Синеглазая принцесса - О'Бэньон Констанс (прочитать книгу .txt) 📗
– Это будет чудесно, Дональд! – обрадовалась Алана.
Они вышли в большой коридор, и неожиданно она обратила внимание на хромого человека в военной форме, который шел им навстречу, опираясь на трость с серебряным набалдашником. Прежде всего Алане бросились в глаза его высокий рост и гордая осанка. Затем, когда он подошел поближе, она увидела, что его золотистые волосы уже тронуты сединой, а в ярко-голубых глазах горит какой-то странный тоскливый огонь.
– Полковник Сандерсон! – воскликнул Дональд. – Сколько лет, сколько зим! Я слышал, вы снова обосновались в Вашингтоне?
Военный протянул руку Дональду, продолжая, однако, держаться отчужденно:
– Мне здесь нравится, сенатор. Да, кстати, примите мои поздравления. Я не сомневался, что вы одержите победу на выборах в Виргинии.
У Аланы бешено заколотилось сердце. Сандерсон… Уж не родственник ли он капитана Барнарда Сандерсона, в которого была влюблена Лилия? Хотя вряд ли… Скорее всего он не имеет никакого отношения к тому Сандерсону.
– Полковник, позвольте представить вам мою сестру, Алану Беллинджер, – произнес Дональд и перевел взгляд на сестру. – Познакомься, Алана. Это полковник Сандерсон, он недавно вернулся из Калифорнии.
Глаза полковника стали ледяными.
– Простите, сенатор, но мне пора. У меня важная встреча, – выпалил он и, не удостоив Алану даже приветствием, заковылял прочь.
– Дональд! Скажи скорее, этот человек – родственник капитана Барнарда Сандерсона? – прерывающимся от волнения голосом спросила Алана.
Брат молча взял ее за руку, повел к выходу из Капитолия и только там ответил:
– Это сам Барнард Сандерсон, некогда капитан, а ныне полковник.
– Но… как это может быть?
– Мне очень неприятно, что он так грубо обошелся с тобой, но я сам виноват: следовало предвидеть, что он не придет в восторг при упоминании о Беллинджерах. Я полагаю, тебе не нужно объяснять почему.
Алана схватила брата за рукав.
– Погоди… Это что, тот самый человек, которого якобы убил отец Николаса?
– Тот самый. Его долгое время считали мертвым, но потом оказалось, что он жив. Подробности истории мне неизвестны – он не любит об этом распространяться. Сандерсон вообще человек нелюдимый и неразговорчивый. Впрочем, ты и сама сегодня убедилась в его грубости. Говорят, он так обходится со всеми.
– Дональд! Я должна с ним поговорить! – заволновалась Алана. – Отведи меня к нему! Сейчас же!
Брат опешил:
– Но… это невозможно. Полковник пришел в Капитолий по делу.
– Тогда как мне с ним повидаться?
Дональд задумался.
– Когда-то у него был дом в Джорджтауне, – наконец сказал он. – Может, он до сих пор там живет?
– Ты меня туда отвезешь?
– Не могу. Я сегодня уезжаю домой. Но через два дня вернусь и тогда съезжу с тобой. Если это, конечно, важно.
– Два дня… Так долго!
– Ну хорошо… Пусть Дотти пригласит его на завтрашний бал.
Алана просияла:
– Верно! Дотти не откажется мне помочь! Ах, Дональд! Ты даже себе не представляешь, какая это важная встреча. Она может принести счастье одному человеку, который мне очень дорог… Огромное счастье!
– Да что за недомолвки, сестра? Какому человеку? Ты скажи прямо, а то все какие-то намеки…
– Нет-нет, больше я тебе пока ничего не скажу. Но, если мои надежды оправдаются, ты скоро все узнаешь.
Дотти устроила бал, равного которому в Вашингтоне не было со времени инаугурации президента Ратерфорда Хейса. На бал были приглашены сливки столичного общества.
В отличие от безалкогольных балов, которые давала в Белом доме супруга президента, прозванная Лимонадной Люси за то, что она не терпела в своем доме спиртных напитков, вино и шампанское рекой лились в хрустальные бокалы.
По городу уже разнесся слух, что миссис Беллинджер, приехавшая в гости к Дотти, покорила Вашингтон, и все мечтали поскорее с ней познакомиться, ибо твердо знали, что Дотти далеко не всякому станет покровительствовать.
Алана, элегантная и надменная, наблюдала за танцующими дамами в шелковых нарядах. Шелк тихо шуршал, касаясь пола, и казалось, платья перешептывались с блестящим паркетом.
Сама Алана не танцевала, хотя Лилия преподала ей несколько уроков. Однако она не отваживалась закружиться в вальсе. Вот если бы Николас ее пригласил, тогда другое дело, а так… лучше постоять…
Впрочем, скучать ей не приходилось. Вокруг нее постоянно толпились гости, все просили Дотти представить их очаровательной хозяйке Беллинджер-Холла.
– Ну, вот вы и приняты в вашингтонское общество, моя дорогая, – прошептала Дотти на ухо Алане. – Сколько приглашений вы получили за сегодняшний вечер?
– Я уже потеряла им счет, – улыбнулась Алана. – Но… полковника Сандерсона все еще не видно…
– Ах! – всплеснула руками Дотти. – Совсем забыла! Он отказался прийти на бал. В записке он ссылается на нездоровье, но я-то знаю, что это отговорки! Дело в другом. Он хранит в душе какую-то мрачную тайну и никого близко к себе не подпускает. Честно говоря, я и не надеялась на его приезд, но поскольку вы так настаивали, я послала ему приглашение.
– Но мне нужно поговорить с полковником! И как можно скорее! – в отчаянии вскричала Алана. – Дело не терпит отлагательств.
Ее откровенное волнение удивило и даже немного шокировало Дотти.
– Конечно, дорогая, конечно, но давайте сейчас не будем отвлекаться. У нас гости. Попозже, когда мы останемся вдвоем, я надеюсь, вы мне расскажете, почему вам так не терпится повидаться с полковником. Наверное, это связано с вашей свекровью?
Алана кивнула.
Ей было уже ясно, что придется поделиться секретом с Дотти. Впрочем, она ведь не обещала никому не рассказывать про Барнарда! Лилия попросила не рассказывать Николасу, а про всех остальных речи не было. К тому же Дотти должна была проникнуться сознанием того, как важна эта встреча. Иначе она не станет помогать. А без ее помощи ничего не получится.
Так рассуждала Алана, надеясь, что Лилия простит ее, когда узнает, ради чего она нарушила обещание молчать.
Николас провел в пути целый день. Он выехал еще до рассвета и теперь, когда Беллинджер-Холл наконец показался вдали, затрепетал от предвкушения счастья. Воображение уже рисовало ему сладостные картины: Алана будет ждать его на пороге, он возьмет ее на руки и попросит прощения за то, что накануне отъезда затеял глупую ссору.
В дверях Николаса встретил Эскью.
Подавая ему шляпу, Николас отрывисто спросил:
– А где моя жена? В гостиной?
– Нет, сэр, она уехала с братом в Вашингтон, – отводя взгляд, ответил дворецкий.
Николас остолбенел:
– В Вашингтон? Но зачем?
Эскью, никогда в жизни не позволявший себе высказать в разговоре с хозяином собственное мнение, на сей раз нарушил золотое правило.
– Наверное, госпоже было очень одиноко, вот она и решила развеяться. Да вы не беспокойтесь, сэр. Брат о ней позаботится.
Николас закусил губу.
– Значит, ты полагаешь, бедняжка страдала от одиночества?
– Не мое это, конечно, дело, мистер Беллинджер, – насупившись, ответил дворецкий, – однако я скажу. Да! Ей было очень одиноко. Это вся прислуга замечала.
Николас стремглав взбежал по лестнице и, ворвавшись в спальню, пробормотал, задыхаясь:
– Будь ты проклята, Алана! Я тебе это припомню! Как ты посмела куда-то без меня уехать?
Он и не подозревал, что разлука с женой окажется столь мучительной. Не в силах отрешиться от мыслей об Алане, Николас бросил незаконченные дела и вернулся на несколько дней раньше, чем собирался.
Даже встреча с бывшей возлюбленной не принесла ему радости. Мадлен Артур недвусмысленно давала ему понять, что прошлое легко воскресить, однако Николас предпочитал держаться от нее на расстоянии и думал только о жене, которая, как он надеялся, ждет его с нетерпением.
Их размолвка уже казалась ему сущим пустяком, и вдруг… Почему, почему она его бросила?
В спальне было непривычно пусто. Вообще весь дом выглядел осиротевшим.