Злой волк - Нойхаус Heлe (книги полностью бесплатно .TXT) 📗

– Нет, к сожалению, нет. – Старая дама покачала головой. – Другие сыновья регулярно меня навещают, но не Бернд. Он живет собственной жизнью. Он всегда был таким. Ему то и дело приходят письма, которые я отправляю потом на почтовый ящик в Ханау.

Она развела руками.

– Пока я не слышу о нем ничего, я спокойна. Отсутствие вестей – это хорошие вести.

– Это Бернд? – спросила Пия, указав на одну из серебристых рамок. Халк Хоган [24] с темными волосами возле черного автомобиля, рядом женщина, двое детей и белый питбуль-терьер.

– Да, – подтвердила Эльфрида Принцлер. – Ужасные татуировки, правда? «Как матрос!» – всегда говорил мой муж – царство ему небесное!

– Это старая фотография?

– Он прислал мне ее в прошлом году.

– Не могли бы вы мне ее одолжить? – попросила Пия. – Я вам верну ее на следующей неделе.

– Да, возьмите.

Белая кошка вернулась и, мурлыча, прыгнула на колени Эльфриды Принцлер.

– Спасибо. – Пия вынула фотографию из рамки и перевернула. Это была фотооткрытка, какие можно сделать в интернет-шопе.

«Счастливого Рождества-2009 желают Бернд, Эла, Никлас и Феликс. Всего тебе наилучшего, мама!» — было написано на обороте. Байкеры тоже посылают своим матерям рождественские открытки.

Внимательно рассмотрев почтовый штемпель, Пия внутренне возликовала. На почтовой открытке стоял штамп Лангензельбольда, кроме этого, на фото был частично виден номер машины.

Через четверть часа они вышли из дома, перед которым постепенно скапливался народ. Джем передал по телефону Каю Остерманну адрес абонентского ящика, хотя шансы разузнать что-либо через почту в выходной день были невелики.

– Вся эта акция – впустую потраченное время, – ворчал Крёгер по дороге к машине. – Какая досада!

– Не совсем, – Пия протянула ему фотооткрытку, которую положила в пакет для вещественных доказательств. – Может быть, тебе это как-то пригодится.

– Ты умная девочка. – Кристиан Крёгер стал рассматривать фото. – Даже если это не тот черный «Хаммер», который стоял перед домом Ханны Херцманн.

Воскресенье, 27 июня 2010

Улица, освещенная тусклым светом двух фонарей, казалась вымершей. Без десяти четыре утра в гостинице «Рудольф» было тихо, ни в одном из окон не было света. Бернд велел ей посмотреть, нет ли поблизости чужих автомобилей, прежде чем она выйдет из машины и откроет ворота. Он предложил ей даже отвезти ее домой, но она отказалась. Она медленно проехала по улице, свернула налево в Хайнграбен и у «Рудольфа» опять выехала на Альт-Нидерхофхаймер. Ничего подозрительного. Машины соседей она знала, а у всех остальных автомобилей, которые попались ей на глаза, были номера округа Майн-Таунус. Если это будет продолжаться, у нее когда-нибудь разовьется мания преследования. Леония остановилась перед воротами усадьбы, вышла и открыла калитку. Датчик движения среагировал, над дверью дома вспыхнул прожектор, и весь двор осветился ярким светом. Она отодвинула засов и открыла ворота. Вообще-то она не была особенно пугливой, хотя уже много лет жила одна, но последние несколько дней, когда темнело, у нее возникало какое-то странное неприятное ощущение. Интуиция редко ее обманывала. Если бы она только прислушалась к своему инстинкту и не вмешивала Ханну Херцманн во все это дело, то у них не было бы сейчас всех этих проблем! Ее неприязнь к этой высокомерной, тщеславной особе стала беспредельной. Из-за нее они только что по-настоящему поссорились!

Леония въехала на машине во двор и тщательно задвинула засов. В доме она прошла на кухню и достала из холодильника бутылку колы-лайт. Ее язык приклеился к нёбу. Жажда была так сильна, что она залпом выпила пол-литровую бутылку. Одной рукой она, как договаривались, набрала эсэмэску: «Все в порядке, я дома».

Она сбросила с ног туфли и пошла в туалет, который вообще-то предназначался для ее пациенток. Весь день ее мучил ужасный метеоризм, но она просто не могла воспользоваться туалетом где-нибудь в другом месте. Облегчившись, она приоткрыла окно и вышла. Мимоходом она нажала выключатель, и ее охватил смертельный страх. Прямо перед ней стояли две фигуры в масках и в натянутых глубоко на глаза бейсболках.

– Что… что вы здесь делаете? – Леония попыталась придать своему голосу твердость, хотя ее сердце готово было выпрыгнуть из груди. – Как вы сюда попали?

Черт возьми! Мобильник остался на кухонном столе. Она медленно попятилась назад. Может быть, ей побежать вверх по лестнице, закрыться в спальне и из окна звать на помощь? А был ли вообще ключ в двери? Еще один шаг назад. До лестницы метра полтора. Не смотреть туда, подумала она, просто побежать, рассчитывая на эффект внезапности. Рывком она сможет это сделать. Она напрягла мышцы и помчалась, но тот из мужчин, который был выше ростом, среагировал молниеносно. Он схватил ее за руку и сильным грубым толчком отбросил назад. Крепкая рука схватила ее за шею и с такой силой ударила головой о стену, что она с помутненным сознанием опустилась на колени. Сначала у нее перед глазами поплыли звездочки, потом все стало двоиться. Теплая жидкость побежала у нее по щеке, капая с подбородка на пол. Она вспомнила о Ханне, о том, что с ней произошло. Они тоже ее изобьют и изнасилуют? Леония дрожала всем телом, страх перешел в настоящую панику, когда она услышала громкий шум. В следующий момент ее схватили за ноги и потащили по полу в лечебное помещение. Она цеплялась за дверную коробку, пыталась ухватиться за что-нибудь, дрыгала ногами. От болезненного удара в ребра у нее перехватило дыхание, и она прекратила сопротивление.

– Пожалуйста, – задыхаясь, пробормотала она в отчаянии, – пожалуйста, пощадите меня.

Майке открыла глаза, и ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, где она находится. Она уютно потянулась и положила руки под голову. За окном щебетали птицы, и через ставни пробивался солнечный свет, оставляя на глянцевом паркетном полу светлые полосы. Вчера вечером она поздно легла. Они с Вольфгангом ужинали во Франкфурте, и она довольно много выпила. Он опять предложил ей переночевать у него в доме, так как ему абсолютно не нравилась ее идея оставаться одной в доме в Лангенхайне. На сей раз она приняла его предложение, умолчав о том, что уже пару недель присматривала за квартирой своей подруги в Заксенхаузене, а вовсе не жила у Ханны. Она любила великолепную белую виллу семьи своего крестного с тех пор, когда была еще ребенком. Раньше она часто здесь ночевала, когда ее мать куда-нибудь уезжала. Мать Вольфганга была для нее третьей бабушкой. Майке ее искренне любила. Ее самоубийство девять лет назад повергло Майке в настоящий шок. Она не понимала, почему кто-то, кто жил в красивом доме, имел достаточно денег, кого все любили и всюду с радостью принимали, просто повесился в амбаре. Кристина страдала тяжелой депрессией, как ей тогда объяснила Ханна. Майке не помнила отчетливо похороны. Это было прекрасным солнечным сентябрьским днем. Сотни людей прощались с ней у вырытой могилы. Майке было тогда двенадцать лет, и больше всего ее впечатлило тогда, что Вольфганг рыдал, как маленький ребенок. Его отец, правда, тоже всегда был очень приветлив с ней, но с тех пор как она однажды видела, как он орал и ругался на Вольфганга, она стала его бояться. Вскоре после похорон Кристины Матерн Ханна вышла замуж во второй раз, и Георг – ее новый муж – очень ревностно относился к дружбе между Ханной и Вольфгангом, поэтому они очень редко приезжали на виллу в Оберурзель.

Вчера Майке весь день провела с Вольфгангом в поездках и наслаждалась этим. Он никогда не обращался с ней как с ребенком, даже когда она была еще маленькой. Все эти годы он был ее другом и доверенным лицом, единственным человеком, с которым она могла обсуждать такие вещи, о которых не хотела говорить ни со своим отцом, ни тем более с матерью. Вольфганг навещал ее в различных психиатрических клиниках, он ни разу не забыл про ее день рождения и всегда пытался наладить контакт между ней и Ханной. То и дело Майке задавалась вопросом, почему он не женат. С тех пор как она узнала, кто такие геи, она размышляла, не из них ли он, но подтверждений эта гипотеза не нашла. Однажды она спросила об этом мать, но Ханна только пожала плечами. «Вольфганг – индивидуалист, – ответила она. – И так было всегда».