Ценою крови - Вилло Дэвис Робертс (книги хорошего качества txt) 📗
На этот раз тревога была ложная. До заимки братьев де Витр они добрались без приключений. Ну а дальше вообще все пошло как по маслу; лодка вскоре наполнилась дарами здешних лесов и полей: мешками ржи и гороха, всякими прочими продуктами и даже сластями в виде сахара, произведенного из кленового сока.
Вот и в обратный путь отправились.
— Утрем нос этим подонкам! — бодро повторял Симон, приближаясь снова к устью Кодьяка.
"Мешать ему не буду, — решил про себя Реми. — Парень везет с собой спасение для тех, кто там, в Сент-Джоне, зачем ему рисковать со мной?"
— Знаешь, высади меня здесь, — попросил он. — Отсюда я дорогу знаю. Спасибо за все.
— Вообще-то тебе сподручнее было бы дуть по ту сторону Камберленда, они его сейчас так зовут, а? — Симон хитровато прищурился.
— Удобнее, конечно, — согласился Реми.
— Отец меня, думаю, распнет и четвертует, если я груз не доставлю, но, с другой стороны, днем раньше, днем позже… Я тебя подкину к проливу, к этому, где водоворот, на тот берег высажу — и уж потом гуляй!
Именно там в свое время Реми с Солей переправлялись, только в другую сторону, в самом начале своего путешествия в Квебек — она еще так боялась тогда! И именно там — о чем Реми не знал — Солей, Селест и Франсуа расстались с Эмилем и Барби.
Реми крепко пожал Симону руку:
— О большем я самого лучшего друга не попросил бы.
— Тогда — заметано! — и парень широко улыбнулся.
Все было так знакомо и все так изменилось! Из труб не вился приветливый дымок — хотя чего-чего, а уж дыма здесь, судя по всему, хватало, и огня тоже. Кроме труб, ничего и не осталось.
На свежем снегу он не увидел ни одного следа. Ну, это само по себе не так уж плохо: значит, англичане уже перестали патрулировать здесь. Одному, даже с мушкетом, подаренным ему родственниками Симона, такая встреча была бы Реми ни к чему.
Он подошел к Гран-Пре, когда уже смеркалось. Он много слышат о судьбе этой деревни, но то, что он увидел, поразило его. В ней не осталось ничего, кроме закопченных камней и обгорелых бревен. Полное разорение. Реми с трудом перевел дыхание. Надежда оставляла его.
Да, здесь бессмысленно искать уцелевших. Если солдаты с такой основательностью сражались с домами и постройками, которые и им могли бы пригодиться, то на что уж было надеяться живым людям, которых они считали своими врагами? Он представил себе лицо Солей, когда с нее сдирают скальп, и, замотав головой, сделал несколько шагов назад. Зачем он сюда шел?
Кстати сказать, на следующий день ему удалось все-таки найти нескольких жителей бывшего селения, которые сумели уйти от английских ищеек, ускользнули от всех облав и остались зимовать здесь. Выглядели они все ужасно. Никто не мог сказать ему ничего вразумительного о судьбе семьи Сиров. Кажется, видели, что кого-то вели на погрузку.
— Может, к индейцам ушли? — высказал предположение Реми.
— Какие индейцы? Они давно отсюда ушли, — эта новость была для него последней горькой каплей.
Надо уходить. Если и есть шанс, что Солей жива — будь это даже самый крохотный шанс, то искать надо не здесь. Скорее всего, в долине Мадаваски. Туда и надо идти, и как можно быстрее.
49
Нравы в Акадии были строгие, и до сих пор Солей знала только одну женщину, о которой у них в деревне шептались, что она развратница, водит к себе мужчин. Тоже вдова, тоже бездетная, только гораздо старше, чем мадам Кормье или Одетта, как хозяйка предложила называть себя. Надо признать, их новая хозяйка была до чрезвычайности привлекательная женщина, а уж как она Франсуа стала обхаживать! Ресницами хлопает, глазками стреляет — а на них с Селест никакого внимания! Нацелилась на него, как паучиха: того и гляди, в паутину — и сожрет. Подлинно что "черная вдова"!
А он-то, дурак, уши развесил! И вовсе не против того, что она то пальчиком до его руки дотронется, то ему прямо в ухо что-нибудь прощебечет — так, ерунду какую-то. А когда еду подавала — кстати, жаловалась, как ей плохо без мужчины в доме, а откуда тогда свежее мясо? — прижалась грудью, как будто случайно, к его плечу. Ну этого-то Франсуа не мог не заметить: вон, даже покраснел.
Какое бесстыдство! А кстати, судя по всему, мужчина тут совсем недавно был. Вон шапка под скамейкой валяется, а вот чья-то трубка, даже еще не выбитая. А топор в сенях, а аккуратная поленница дров во дворе! Да она сала и топора-то никогда в руках не держат!
Как бы невзначай Солей спросила хозяйку, давно ли она без мужа.
— Да уж больше года, как преставился, бедняжка! — почти весело ответила Одетта, тряхнув кудрями.
Понятно. Шапку с трубкой за это время давно уже убрала бы. Значит, не муж.
Нет, на угощение было грех жаловаться, хоть она всячески извинялась: мол, чай из еловых иголок, подвоза нет, да и денег тоже, плохо без мужа…
Франсуа глянул на нее с сочувствием, и Солей захотелось лягнуть его ногой под столом, но не дотянешься. Она встала и проговорила, подражая сладенькому голоску вдовушки:
— Оленина очень вкусная. Попробую соблазнить Селест, может, поест немножко.
— Наверное, нелегко это вам было — так расстараться! — заметил Франсуа.
Одетта дернула плечиком: о чем там, мол, говорить! Улыбка, которой она его при этом одарила, могла бы, наверное, растопить все сосульки на окнах. Неудивительно, что Франсуа прямо-таки впялился в нее, как будто бабы никогда в жизни не видел!
Селест сумела сесть и даже сама поела, хотя это ее очень утомило. Ее взгляд остановился на Одетте.
— Красивая женщина, правда?
— Очень, — сквозь зубы процедила Солей, удивляясь, ну как можно быть такими глупыми?
Легли спать. Франсуа и Селест быстро заснули. Вдруг Солей услышала стук в дверь. Появившаяся из своего алькова вдовушка — как была, раздетая, — на цыпочках скользнула к двери и, приоткрыв ее, прошипела:
— Тсс! Сегодня нельзя. Я же тебе говорила, дубина!
Послышалось какое-то несвязное бормотание — видно, мужчина был под мухой. Ну, теперь все ясно! Неудивительно, что эти Годе так восприняли известие, что они переселяются к мадам Кормье. Неужели Франсуа ничего не понимает? Храпит себе как ни в чем не бывало…
Селест, во всяком случае, быстро разобралась, что представляет собой их хозяйка. На третий день она уже начала вставать и вот, сидя около печки за штопкой — обносились они все страшно — и прислушиваясь к щебетанию Одетты в своем алькове, которая как раз попросила Франсуа приколотить ей там какую-то полку, чем он сейчас и занимался, — Селест бросила на Солей многозначительный взгляд:
— По-моему, такой дамы, как мадам Кормье, мы еще не встречали…
— Давай-ка поправляйся быстрее, а то Франсуа из этой паутины уже никогда не выпутается, — сразу взяла быка за рога Солей.
Из-за занавески раздался смех; смеялись оба — видно, работа не очень пыльная. Селест удивленно приподняла бровь:
— Ты думаешь, ей Франсуа нужен… как мужчина?
Солей кратко поведала Селест о своих наблюдениях и о том, что слышала ночью.
Селест облизала пересохшие губы:
— Да зачем он ей нужен, такой молодой? Она для него старовата, да и вообще… Грех это!
— Ну, знаешь! Его, конечно, в строгости воспитывали, но он же мужчина! А такая, как она, в два счета окрутит! Тут-то никто на ней не женится!
— Ты что, хочешь сказать, что она за него замуж собирается?
В соседней комнатушке уж слышался хохот. Солей с беспокойством поглядела на занавеску.
— Это только догадки, но сама посмотри, как она себя ведет. А кстати, Франсуа — завидная партия. Симпатичный, сильный. Добытчик. А ей уже пора себе прочную опору искать. Муж — это понадежнее, чем эти… гости.
Селест не поверила:
— Это все твое воображение, Солей!
Раздался грохот и снова веселый смех.
— Ну вот, надо все сначала, месье, — послышался игривый голосок Одетты.
