Письмо Софьи - Девиль Александра (книги хорошего качества .TXT) 📗
Посмотрев Даниилу через плечо, Калерия заметила Софью, и во взгляде ее отобразилось удивление, граничащее с недовольством. Софья, в свою очередь, отметила, что кузина Призванова недурна собой: стройная, изящно одетая блондинка с худощавым лицом, на котором выразительно блестели большие, слегка выпуклые голубые глаза.
Видимо, дорожный наряд Софьи навел Калерию на определенные мысли, и она тут же осведомилась у кузена:
– Ты привез с собой маркитантку?
Призванов, подойдя к Софье, коснулся ее руки повыше локтя и представил девушку родственницам:
– Это Софья, дочь Ивана Григорьевича Ниловского, кузена Ольги Гавриловны. Она воспитывалась у ее сестры Домны Гавриловны, но та недавно умерла и попросила племянницу непременно увидеться с Ольгой. Вот Софи и воспользовалась случаем, чтобы сюда приехать.
Юлия, которая, видимо, была осведомлена о роковой ссоре Ольги Гавриловны с сестрой, понимающе кивнула:
– Надеюсь, Ольга будет рада познакомиться с родственницей. Она, бедняжка, сейчас так больна и одинока… а дети ее далеко и почти не навещают мать.
Дама подошла ближе к Софье и с некоторым высокомерием оглядела девушку с ног до головы.
– Моя тетушка Юлия Николаевна Жеромская, урожденная княжна Шувалова, – отрекомендовал ее Даниил и, кивнув в сторону двоюродной сестры, добавил: – Моя кузина Калерия.
Девушки обменялись легкими реверансами, и Калерия тут же с подчеркнутым удивлением заметила:
– Как странно, что мы до сих пор не знали о второй дочери Ивана Ниловского. Ведь первую, кажется, зовут Людмила?
По взгляду панны Жеромской Софья поняла, что той известно о незаконном происхождении младшей дочери Ивана Григорьевича. Но если раньше Софья, возможно, смутилась бы, то теперь, после всего пережитого, в ней появилась уверенность и дерзость; вскинув голову, девушка со спокойным достоинством ответила:
– У нас с Людмилой разные матери, но общий отец, и он всегда открыто признавал меня своей дочерью, а Домна Гавриловна – своей двоюродной племянницей. Надеюсь, что и Ольга Гавриловна признает.
В этот момент боковая дверь гостиной распахнулась и вошел, тяжело опираясь на палку, высокий сухопарый человек с породистым бледным лицом, обрамленным седыми волосами.
– Кто здесь, Юлия? У нас гости? – прямо с порога спросил он чересчур громким голосом, каким обычно говорят глуховатые люди.
– Да, Лев, гости! – так же громко ответила ему жена. – Видишь, приехал мой племянник Даниил!
Лев Жеромский сделал несколько шагов к приезжим и с любезной, хотя немного неестественной, улыбкой кивнул:
– Приветствую вас, мы всегда рады гостям. Простите, что не имею сил вам даже поклониться, замучила проклятая подагра. Увы, я могу похвастать лишь тем, что пока более жив, чем мой бедный брат Владислав, и чуть менее болен, чем моя свояченица Ольга. Ну, дай-ка рассмотреть тебя, Даниэль. Наслышан о твоих подвигах, хвалю! Я ведь сам когда-то был гусаром. А кто эта милая панна в такой странной одежде? Уж не твоя ли невеста? У графа Призванова невеста, вероятно, не ниже княжны?
– Это вовсе не невеста Даниила, а племянница нашей Ольги, – поспешила пояснить Юлия Николаевна.
– Племянница Ольги? И как вас зовут, барышня? Чья вы дочь? – Лев чуть подался вперед и приложил ладонь к уху.
– Меня зовут София! – громко отрекомендовалась девушка. – Я дочь Ивана Григорьевича Ниловского.
– Вот оно что? – удивился Жеромский. – А я думал, что его дочь постарше.
– Пойдемте же, обрадуем Ольгу! – заторопилась Юлия Николаевна, которой, очевидно, хотелось избежать дальнейших расспросов мужа.
А Калерия, взяв отца под руку, что-то сказала ему на ухо, и Софья успела заметить, как Жеромский нахмурил брови и каким-то негодующим взглядом проводил гостью. Девушка ощутила холодок на сердце и уже почти пожалела о том, что так спешила сюда через все тяготы военной дороги. Но у нее еще оставалась надежда, что Ольга Гавриловна, возможно, не заразилась шляхетским высокомерием мужниной родни.
Юлия Николаевна и Призванов повели Софью во второе крыло дома, где обитала вдова Владислава Жеромского и куда изредка приезжали ее дети. Здесь было холодно во всех комнатах, кроме одной, в которой горел камин. Возле камина в кресле сидела пожилая дама, рассеянно уронив на колени вязание, чуть поодаль суетились две служанки, чинившие белье.
– Ольга, спешу тебя обрадовать! – войдя в комнату, сообщила Юлия Николаевна. – У нас дорогие гости!
Дама у камина повернула голову и улыбнулась. Ее лицо, поблекшее от возраста и недугов, все еще хранило следы былой красоты, осанка была величавой, движения – грациозными. Глядя на нее, Софья не удивилась, что эта женщина в молодости не раз разбивала мужские сердца.
– Даниил? Как славно, что ты приехал! – воскликнула Ольга Гавриловна.
Призванов, склонившись, поцеловал ей руку, а она поцеловала его в лоб.
– Если кто-то здесь меня похоронил, то слухи были преждевременны или сильно преувеличены, – пошутил Призванов. – Я еще повоюю до самого конца этой войны.
Ольга Гавриловна перевела взгляд на Софью.
– Не только ко мне приехал племянник, но и к тебе племянница, хоть и двоюродная, – пояснила Юлия Николаевна.
Ольга Гавриловна не поняла, о ком идет речь:
– Какая племянница? Неужели Людмила соизволила приехать сюда из Петербурга?
– Нет, эту барышню зовут София. – Юлия Николаевна указала на молодую гостью.
Софья вдруг почувствовала, что от волнения не может произнести ни слова. Тогда она молча подошла к тетушке, поклонилась и протянула ей письмо Домны Гавриловны, которое тщательно хранила все эти долгие месяцы.
– Что это, от кого?… – заволновалась Ольга Гавриловна. – Боже мой, да это же почерк Доминики!
– Да, это письмо написала вам Домна Гавриловна… незадолго до своей смерти, – смогла наконец вымолвить сдавленным голосом Софья.
– Моя сестра умерла?… – прошептала Ольга Гавриловна, и в ее больших темно-серых глазах заблестели слезы. – Я думала, что умру раньше… мы так и не увиделись с ней… не помирились…
– Тетушка очень хотела вас увидеть и обнять, – вздохнула Софья. – Наверное, она написала об этом.
Ольга Гавриловна распечатала письмо и стала жадно вчитываться в его строки, забыв, казалось, об окружающих. Наконец, прочитав, она посмотрела на Софью и сквозь слезы улыбнулась:
– Дитя мое, и ты преодолела столько мытарств, столько верст, чтобы привезти это, пусть и горькое, но утешение своей старой тетке, которую никогда не видела? Подойди, я тебя обниму!
Больная дама даже встала с кресла, хоть ей это явно было тяжело, и Софья кинулась к ней в объятия, сразу почувствовав облегчение оттого, что тетушка Ольга оказалась женщиной простой и сердечной.
– Можешь ничего не объяснять, – сказала Ольга Гавриловна, вглядываясь в лицо своей юной родственницы. – Доминика мне все написала о тебе, о твоей грустной истории.
«Неужели и о Призванове сообщила?» – мелькнула в голове Софьи смятенная мысль, но следующие слова Ольги Гавриловны девушку немного успокоили:
– Она написала, что очень боится оставлять тебя одну на этом свете, ведь ты сирота, без поддержки, почти без средств. Но теперь я позабочусь о тебе, бедное дитя, ты останешься жить здесь, со мной.
– Но что скажут на это твои дети? – внезапно подала голос Юлия Николаевна. – Мне кажется, Адам и Каролина не любят, когда ты берешь кого-то под свою опеку, считают, что это вредит твоему здоровью.
– Адам и Каролина слишком редко навещают меня, – вздохнула Ольга Гавриловна. – Они больше думают о Боге, чем о своей матери, а моя жизнь не может состоять из одних молитв, мне надо о ком-то заботиться, чтобы рядом была родная душа…
– Это правильно, сударыня, – поддержал ее Призванов. – А сейчас мы с тетушкой вас оставим, чтобы вам ближе познакомиться со своей племянницей.
Даниил, увлекая за собой несколько растерянную Юлию Николаевну, вышел из комнаты.
Ольга Гавриловна тут же усадила девушку на скамейку рядом со своим креслом, стала торопливо и сбивчиво расспрашивать о Домне Гавриловне, Иване Григорьевиче и о Софьиной жизни, начиная с самого детства. Бледные щеки женщины порозовели, в глазах появился блеск, в движениях – живость. Затем вдруг, словно опомнившись, Ольга Гавриловна всплеснула руками и воскликнула:
