Письма маркизы - Браун Лили (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
Возлюбленная! И я мог тебя мучить, когда ты и без того пережила столько дурного! Я слышал о внезапном исчезновении Калиостро. До меня дошли даже слухи, что Роган из-за этого пробовал лишить себя жизни. Он все потерял и увлек за собой еще других в эту финансовую катастрофу.
То, что тебе пришлось пережить, моя любимая, глубоко потрясло меня. Это было ужасно, когда маркиз, в слепой ярости, разбивал молотком свою лабораторию, так что народ, привлеченный шумом, сбегался к его окнам. И как должно было обливаться кровью твое нежное сердце, когда этот несчастный, обманутый, упал перед тобой, заливаясь слезами.
Нечто вроде сострадания к нему шевелится даже в моем сердце. Я постараюсь отогнать от себя все сомнения, все упреки и нетерпение, пока этот старик не оправится, и ты не будешь в состоянии обсудить положение. Для него должно быть утешением то, что он потерял только половину своего состояния. Для тебя же, ненаглядная, это безразлично. Если ты придешь ко мне, окутанная только мерцающим шелковым покрывалом твоих волос, то принесешь мне с собой все неисчерпаемые богатства земли!
Принц Фридрих-Евгений Монбельяр — Дельфине
Монбельяр, 15 января 1785 г.
Ты возвращаешься назад, в Лаваль? Так внезапно? Твой почерк дрожит, как будто твоим пером управляет биение твоего сердца?..
Я следую пешком за посланным.
Маркиз Монжуа — Дельфине
Страсбург, 17 января 1785 г.
Моя милая. Ваше сообщение гораздо менее поразило меня, чем вы это думаете. Уже три года назад кардинал обратил мое внимание на ваши отношения с принцем Монбельяр. Я считал это тогда одной лишней связью, не больше, и был убежден, не только доверия предсказаниям Калиостро, но и на основании воспоминания о том, как быстро вы отставляли своих прежних любовников, что вы тем скорее покончите и с этой связью, чем скорее я буду в состоянии создать вам положение, которое сделает вас предметом зависти всех женщин Европы. Но я обманулся в обоих направлениях, и если, несмотря на это, моя вера в ясновидение графа укрепилась, то только потому, что ведь он предсказал вам, как вы помните, появление еще одного ребенка! А я только ошибочно вообразил, что этот ребенок будет также моим!
Но мы не будем волноваться по поводу этого дела больше чем это нужно. Это, в лучшем случае, ошибка, которая, при данных обстоятельствах, может быть исправлена. Я знаю в Париже врачей, которые исключительно занимаются такого рода операциями, и вследствие своей огромной практики производят их всегда с благополучным исходом.
Как сложатся обстоятельства потом — это будет видно. Обыкновенно такое событие действует, как морозная погода на веселый источник любовных утех. В таком случае мой долг всегда будет служить для вас убежищем.
Маркиз Монжуа — Дельфине
Страсбург, январь 1785 г.
Моя милая. Я должен признаться, что на этот раз вы меня действительно поразили. Вы хотите иметь ребенка? «Даже если бы мне пришлось сознаться перед целым миром в его происхождении!» — говорите вы. Вы утверждаете даже, что уже теперь горячо любите его, — «потому что я никогда не любила и не буду любить ни одного мужчину, кроме его отца!» — заявляете вы. Тогда остается только один выход.
В моей жизни все ускользнуло из моих рук: любовь, власть, богатство. Только одно я мог сохранить до сих пор — незапятнанный щит моей чести. Но вы могли лишить меня его. Чувство, которое я питаю к вам и которое вы, во всяком случае, можете назвать любовью, делало меня слабым в вашем присутствии, и я не стал насильственно приковывать вас к себе. Сознавая свою вину — так что это казалось мне даже чем-то вроде искупления, — я не мешал вашим, как я думал, мимолетным удовольствиям, которые я сам не мог вам доставить.
Теперь же, как я полагаю, мы расквитались. Оставьте у себя ребенка, но в глазах света это будет мой ребенок. Вы должны немедленно же вернуться в мой дом и мне, конечно, не надо вас уверять, что ваше положение останется таким же, как было всегда.
Мое решение относительно этого пункта неизменно. И я не отступлю даже перед серьезными мерами, если вы вздумаете сопротивляться.
Принц Фридрих-Евгений Монбельяр — Дельфине
Страсбург, 30 января 1785 г.
Возлюбленная Дельфина. Только что вернулся после длинного разговора с маркизом. Я скрыл от тебя свое намерение посетить его, чтобы не испугать тебя. Теперь я пишу тебе, моя единственная, дрожа от страха, потому что от тебя будет зависеть, увидимся ли мы опять!
Я предложил маркизу вызвать меня на дуэль на самых тяжелых условиях. Но он отклонил это с презрительным смехом.
— Если бы дело шло о простой связи маркизы, то, быть может, об этом можно было бы говорить, — сказал он. — Я или вы остались бы на месте, это стоило бы несколькими слезами больше или меньше, и только! Замена для каждого из нас была бы скоро найдена. Но, к сожалению, тут приходится иметь дело с той неудобной страстью, которая в романе гораздо красивее, чем в жизни. Что же вы думаете, сохранилась бы моя честь незапятнанной, если бы вы пали? Предполагаете ли вы, что маркиза вернулась бы когда-нибудь в мой дом после этого? И считаете ли вы возможным, чтобы она могла быть счастлива над моей могилой, — счастлива с вами, от руки которого я бы погиб… Нет, судьбы людей, как и народов, не решаются больше ударами меча!
Я молча слушал с поникшей головой, я должен был сознаться, что он прав. Когда же я потом попытался склонить его к разлуке с тобой, то он оказался неумолим.
— Маркиза знает мой ответ. Ей предоставлен выбор. Только тогда, когда она не будет допускать явных последствий своей связи, я готов — так как я раз навсегда отказываюсь от своих супружеских прав, предоставить ей жить в Лавале от времени до времени. Но если родится ребенок, то это будет мой ребенок и будет принадлежать к моему дому.
Ты должна выбрать между мной и еще неродившимся, между твоим возлюбленным и надеждой, которая еще не стала жизнью!
Неужели ты будешь так немилосердна и решишь процесс этот против нашей любви? Ты не можешь желать убить меня, Дельфина, и не можешь заковать себя в цепи! Я заклинаю тебя каждым воспоминанием, которых у нас так много, каждым чувством, которые мы делили вместе, каждой мыслью, — оставайся верна любви! Если ты мужественно принесешь в жертву этот первый плод нашей любви, то у нас останется радостное настоящее и надежда на свободное будущее, когда тебе можно будет родить счастливых детей. Если же ты этого не сделаешь, то нам ничего больше не остается, кроме скорби о том, что потеряно навеки.
Не отвечай мне. Ты можешь принять слишком поспешное решение, когда твои глаза не будут читать в моих глазах, что ты произносишь мне смертный приговор.
Принц Фридрих-Евгений Монбельяр — Дельфине
Монбельяр, 5 февраля 1785 г.
«Я не могу мертвить ребенка, потому что это твой ребенок! Его жизнь является для меня ручательством, что нас ничто не может разлучить.» Я ношу на своем сердце эту записку, которую передал мне старый садовник, когда я стоял на опустевшем дворе, перед закрытыми дверями, точно изгнанник!
Я пробую сердиться на тебя — и люблю тебя все больше! Я пробую ненавидеть ребенка — и чувство глубокой нежности охватывает меня!..
Время, в течение которого он будет покоиться под твоим сердцем, должно быть для меня священным, и мое страдание не должно тебя беспокоить.
Прощай!
Маркиз Монжуа — Дельфине
Страсбург, 12 июля 1785 г.
Моя милая. Так как мне представляется желательным устранить от вас всякий повод к волнению, в течение последних недель перед вашими родами, то я и не последую за вами во Фроберг теперь же, а останусь в Париже, куда меня призывают неотложные дела. Если я до сих пор тщетно старался умножить наше состояние, то теперь я должен позаботиться о том, чтобы сохранить его, хотя бы уже ради наследника, которого я себе избрал.
