Платье от Фортуни - Лейкер Розалинда (читаем книги онлайн .txt) 📗
– Вот ваши фотографии в дельфийском платье. Мариано также вложил сюда несколько тех, что будут напечатаны в газете, ему показалось, вам будет приятно оставить их.
– Да, конечно, спасибо.
Тем же вечером Жюльетт показала фотографии Марко. Тот выбрал одну, где она была в своем новом зеленом наряде от Фортуни, который надевала уже дважды и оба раза с огромным успехом. Фотографию вставили в серебряную рамку, и Марко поставил ее на рабочий стол рядом с портретом Жюльетт с Мишелем на руках.
Жюльетт уже проработала у Фортуни около двух месяцев, когда однажды они с Марко решили сходить в кинематограф посмотреть Мери Пикфорд в «Нью-Йоркской шляпке». Перед фильмом демонстрировалась хроника с королем Италии, совершавшим обход войск, с победителем автогонок в Бугатти, папой Римским, и, наконец, с русским царем и царицей, которые в сопровождении всего своего обширного семейства принимали участие в торжественном праздновании трехсотлетия дома Романовых. Следом за императорским семейством шли представители российской знати с супругами. Один из них резко и неожиданно повернул голову, словно почувствовал опасность, возможно, даже попытку покушения на государя, так как незадолго до этого бомбой террориста был убит председатель кабинета министров России. Жюльетт мгновенно узнала этого человека, еще до того, как камера выхватила крупным планом его лицо и, как ей показалось, задержалась на нем целую вечность. В действительности, это были лишь секунды. Перед ней снова был Николай.
Она напряглась и подалась вперед, вцепившись в подлокотники кресла. Марко тоже узнал Николая, взял Жюльетт за руку и нежно пожал, ощущая дрожь, сотрясавшую тело жены.
– С тобой все в порядке? – спросил он шепотом. Хроника закончилась под томные звуки русской мелодии, очень удачно подобранной пианистом и скрипачом, сидевшими в оркестровой яме.
– Да, – поспешно ответила Жюльетт, откинувшись на спинку кресла. – Я просто удивилась. Редко можно встретить знакомое лицо на экране кинематографа.
– Может быть, нам лучше уйти?
Жюльетт отрицательно покачала головой и вынула руку из ладони мужа. Пианист и скрипач заиграли мелодию, сопровождающую фильм. Жюльетт смотрела на экран, но будто ослепла: перед ней мелькали какие-то тени. Всеми силами пыталась она совладать с оглушительной силой любви, столь неожиданно охватившей ее. Этот кадр кинохроники заставил понять страшную истину – время не может убить ее любовь к Николаю, как бы она ни обманывала себя, полагая, что совладала со своей страстью. На экране Мери Пикфорд получила от молоденького священника в подарок шляпку, что породило целый ураган смеха, но Жюльетт продолжала видеть лицо Николая, прекрасное, как и прежде, только ставшее более суровым. Ей казалось, она заметила какую-то женщину, опиравшуюся на его руку. Скорее всего, Наташа, принимавшая участие в императорских торжествах так же, как теперь разделяла всю его жизнь. Мысль о Наташе несколько отрезвила Жюльетт, к концу фильма она смогла взять себя в руки.
Когда они с Марко возвращались домой, Жюльетт как бы невзначай заметила, что, по ее мнению, Николай неплохо выглядит и очень близок к царю – это, несомненно, проявление особого благоволения высокородного крестного. Марко согласился, но не мог без ревности думать о ее реакции на появление Николая на экране. Больше они не вспоминали об этом случае, но Марко не забыл о нем.
Приехала Люсиль, и Жюльетт пришла встречать ее. После первых объятий Люсиль испытующе и тревожно всмотрелась в лицо Жюльетт.
– Ты простила мне тот случай с письмом графа Карсавина?
– Ну конечно! – Жюльетт вздрогнула при упоминании имени Николая, но не могла противиться желанию услышать какие-нибудь новости о нем. – Ты видела в Париже князя Вадима?
– Нет. Он продал парижский особняк и вместе с женой вернулся в Санкт-Петербург. Хочет поддержать государя в это неспокойное время. Несколько других известных русских вернулись домой по той же причине. О, дорогая, как я рада снова видеть тебя!
Тем же вечером Люсиль с огромным удовольствием приняла участие в купании Мишеля. Этим всегда занималась Жюльетт. И только они успели уложить ребенка, как с работы возвратился Марко, впервые встретившийся с Люсиль. Они решили пойти пообедать в ресторан. Мадам Гарнье отправилась переодеться и вернулась с пакетом из папиросной бумаги. На плечи она набросила тончайшую накидку, стиль которой ясно указывал на ее происхождение. Жюльетт, появившаяся в черно-золотом туалете, безошибочно угадала место приобретения накидки.
– Можно мне спросить тебя, где ты ее купила?
– Подарок Денизы. Эти накидки – новое направление деятельности ателье Ландель, – Люсиль протянула Жюльетт сверток. – А вот посылка для тебя.
Жюльетт села и вскрыла сверток. Еще одна накидка, другого цвета, чем у Люсиль, но Жюльетт не могла не узнать собственного произведения.
– Но это – последние модели, которые я послала Денизе, – прямо сказала Жюльетт. – Узнав, что я выхожу замуж за Марко, она прислала мне их, разорванными в клочья.
Люсиль со вздохом присела рядом.
– Как ты плохо знаешь Денизу, дорогая. Она никогда не выбросит ничего стоящего, предварительно не сняв нескольких копий, даже, если хочет, чтобы все думали – она уничтожила все без следа.
– С тех пор Дениза не написала мне ни строчки.
– Она говорила. Я ведь приехала не только для того, чтобы повидаться с тобой, познакомиться с твоим мужем и ребенком, но и как посланец мира от имени Денизы.
Выражение лица Жюльетт стало более жестким.
– Ты можешь считать меня циничной, но я твердо уверена, Дениза делает это не из христианских чувств – ей что-то надо от меня.
– О нет! Она хочет лишь примирения и сожалеет о вспышках гнева и поступках, которые совершила. Я понимаю, у тебя есть все основания швырнуть эти предложения о примирении ей в лицо. Дениза, скорее всего, заслужила именно такой ответ, но пойми, сейчас она в очень тяжелом положении. У месье Пьера недавно был сильный сердечный приступ, вполне вероятно, он никогда не оправится и не сможет вернуться к работе. Человек, занявший его место, оказался ни на что не способным, из-за него Дениза уже потеряла нескольких ценных клиентов.
Жюльетт махнула рукой.
– Не нужно больше ничего рассказывать. Дениза хочет, чтобы я снова делала для нее модели, но вместо того, чтобы сказать об этом прямо, пытается смягчить меня фальшивыми заверениями, как сильно скучает по мне.
Люсиль снова глубоко вздохнула.
– Я вовсе не пытаюсь защитить Денизу, но совершенно искренне считаю, что она уже давно, еще до этих катастроф, написала бы тебе, если бы не ее гордость. И мое решение поехать к тебе предоставило долгожданную возможность, которую она ждала с таким нетерпением. Она ведь зависела от тебя гораздо больше, чем можно было предположить вначале. Ты была ее главной надеждой.
– Думаю, она понимает, что я никогда не вернусь в ателье Ландель? Моя жизнь теперь связана с Венецией.
– Я попыталась объяснить ей все это. Она признает, вернуть прошлое невозможно. Единственное, о чем просит – чтобы ты снова занялась разработкой для ее ателье моделей и узоров для тканей.
– Единственное, о чем она просит! – гневно повторила Жюльетт, вскочив с кресла и сделав несколько шагов по комнате. – Теперь я работаю на Фортуни. Неужели ты не сказала ей об этом?
– Конечно. Я говорила, что твои письма исполнены энтузиазма и восторга по поводу возвращения в мир моды. И не думай, она уважает Фортуни как выдающегося модельера. Дамы из самого высшего общества носят его туалеты, некоторые из них – ее клиентки.
– Но как я смогу работать на ателье Ландель? Когда предполагалось, что мне придется уехать в Россию, я предупредила Денизу, что окажусь слишком далеко от центра моды, чтобы оставаться полезной для ее ателье. Конечно, итальянки – большие модницы, но ведь Венеция все-таки не Париж.
– Она надеется, что от этого твои идеи приобретут свежесть и оригинальность.
