»Две жизни» (ч.III, т.1-2) - Антарова Конкордия (Кора) Евгеньевна (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
Перед каждым из учеников луча Любви стоит не только дракон сомнений, но еще и дракон доброты.
Обычно, по обывательским понятиям, «добрый», то есть ложно добрый, не может пройти ворот испытаний, ведущих вообще к пути ученичества. Истинно же, по общим понятиям, «добрый» не победит ворот, ведущих к лучу Любви. Он победит дракона скептицизма и сомнений, но перед драконом доброты остановится.
Чтобы нести по серому дню чашу любви, надо носить в сердце и переливать в действия дня не простую обывательскую доброту и даже не простую настоящую доброту, необходимую в каждом луче, но доброту ту, высшую, доброту-Мудрость.
Чем же разнятся эти две доброты? Что присуще каждой из них? Обе они — действие милосердия. Но там, где простая доброта будет искать возможности утешить и успокоить, доброта высшая прочтет весь путь человека: его вчера, его сейчас, его завтра — и будет искать наиболее активного приспособления пробудить в человеке его энергию не только земного восприятия фактов, но и связи их с двумя планами, со всею Жизнью, с Вечностью.
Высшая доброта пути Любви — это конгломерат такта, радости, самоутверждения и энергии, пробуждающих силы человека. Как кипяток кипит, дух доброго в чаше его Любви. И чем освобожденное его дух, чем большее число аспектов Единого движения в его организме, тем ярче — всеми цветами радуги — переливается дух его творящих сил в чаше, производя впечатление кипящей, огненной жидкости.
Доброту луча Любви можно было бы назвать добротой предвидения. Ибо ученик, ее несущий, в одно мгновение видит весь путь, по которому можно направить дух встречного к миру и самообладанию; читает возможности его силы и мудрости и…
редко гладит по головке, а чаще берет бич и гонит из сердца встречного робость, предрассудки самолюбия, рассекает узость его духовных горизонтов.
Проникая в святая святых человека, ученик любви разрывает нитку мелочных жалоб одним твердым указанием человеку на рубцы от ран, которые он нанес себе собственными предрассудками. Они легли, как горы мусора, вокруг него. Если человек может прозреть и понять, как сидит в кольце предрассудков, что сам создал, он оценивает, принимает и благословляет свои обстоятельства. И связь его с учеником пути Любви устанавливается на века. Он идет примиренный и проходит — рано или поздно — в тот духовный план, где живут в двух мирах. Если же мелочность его подавила раскрывшееся на миг Свету сердце и его порыв святой радости затухают, и встреча потухла, как фитиль от коптящего масла. И до новой драгоценной, действенной встречи могут пройти века.
На человеке такая встреча рубца не оставит. А на ученике? Была ли встреча действенной, была ли она пустоцветом, в обоих случаях на ученике остаются следы.
От встречи действенной — когда устанавливается связь и человек движется к освобождению, — в ауре ученика остается лишняя звезда как действенный знак слияния Любви.
Если же ученик принес безрезультатно свою чашу Любви к устам, ногам и сердцу человека и встреча осталась мертвой, на всю его дальнейшую жизнь легла связь этой неудачи. И на странице его книги Жизни появится вековая запись о невыполненном долге. И до тех пор, пока в новой встрече, а иногда и в целом ряде встреч ученик не достигнет творческого результата и не сумеет повернуть дух встречного к Свету и миру, листы его книги Жизни все будут оставаться склеенными его невыполненным обязательством.
Вдумайся во все то, что я тебе сказал, и никогда не набирай долгов и обязанностей, которых на тебя никто не возлагал.
Тебе не совсем ясно, почему так строг и неумолим в ученичестве закон добровольного послушания. Если бы этот закон не был беспрекословен и не оберегал бы учеников, они закабалили бы себя на века в совершенно бессмысленные обязательства, которых, по неведению, набрали бы сверх всякой меры.
Главное, без чего нельзя нести чашу Любви, — это мужество в сострадании.
Человеку кажется, что сострадание — это пуховая подушка под больную голову, а ученику видно, что это лезвие ножа. Боль временная спасает от верной и вековой гибели. Не слово нежности и слеза, но бесстрашие и слово, помогающее мужественному раскрытию духовной ошибки, указание на задачу веков, а не на крошечный кусочек земного воплощения. Задача «встречи» ученика — это умение найти в себе и встречном такие приспособления, которые помогли бы обоим зажечь в себе огонь мира и мудрости и слить их в один общий костер гармонии, куда нить Учителя льется неудержимо.
Ученик, всегда ставящий на творческом мосту сердца образ своего Учителя, должен победить в себе все личное восприятие вошедшего к нему человека. Только крепко держа руку Учителя, видя через Его глаза то Вечное, что облечено в форму данного мгновения и вошло к тебе как человек, ты — мой ученик — сможешь быть действенно полезным своему собеседнику.
Представь себе, что к тебе вошел старик, которого ты давно знаешь, с которым когда-то ты был близок и дружил. Но когда между ним и тобою легли годы твоего усиленного духовного роста, они прорыли между вами огромное пространство. Ты двинулся в совершенно иное колебание волн; их частота и длина открыли тебе новые звуки, новые краски и формы. Но эти достижения пришли через твой — индивидуально неповторимый и недоступный для другого — духовный путь. Ты не можешь ни передать его, ни объяснить твоему старому другу, который, быть может, тоже двигался по своему пути освобождения, но не мог вступить в фазу твоего раскрепощения и развития.
Унылая картина недовольства тобой твоего старого друга — почти всегдашний финал земных дружб, основанных на обоюдном непонимании до конца того, что такое дружба, во имя чего она заключается, в чем ее ценность для всех людей.
Дружба, заключенная только потому, что один одинок и не имеет сил нести свой день радостно и легко без физической подпорки своим духовным силам. А другой не может удержать в сердце своих восторгов от духовных движений и должен переливать в чьи-то уши и сердца поток «своего» света. Эта дружба всегда приходит к определенному финалу, ибо уже в самом зачатке носит в себе крах.
Не Свет в путь другого нес каждый из сдружившихся таким образом. Каждый из них видел не Единого огонь, не жаждая вливать как можно больше спокойствия в день другого, чтобы в нем росла сила Света, не мигала и. горела ровным огнем. Каждый из сдружившихся искал подкрепления лично себе, а Единый болтался как брелок среди тысячи таких и иных бирюлек, служивших манками этой дружбе.
Бывает и еще род дружбы, где преданность доходит до фанатизма. Один спешит выполнить желание другого, но всегда ждет, чтобы другой наградил его за эту преданность. Здесь так же очи слепы, и так же ни один из друзей не может встать в совершенно бесстрастное и беспристрастное отношение к делам и действиям другого. Здесь тоже не у ног Учителя бьются сердца, чтобы жить только в творчестве Вечного, в двух мирах, но в мире только одной земли.
Я совсем не говорю о тех бесчисленных случаях уродства, называемого дружбой, где главным звеном живет требовательность к людям. Об этом, как и о любви, основанной на требовательности, говорить не стоит. Это еще та низкая ступень духовного развития, где ни о каком ученичестве, ни о каком Свете на пути и речи быть не может. Это еще преддверие, где только начинают зарождаться высокие человеческие чувства самоотвержения и преданности, но которые выливаются в действие как эмоции и порывы и никак не переходят даже в силы, не только в Свет.
Что же такое дружба учеников? Это простая и высшая доброта, лишенная условностей и предрассудков. Если ученик принес другу своему помощь в его трудном Дне, — он нес ее не ему как таковому. Не своею рукой, от своих щедрот, но нес как гонец Учителя, ибо был им послан и нес его дар встречному.
Если он брал на себя обязательство перед другим, он брал его не на себя, а на весь круг невидимых помощников и защитников, то есть он был гонцом двух миров и выполнял задачу живого неба на земле. Сам же он только таким гонцом живого неба себя и ощущал, забыв, что между ним и его другом была целая куча условных перегородок, называвшаяся социальным положением, годами, бедностью, богатством и так далее.
