Могила Таме-Тунга - Нефедьев Константин (бесплатные полные книги .txt) 📗
…Поздно вечером Сергей лежал рядом со спящим Жоаном на куче листьев, покрытых шерстяным панчо, размышляя о событиях минувшего дня. Итак, в жизни Сергея снова произошел крутой поворот. Какой уже по счету? Снова появилась уверенность, что он вернется на родину. Для этого ему предстоит стать участником экспедиции.
Через месяц, самое большее полтора, экспедиция возвратится в Рио-де-Жанейро.
Сергей хорошо продумал, как поступить, когда выберется из джунглей. Теперь-то он постарается избежать встреч с «зелеными рубашками». Профессор Гароди, которому Сергей рассказал про свои одиссеи, обещал лично доставить его в какое-нибудь посольство, и оно поможет ему перебраться на родину. Сергей почувствовал себя почти счастливым.
Несколько иначе встретил Сергея и Жоана профессор Грасильяму.
— Это еще что за синантропы? — обращаясь к Гароди, воскликнул он. Почему он вдруг назвал юношей древнейшим типом ископаемого человека — трудно объяснить, так же, как трудно было узнать в нем знаменитого ученого. Высокий, худой, с большой всклокоченной рыжей бородой и огромными, клешневатыми красными руками, он скорее походил на портового нарядчика.
Профессор нисколько не удивился, узнав, что Жоан и есть тот самый Кольеш, который летел к нему на самолете в Манаус. Осмотрев Жоана самым бесцеремонным образом, он пробормотал что-то насчет неправильной формы головы. Больше внимания оказал Грасильяму Сергею.
— Русский? Ты русский? Странно! — как бы про себя проговорил он, накручивая на длинный палец клок бороды. — Значит, следы бури на востоке докатились и до наших лесов. Не удивляюсь! Не забывай, — как тебя, Саор, — что провизии у нас маловато, зато работы вдоволь. Вот этой пищей, в основном, я и буду вас кормить.
Сергей пожал плечами, удивленный таким обращением, подумав, что индейцы, например, никогда не ставили никаких условий. Ему все же грустно было расставаться с гостеприимными индейцами, и в особенности с Ходи Тихо.
Индеец тоже был искренно огорчен разлукой. Прощаясь с Сергеем, он сказал:
— Я ухожу, Его Тень, и уношу твое имя. Тебя больше никто не будет так звать.
Плохо, когда человек теряет свое имя. Но у тебя есть и другое имя. Если ты захочешь снова найти себя — приходи к нам. Ходи Тихо будет ждать тебя…
Ученых сопровождали восемь проводников-кабокло — метисов индейско-португальского происхождения. Подавляющее большинство кабокло живет в джунглях. Их основное занятие — сбор дикорастущего ореха, гевеи, охота и рыбная ловля. На своих крохотных участках земли, отвоеванных у леса, они выращивают для личных потребностей маниоку, кукурузу, бобы, батат, кока, сахарный тростник, кофе.
Кабокло неутомимы в работе, смелы, выносливы и в то же время замкнуты, недоверчивы ко всему, что им незнакомо. Оказывая услуги белым людям, кабокло делают это в силу острой нужды, чтобы заработать сотню-другую крузейро. Но как только истекает срок договора или контракта, обычно приурочиваемый к определенному сезону охоты или сбора плодов, никакие деньги и увещевания не удержат их.
Пока до окончания срока договора еще оставалось время, и проводники работали старательно, без понуканий со стороны Грасильяму. Впрочем, как скоро понял Сергей, чудаковатый профессор был не так уж строг, как показалось вначале.
Проснулся Сергей от громкого голоса профессора Грасильяму:
— Вставайте, бездельники, мы выступаем! Слышите, потомки славных синантропов?
В предрассветном мраке вспыхнули факелы и узкие лучи электрических фонарей.
Приказания Грасильяму выполнялись молча, без слов. Проводники быстро и без суеты навьючили мулов и так же молча уселись на землю в ожидании новых распоряжений.
Оба профессора углубились в изучение походной карты. До слуха Сергея донеслись обрывки фраз:
— Здесь повернем на восток…
— Между водоразделами должен быть спуск в долину…
— Ты не забыл свой пароль?..
Но вот профессор Грасильяму сложил карту и, встав на ноги, протяжно свистнул.
Это был сигнал к выступлению. Люди и животные вступили в отчаянную битву с лесом. Термометр показывал +40°C. Даже привычные к жаре кабокло чувствовали себя скверно, не говоря о Сергее и Жоане, которые едва плелись. Но профессор Грасильяму, шагавший впереди и наравне с проводниками орудовавший мачете, не обращал на них внимания. На короткий получасовый отдых отряд остановился только в полдень. Не успели люди нехотя проглотить свои порции пищи и запить ее теплой подсоленной водой, как последовал протяжный свист.
Профессор Гароди неизменно находился в хвосте отряда. Замешкается мул, собьется со спины животного поклажа, и Гароди тут же приходит на помощь. Можно было только удивляться выдержке и упорству двух старых ученых.
В этот день отряду суждено было сделать еще одну остановку. Проводник, шедший впереди, вдруг остановился и концом мачете показал на ветку. Рядом с ним сразу же оказался Грасильяму. Сергей тоже подошел поближе, чтобы узнать причину задержки. На ладони профессора Грасильяму лежала серебряная серьга с голубым аквамарином — та самая серьга, которую когда-то Сергею подарил незадачливый футболист Молос Ромади.
Через четверть часа ученые уже знали о происшествии с Сергеем на развалинах диковинного храма, который индейцы называли Злой Сагуртан.
— Где-то я слышал подобное название, — задумчиво проговорил Грасильяму, по привычке вороша бороду и почесывая снизу подбородок.
Рассказ Сергея произвел на него сильное впечатление. Строгий и непримиримый во всех случаях, когда дело касалось всякого рода задержек, он на этот раз предложил Гароди поискать загадочные развалины. Профессора Гароди также заинтересовала история Сергея.
— Ты уверен, что потерял серьгу именно там? — спросил Гароди.
— Верней всего, она потерялась, когда индейцы несли меня в деревню.
— А как по-твоему, почему сагамор не разрешает своим индейцам приближаться к Злому Сагуртану?
— Потому что к Злому Сагуртану иногда прилетают какие-то белые люди высокого роста.
— Как прилетают, на геликоптерах, что ли?
— Это — белые индейцы, а как и на чем они летают — не знаю.
— Ничего не понимаю! — профессор Гароди пожал плечами.
— А я, кажется, начинаю кое-что понимать, — возбужденно сказал Грасильяму и сграбастал свою бороду с такой силой, словно хотел вырвать ее с корнем. — Так-так! Ты помнишь, старина, бразильянку из Алиобаса? Ту самую, что была женой индейца и прожила в сельве почти сорок лет после того, как ее украли в детстве бродячие каучеро? Не она ли тебе и рассказывала истории о летающих людях и белокожих индейцах?
— Ха! — усмехнулся Гароди. — Мало ли что болтала эта выжившая из ума старуха?
— Не потому ли ты посчитал ее сумасшедшей, — рассмеялся профессор Грасильяму, — что старушка пообещала тебе показать лесного духа, настоящего Курупири, если ты заплатишь ей сто мильрейсов. Но ты пожалел денежки, необходимые ей на жизнь, и лишился редкого удовольствия побывать в обществе настоящей лесной ведьмы.
— Я, дружище, преотлично помню эту колдунью и ее бормотание о муже, которого утащили в джунглях летающие люди, но я так же хорошо помню, что деньги ей нужны были не на жизнь, а на алкоголь. С ней никто не мог тягаться по части употребления кашасы. Так-то, коллега!
— А я утверждаю, что твоя чрезмерная скупость в тот раз сыграла с тобой же скверную штуку. Я заплатил старухе деньги, а после того, как побывал в ее лачуге, готов был заплатить втрое больше.
— Ну, конечно! Она вызвала для тебя настоящего Курупири, свеженького, прямо из болота, с копной водорослей вместо волос и лягушачьей кожей вместо лица. Ничего не скажешь, удачная встреча, дружище! — съязвил Гароди.
— Согласен, старина, вызов лесного духа был не чем иным, как чистейшим шарлатанством, но остальное… Впрочем, вот что, — Грасильяму внезапно переменил тему. — Сейчас мы делаем здесь однодневную стоянку. Я должен своими глазами увидеть развалины, о которых щебечет этот русский синантроп. — И повернувшись к проводникам: — Эй, Эрни, развьючивай мулов! Бенто, натягивай тент между этими ветками! Хорошее местечко, не правда ли? Можете валяться до завтра!
