Девушка с зелеными глазами - Хайес Собиан (серии книг читать бесплатно TXT) 📗

— Да, — уверенно ответила она. Я хотела, чтобы она объяснила свой ответ, но она продолжала молча гипнотизировать меня своим взглядом. Раньше никто так не смотрел на меня, а она еще и могла прочесть мои самые сокровенные мысли, что казалось вдвойне назойливым.

— И поэтому ты делала все эти ужасные вещи?

Она непринужденно пожала плечами.

— Ты даже не ощутила всего горя, даже не знала, что я существую. Ты хоть представляешь, что я почувствовала, когда впервые увидела тебя в тот день жизнерадостно смеющейся, будто тебе на все наплевать?

— Но это была не моя вина.

— Я пыталась достучаться до тебя, — настаивала она и похлопала себя по макушке. — Ты не могла этого не чувствовать и должна была ответить. Я тебя так любила, но годы шли, и я вырастила в себе презрение и обиду.

— Но я ничего не сделала, — повторила я. — Меня нельзя было ни в чем обвинить.

Она выставила вперед руки, ладонями вверх, и сказала как бы самой себе.

— Сначала я хотела, чтобы ты страдала, потом, чтобы ты вообще исчезла, но наконец поняла… Это же второй шанс для нас обеих. Теперь все снова может наладиться.

Я громко фыркнула от негодования, не желая верить собственным ушам.

— Просто так? И ты думаешь, что я прощу и все забуду?

Она, похоже, была очень озадачена, что я не соглашаюсь с ней. Для нее эта ситуация представлялась ясной, как день.

— Ты должна посмотреть на ситуацию моими глазами, Кэти. У меня ничего не было, у тебя было все. Но оказалось бессмысленным ненавидеть тебя или пытаться прогнать. Теперь я поняла, что мы не можем скрыться друг от друга, и больше нас никто не разлучит.

Что-то пошло не так, и ее слова серьезно пугали меня. Все, что она говорила и делала вплоть до этого дня, не убеждало в том, что она способна измениться. От навязчивого желания уничтожить меня она переключилась на какой-то удушающий собственнический инстинкт, который напрягал меня совершенно так же. И еще оставалась мама, которая будет переживать это неизвестно как.

— Маме был всего двадцать один год, — попыталась я объяснить. — Она не понимала, что делает. Никто не знал, что она беременна, и она была в депрессии…

— Почему ты до сих пор защищаешь ее, Кэти?

— Это как-то странно, — пробормотала я. — Человек, о котором ты думал, что знаешь лучше всех, и единственный в целом мире, кому можешь полностью доверять, оказывается совершенно другим. Кем-то, способным на невообразимые поступки.

— Разве мы все на самом деле то, чем кажемся, Кэти? У нас есть разные маски, которые мы надеваем для других людей, потому что боимся, что если они увидят реального человека изнутри, то мы им не понравимся.

Я собралась с духом, чтобы задать важный вопрос.

— Твои приемные родители… ты на самом деле не причинила им вреда?

Не знаю, улыбнулась она или это была игра света и тени.

— Они были просто отвратительными людьми. Ограниченными и самодовольными, без любви и радости, только одни страдания, покорность и воздаяние. Они оставили меня у домашнего алтаря, чтобы я молилась и стала лучше… у двух горящих свечей. Я открыла окно, и занавеска загорелась. А огонь разошелся так быстро…

Я закрыла глаза и беззвучно прочитала молитву, благодаря за то, что несчастный случай не был подстроен ею. Но остался еще один пожар, в доме священника.

— И с тех пор ты больше туда не возвращалась?

— Никогда.

Я отчаянно хотела ей поверить, потому что иначе оставалась только ужасная альтернатива.

— Мне кажется, это было предрешено, — несмотря на страх, медленно произнесла я. — Мы должны были найти друг друга и дать маме второй шанс.

— Да, у нас одна мать, — согласилась она, но ее голос звучал странно, будто она заранее репетировала эту реплику. — И этого никто не оспорит.

— И что мы будем делать?

— Я думаю, настало время нам навестить ее, Кэти. Вместе.

ГЛАВА

ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Мы с Женевьевой бок о бок ехали на заднем сиденье машины. Время от времени она на секунду засыпала от усталости, и ее голова склонялась мне на плечо. Я не отталкивала ее и разглядывала лицо мамы в зеркале заднего вида. Ее глаза были расширены от страха, и она не оглядывалась на меня. Только мне показалось, что все прояснилось, как понимание ускользнуло от меня снова, будто игрушечный кораблик, который волной унесло в море. Мы отправились вместе к нам домой, и я ожидала что-то вроде решающей сцены, но ничего не произошло. Мама не казалась исполненной любви или раскаяния по отношению к ребенку, которого она выбросила, и не пускалась в объяснения, почему смогла оставить только одну из нас, она просто была напугана и встревожена. Они с Женевьевой обменялись только несколькими фразами на пониженных тонах, мама тут же бросилась куда-то собираться и за несколько минут упаковала полную сумку еды, питья, свернула теплые одеяла и приготовила фонарь. Меня заставили надеть самую теплую куртку, плотные носки и обувь и усадили в машину, неизвестно зачем.

Мама рванула от нашего дома на огромной скорости и запросто могла бы дать фору водителю «Формулы-1», несмотря на погодные предупреждения по радио и телевидению, убеждавшие людей не покидать дома без крайней надобности. Обычно она была, наоборот, слишком осторожной, а по дорожным знакам я поняла, что мы мчимся к автостраде, и видимость впереди не больше пары метров. Что бы они ни задумали, это не терпело отлагательств. Я стала клевать носом от усталости, километры однообразно двигающихся белых пятен постепенно загипнотизировали меня, и мой мозг сдался. Веки налились тяжестью и стали постепенно закрываться, пока не сомкнулись и я не забылась тяжелым сном.

Когда я очнулась, то долго не могла прийти в себя, не понимая, сколько прошло времени. Я пыталась проснуться, как следует, но тело отказывалось слушаться. Было так уютно и спокойно парить где-то в собственном сумеречном мирке. Неподалеку слышались тихие голоса, но я не могла разобрать, кто говорит. Я даже не была уверена, снятся они мне или нет.

— Мы точно приехали?

— Да, точно.

— Ты уверена? Ведь все могло измениться.

— Я была здесь много раз, навещала ее…

— И Кэти до сих пор не знает?

— Понятия не имеет. Даже представить не могу, что она сейчас думает.

— И как мы ей все скажем?

— Нам не придется. Все станет ясно, когда мы будем там.

Я моргнула, и голоса замолкли. Я потянулась и громко зевнула, но глаза все еще отказывались открываться. Посмотрев на часы, я поняла, что проспала почти два часа.

— Где мы?

— Мы остановились передохнуть, — ответила мама, нервно посмотрев на Женевьеву.

Я потерла оконное стекло рукой и выглянула наружу. Снег как будто был здесь плотнее, и небо было абсолютно белым, без малейшего голубого просвета. Была середина дня, но уже начинало темнеть. Наша машина стояла у высокого, некогда грандиозного здания с широкой лестницей и массивной черной дверью, у которой висело семь или восемь дверных звонков. Никто не проронил ни слова.

— Ты жила здесь, да? — спросила я.

— Да, — ответила мама, не объясняя, зачем мы ехали несколько часов и теперь просто стоим снаружи.

— Мы можем войти?

Мама покачала головой.

— Теперь здесь частные квартиры, домофоны и прочее. Нас не пустят внутрь.

— Там все равно не на что смотреть, — ответила Женевьева.

— Совершенно нечего смотреть, — повторила мама.

— И есть другое место, где мы должны быть, — с целеустремленным видом сказала Женевьева, и это будто был сигнал для мамы. Она вынула ключи из зажигания, надела перчатки и открыла дверь. Женевьева выскользнула с пассажирского сиденья, застегнула куртку и пониже натянула шапку с помпоном. Я поняла, что они ждут меня. Они ехали с какой-то целью, а я слепо следовала за ними.

Несмотря на снег, Женевьева летела, едва касаясь земли, и через несколько минут я поняла, что она была здесь главной, и мама ей уступила. Я оглянулась. Место моего рождения не обладало никакой особой привлекательностью и не пробуждало во мне чувства дежавю. Земля вокруг была поделена на маленькие темные улочки с рядами террас, вплотную подступающих друг к другу, и даже снег не делал их хоть немного привлекательнее. Уже зажглись уличные фонари, казавшиеся ярко-желтыми на фоне чистого белого пейзажа.