, будет небольшая заварушка, и мне удастся пару раз звездануть по его омерзительной харе.
– Москва обеднела на восемь красавиц.
– Семь. Первая девушка была из Воронежа.
– Все равно жаль.
Впервые за последние два месяца в голосе полковника Скворцова вновь зазвучали отеческие нотки.
– Леонид Константинович Кочетков? – вкрадчиво осведомился он.
Да, – кивнул Андрей. – Обыскали его квартиру. Совпадают отпечатки пальцев, соседка Орыси Железновской опознала его по фотографии. Он спускался вниз по лестнице через несколько минут после того, как была задушена девушка.
– Почему вы до сих пор его не взяли?
– Он исчез. Но...
– Я думаю, восемь трупов и так достаточно, – перебил Эдуард Семенович. – Достань Кочеткова из-под земли.
– Достану, – пообещал Андрей. Он не сомневался, что не пройдет и пары часов, как он вытащит из любой, самой глубокой норы эту отвратительную, извивающуюся и брызгающую ядовитой слюной гадину. Андрей не подозревал, что понадобится пять долгих дней, сто двадцать часов, прежде чем Леонид Кочетков будет обнаружен и представлен человеческому суду.
– Кстати, ты уже читал статью «Жертвы маньяка»? Написана твоим другом Максимом Колотовым.
– Это ты снабдил его такими сведениями и фотографиями девушек?
– Что вы! – возмутился Андрей.
– Ретивый у тебя друг. Конечно, сейчас уже не имеет значения, но он мог бы здорово навредить нам своей статьей. Поразительная безответственность! Столько он всего понаписал. Ради того, чтобы запустить на орбиту газетную сенсацию, чтобы блеснуть осведомленностью, он готов дать маньяку преимущество.
– Я не обсуждаю с ним дела, которыми занимаюсь.
– А ты уверен, что он не поставил тебе в квартиру «жучок»? Дружба дружбой, но амбиции, жажда популярности требуют некоторых жертв. Будь осмотрителен с ним.
Катюша сидела на кожаном диване в приемной и заливалась слезами. Кира Васильевна пыталась баюкать ее на своей груди и заворачивала девочку в простыню с нежно-голубыми цветочками, скромно именуемую носовым платком.
Катя извергала каскады хрустально-прозрачной соленой воды, искусно аранжируя слезы всхлипами, стонами и воплями. У Андрея разрывалось сердце, у Киры Васильевны вздрагивало левое, безукоризненно подкрашенное веко, на всю территорию «Шелтера» легла мрачная тень неожиданного горя.
