Корделия - Грэхем (Грэм) Уинстон (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
Ее лицо озарилось улыбкой.
— Конечно, верю. — Если он говорит, что все хорошо, значит, так оно и есть. — Ну, я пойду. Извини, что пришла не в самое удобное время. Впредь буду предупреждать за три дня.
Он отвел взгляд.
— Завтра вторник. Приезжай в четверг. Сможешь?
Она открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент дверь спальни отворилась и вошла высокая смуглая женщина в шляпе и накидке.
— Ах, извините! — преувеличенно вежливо воскликнула она. — Я не знала, что у тебя гостья. Я была в городе. Э… Стивен, ничего, что я вошла?
После секундного замешательства он резко произнес:
— Это частный разговор. Зайди минут через пять.
Женщина была красива — волосы разделены прямым пробором; шляпа слегка сдвинута назад; в огромных черных глазах застыло враждебное выражение. Белокурая женщина также была очень хороша собой — светлые кудряшки; красивые серые глаза, опушенные золотистыми ресницами, сузились от удивления.
Поздно что-либо исправить — правда вышла наружу.
— Вы миссис Фергюсон? — спросила Вирджиния.
— Да.
— Я так и думала.
— Боюсь, я не знаю, кто вы.
— Стивен, ты нас не познакомишь?
Он с горечью смотрел в пространство перед собой.
— Корделия, я женат, — вернее, был женат, — и это моя жена. Я давно хотел сказать тебе. Это не имеет ни малейшего значения: мы уже несколько лет не живем вместе — и я ее не приглашал. Она приехала затем…
— Я узнала о болезни Стивена, — перебила Вирджиния. — В конце концов, я его жена, вот и решила поухаживать. Вы же ухаживаете за своим мужем, правда? Стивен не слишком возражал. Полагаю, ему нравится иметь в доме женщину — любую. Когда я приехала…
— Вирджиния! Уйдешь ты или нет? Мне нужно поговорить с Корделией. — Стивен был зол, возбужден, обеспокоен. — Вот как это вышло. Всякий раз, когда я собирался тебе сказать…
— Давно мечтала с вами познакомиться, миссис Фергюсон, — снова перебила Вирджиния. — Когда несколько месяцев назад Стивен впервые упомянул о вас, я подумала: неужели мы трое не можем побеседовать, как интеллигентные люди? Кстати, и ваш муж… Что он обо всем этом думает? Или он до сих пор не знает?
— Если ты не оставишь нас в покое, — прорычал Стивен, — я вызову слуг…
— Нет, пожалуйста, — пролепетала Корделия. — Мне нужно идти. — "Сейчас же бежать отсюда!"
— Нет, Делия! Еще не пора! Я торопил тебя, чтобы избежать этой встречи, но теперь уже все равно. Я должен объяснить все с самого начала, иначе ты не поймешь. Это долгая история. Вирджиния для меня никто…
— Если не считать, что я его жена.
— Стивен, я пойду, — тихо сказала Корделия. — Как-нибудь в другой раз…
— Выслушай меня! — он силился подняться, но со стоном повалился на подушки. "Повернуться к нему? Слушать, слушать, верить всему, что он скажет?.." — Я был неправ, скрывая от тебя, но… Корделия, ты слышишь? Я не мог помешать ей приехать!
— Послушайте, — вмешалась Вирджиния; на ее губах застыла кривая улыбка. — Вам незачем расстраиваться. Я оставлю вас одних. Если вы питаете к нему такие чувства, дайте ему возможность объясниться.
— Мне не нужны объяснения! — горячо воскликнула Корделия.
"Немедленно выбраться отсюда!" Она ринулась к двери.
— Корделия!
— О, пусть уходит! Она вернется — твои женщины всегда возвращаются!
Скорее — на лестничную площадку! Стивен что-то кричал вслед, то ли требуя, то ли умоляя. На этот раз его постигло разочарование: эта женщина не вернется. Только бы не упасть. Вниз по лестнице…
Она споткнулась о последнюю ступеньку. Горничная: "Могу я вам помочь, мадам?" — "Нет, благодарю вас." Открыть парадную дверь. Спокойным шагом дойти до калитки — горничная смотрит вслед. Закрыть ее за собой. "Ну вот, я уже на улице. Боже, пошли мне кэб! Какой ужасный день! Уже смеркается…"
Корделия прошла несколько шагов и увидела подковообразную деревянную скамью под раскидистым деревом Она присела, чтобы успокоить свои мысли, дыхание, сердце…
Никогда еще ей не было так плохо: ни во время душераздирающей борьбы с самой собой, своими чувствами, ни в период тяжелых испытаний, связанных с болезнью Брука. Тогда ее поддерживало сознание того, что она любит и любима. Теперь эта броня пробита, смята, точно тонкая фольга.
По возвращении домой ее ждало письмо, а немного погодя пришло еще одно — сплошные оправдания. Стивен объяснял ей причины своего молчания. Он утаил от нее свой брак, потому что сомневался в ее любви, боялся потерять ее. Хотел открыться — и всякий раз откладывал до более подходящего случая.
"Что до Вирджинии, — писал он, — то ее приезд был инициативой отца. Она ровным счетом ничего не значит для меня — вот уже несколько лет. Встретив и полюбив тебя, я просил ее о разводе, и потом еще много раз пытался убедить ее. Сначала она пообещала подумать и через три месяца дать ответ, потом вытребовала еще полгода. Когда, выписавшись из больницы, я застал ее в своем доме, то испугался, что, прогнав ее, ничего не добьюсь; быть может, несколько дней потерпев ее присутствие, я смогу уговорить ее. Как бы то ни было, это не может помешать нашей любви. Да, сейчас она является преградой — такой же, как Брук, — но мы любим друг друга, и ничто не может омрачить наше взаимное чувство, если только мы сами будем верны ему. Через какой-нибудь месяц мы уедем — и пусть весь мир катится в тартарары. Напиши, пожалуйста, чтобы я знал, что ты меня простила. До тех пор мне не знать ни минуты покоя.
С искренней любовью, Стивен."
"Ах, Стивен, — подумала она, — все это разумно и правильно, если не считать того, что в таких делах решает не разум. Пожалуй, я даже предпочла бы, чтобы в твоих объяснениях было меньше логики."
Ей страстно хотелось верить всему, что он написал, одна часть ее существа чувствовала себя униженной, сломленной, тогда как другая жаждала любой ценой избежать одиночества сердца.
Брук с каждым днем все увереннее цеплялся за жизнь, постоянно делая успехи. Невыносимо трудное время. Корделия сама неважно себя чувствовала, изнуренная самоотверженным трудом, волнениями и душевной болью. Возобновилось и закончилось следствие по делу о пожаре. Эта трагедия потрясла город, и власти готовились принять крутые меры. Ввиду огромных издержек на ремонт и чтобы предотвратить грядущее бесчестье, Кроссли-старший вел переговоры о продаже театра.
Скандал так и не разразился. Корделия была так подавлена, что ей было все равно, но случай и смерть Мэссингтона помогли ей остаться вне подозрений.
Спустя несколько дней Стивен снова написал, но она не ответила. Корделия понимала: с его точки зрения ее позиция уязвима. В конце концов, его брак — ничуть не большая помеха, чем ее собственное замужество. Он все объяснил — и считал, что этого достаточно, чтобы положить конец недоразумениям. Но она не могла простить ему неискренность. Это было нечто фундаментальное, жизненно важное. Их близость была такова, что не допускала существования тайн — по крайней мере, с ее стороны.
Опять же, раненая гордость. Последняя реплика Вирджинии оказалась солью на рану: "Она вернется, все твои женщины возвращаются!"
Корделия понимала: молчанием она лишь оттягивает развязку. Как только Стивен встанет на ноги, он явится сюда и потребует ответа. А до тех пор нужно сосредоточиться на уходе за Бруком. Только после его выздоровления она сможет сделать свободный выбор.
Временами она чувствовала себя обманутой — буквально всеми; ее собственная ложь не шла ни в какое сравнение с их ложью. Ей хотелось бежать — не со Стивеном, но от цинизма окружающего мира.
Роберт посоветовал, как только Брук поправится, увезти его отсюда. Еще одно письмо от Стивена.
"Если бы ты только знала, в каком чистилище я нахожусь, как ужасно одинок — не зная, что ты делаешь, что думаешь, не получая ни единой весточки. Разве я не сумел убедить тебя в том, что все, что мною делалось, делалось ради любви, из страха потерять тебя? Трудно выразить в письме все то, что я в пять минут сказал бы тебе при встрече. На будущей неделе я смогу ходить, так что, если до тех пор ты не появишься, я приеду в Гроув-Холл — и Фергюсоны всей земли меня не остановят!"
