Единственная для черного дракона (СИ) - Александрова Марина (книги читать бесплатно без регистрации TXT, FB2) 📗
«-Задницу сначала подлечи», — беззлобно фыркает Асанна, а мы продолжаем ухохатываться, смотря, как нелепо шлепает будущая великая мать в столовую после танцев.
И вновь образы сменяют друг друга, расцветая передо мной, взрывая целые пласты памяти.
«— Старайся, Лилэй, меч тоже должен стать искусством! Ты любишь музыку, так пусть меч поёт в руке! Предмет не имеет значения — заставить петь и извлекать ноты можно из чего угодно! Наша магия приходит к нам вместе с формированием ядра она просыпается и наше демоническое нутро просто знает, как ею пользоваться, но мы не можем полагаться лишь на то, что дарит нам мир! Мы сами решаем и определяем силу внутри! Только так!»
Тогда сестра Таль знатно меня проучила, даже Джерайи так не доставалось на танцах. Тогда я злилась, а сейчас…
Я так скучаю…
«-Лилэй! Лилэй! Смотри, что есть! Смотри!»
Такой возбужденной я никогда не видела её! Глаза Шанэ сияли. Они были такими блестящими и яркими, что невозможно было не подхватить её радость и возбуждение!
«-Что это?» — принимая маленькую неказистую книжечку из рук Шанэ, я с интересом вчитываюсь в название.
«— Искусство наслаждения? Серьёзно?», — хихикаю я и мы вместе, сидя под кроной платана, затаив дыханье и борясь со смущением, увлеченно переворачиваем страницу за страницей.
«-О, боги, как они это делают?»
«— Что это вообще? Так можно⁈»
Поочередно хихикаем мы, рассматривая картинки, которые никак не предназначены для тех, кто ещё живет в сердце квисен-е, но это так захватывающе и интересно, что невозможно устоять.
А следом приходит другое воспоминание, вот только на этот раз глаза Шанэ полны слёз. Она держит на ладонях крошечного птенца, что выпал из гнезда и смотрит на меня с такой мольбой, что у меня нет даже мысли отказать. Я тут же достаю флейту, что всегда со мной нагрудном кармане. Легкий перебор звуков, чтобы почувствовать отдачу от птенца и настроиться на его биение жизни, найти подходящую ноту и сыграть мелодию жизни. Едва ощутимый выдох и первые ноты вплетаются в каркас крошечного сердечка, распространяясь по всему телу, восстанавливая дыхание и сращивая крошечные косточки. Птичка совершенно крошечная, но я теряю сознание сразу, как прозвучала последняя нота. Ещё неделю мне не разрешают брать в руки инструмент, а Шане безостановочно плачет сидя у моей постели.
«-Почему ты плачешь? Мы же спасли его?» — спрашиваю я, а она лишь судорожно кивает, смотря на меня своими невообразимо печальными глазами, вспарывая ещё один пласт воспоминаний и обрывая его в объятьях змеиного хвоста, когда кровь моей Шанэ мешается вместе с песком, а я забываю ка дышать⁈
Как же мне теперь жить⁈
Ведь совсем рядом оборвана нить Асанны, Линэль, Амайрит, Таль и даже ненавистная Джерайя…здесь, только вот нет и следа от былой ненависти, лишь всепоглощающая боль и отчаянье!
'— Мне очень жаль, что я оказалась такой малодушной, — слова Великой Матери приходят в самом конце, как и её предсмертный сиплый голос. — Мне очень жаль, дитя, но сегодня ты останешься одна, — говорит она, оседая на колени, но продолжая закрывать меня своим телом. — Тебе будет обидно. Тебе будет больно. Но ты будешь жить. В память о квисэн-е. В память о каждой из нас ты проживёшь хорошую жизнь, — шепчет она, положив свою ладонь мне на щёку.
В её глянцево-черных глазах я вижу отражение собственного перепуганного лица и расползающегося по моему телу пламени.
— Надеюсь, ты простишь меня однажды'.
Её последние слова тонут в хаотичном водовороте образов, что обрушиваются на меня, погребая под собой и я совсем не знаю в какой именно момент прихожу в себя лёжа на бетонном полу склада.
Моя одежда истлела.
Я обнажена.
И я не знаю, как мне заставить себя сделать хотя бы вдох, не говоря уже о том, чтобы позволить родиться мысли в голове или подняться с ледяного пола…
Не знаю, как дышать… не могу… потому что с первым судорожным вдохом вырывается на свет безобразный рваный всхлип, на смену которому приходит вой… Словно раненный зверь, всё что могу это выть и вспарывать когтями бетонный пол…
Почти пять лет моя память спала, а я уютно жила, словно имела на это хоть какое-то право⁈ Как я могла так поступить⁈ Как могла просто забыть о них⁈
Хотя, кого я обманываю, я знаю, почему не могла вспомнить, чувствую надорванную печать на своём разуме и прекрасно понимаю кому она принадлежала! Но почему Великая мать так поступила со мной⁈ За что⁈ Как они могли бросить меня⁉
В груди черная дыра, кажется, она утягивает в себя всё хоть сколько-нибудь хорошее во мне. Не остается ничего. Я парю в этой тьме, позволяя утаскивать себя на самое дно. Там нет ничего. Там темно и спокойно. Там я совершенно одна, недосягаема ни до боли, что разрывает мне сердце, ни до тревог, что больше не в силах всколыхнуть мой рассудок.
Сколько я лежу так?
Мысль приходит, потому как слышу за стенами склада, как кто-то идёт сюда, говоря о том, как нужно расположить фейерверки. Но даже так, не могу заставить себя, пошевелить хотя бы пальцем. Нужно встать и уйти, пока меня никто не видел, но всего один вопрос заставляет лежать на месте:
«Зачем?»
Вот, что блуждает на задворках сознания. Да, в мире прошло пять долгих лет, как квисэн-е перестал существовать, а для меня это произошло лишь сегодня, потому что лишь сейчас…
Судорожно сделав вздох, я думаю о том, что их больше нет, а ведь никто, ни одно существо в мире, не зажгло для моих сестёр поминальной лампады… Как же им найти путь на другой берег реки забвения, если их никто даже не проводил⁈ Не подарил им мелодию тишины? Не надел белое, чтобы застелить их следы? Не записал их имена в книгу памяти квисэн-е. Как им найти путь во тьме, если единственный, кто мог бы для них это сделать, не удосужился даже попытаться вспомнить…
И вновь слёзы застилают мне глаза, а сердце болезненно сжимается. Кажется, от любого неосторожного вздоха сердце вот-вот расплющится и наконец-то разорвется, перестанет стучать!
— Аккуратно перетаскиваем фейерверки на тачки, — мужской голос проникает сквозь мутную пелену сознания, — без меня никуда не идём. Повезём всё вместе, а то знаю вас идиотов, — слышу, как поворачивается ключ в замочной скважине и отчаянно пытаюсь ухватиться за те секунды, что могу ещё прибывать в оцепенении, боясь пошевелиться и ощутить себя всё ещё живой. — Ничего доверить нельзя! За что ни возьметесь всё через одно место сделаете, — на последних словах дверь открылась, а я подхватила с пола ключ от комнаты и браслет. Две вещи, что так и не смогли сгореть на мне. Словно призрак, соскользнула в тень, полностью доверяя заботу о себе телу, что так долго спало в оковах разума.
Ничего не подозревая внутрь зашел один из помощников господина Таши, а следом за ним несколько учеников в простой коричневой униформе. Я стояла в тени, позволяя своей сущности подстраиваться под них, становясь совершенно незаметной, ничем не пахнущей, бесшумной и непримечательной. Пока мужчины занимались коробами, я проскользнула за дверь.
Ещё светло. Но солнце уже близится к закату. Я обнажена, и чтобы попасть в общежитие, где смогу одеться, мне нужно преодолеть довольно внушительный путь. Всем глаза не отведёшь, а потому…
Уверенно подбежав к одному из деревьев, благо кроны у них тут довольно пышные, я забралась наверх, и точно дикая кошка, перебегая с ветки на ветку устремилась к выбранной цели. Словно сковав все свои мысли железным захватом, я запрещала себе думать, о чем бы то ни было. Нужно добраться до собственной комнаты, одеться и… неважно, что «и» об этом сейчас я думать не собиралась!
Вместе с памятью пришло и знание того, кто я. Мне больше не нужно сдерживаться. Я знаю на что способно мое тело и как им пользоваться. Нет ни страха, ни сомнений. Уверенно двигаясь к общежитию, перепрыгивая с одной ветки на другую, совсем скоро я оказалась рядом с ним. По близости никого не было. И это дало возможность избежать не нужных свидетелей. Сейчас все задействованы на торжествах и в общежитии никого нет. Не могу сказать, что во мне проснулись какие-то невероятные способности. Просто ушла неуверенность и пришло осознание собственного «я», а оно точно знало, что в общежитии никого и не верить у меня причин не было.
