Рай земной - Хенке Ширл (бесплатные версии книг txt) 📗
На следующее утро она поняла, что заблуждалась. Аарон разбудил ее, стянув с нее тонкий полог из хлопковых нитей, защищавший от насекомых.
– Я иду ловить рыбу с Каону, – сказал он, доставая длинное копье с острыми колючками из рыбьих костей, которые были прикреплены с одной стороны. – Тебе надо будет овладеть ремеслами, которыми владеют местные знатные женщины. Она со стоном перевернулась.
– Я хорошо представляю их «ремесла» – они выковыривают глаза бедным рыбам, – передернув плечами, ответила она.
– Не только. Они плетут очень красивые корзины, делают искусные рисунки на глиняной посуде. Быстро одевайся, я провожу тебя в бохио Гуаканагари.
Магдалена не спросила, будет ли там Алия, но каждый шаг, приближавший ее к резиденции касика, пугал ее предстоящей стычкой. «Она, наверное, будет держать на руках ребенка Аарона, кормить его грудью передо мной, – с болью подумала она. Потом посмотрела на его твердый, чеканный профиль, ясно вырисовывавшийся на фоне золотого утреннего света. – У меня тоже может быть сын от тебя, Аарон». Будет ли он рад ему или отвергнет из-за того, что в нем будет течь кровь Вальдесов? В свое время она узнает об этом, если они будут продолжать заниматься любовью так, как в их брачную ночь. Думая о золотоволосом младенце, которого она прижмет к сердцу, Магдалена настроила себя на встречу с Алией.
Аарон тоже беспокоился, как будут обращаться друг с другом обе женщины. Если бы у него хватило мудрости, он завтра же отправил свою жену назад в Изабеллу вместе с Бартоломе и Луисом. Потом он посмотрел на ее измученное прекрасное лицо и врожденную грациозность, с которой она двигалась к бохио Гуаканагари. Нет, он преподаст ей хороший урок здесь, в джунглях, прежде чем позволит вернуться к удобствам кастильской цивилизации.
Лоренцо Гусман всматривался в поселение Изабелла с каравеллы, которая все ближе и ближе подплывала к берегу. О Боже, что за помойка! Таверна в Палосе выглядела как Альгамбра, по сравнению с этой захудалой дырой. Подумать только, его выдворили сюда, и, возможно, всю оставшуюся жизнь он не увидит блистательного двора Кастилии и Арагоны! Он оторвался от поручней, возле которых стоял в неудобной позе. Он предстанет перед этим высокомерным отродьем торговца шерстью из Генуи как племянник герцога!
Он с горечью вспомнил свой последний разговор с Мединой-Сидонией. Герцог трясся от страха, кожа его напоминала влажный пергамент: он сообщил Лоренцо, что Торквемада и святая палата добились полного признания Бернардо Вальдеса, присужденного к сожжению на костре на следующем аутодафе в Севилье.
– Это все из-за письма проклятого еврея! – громко крикнул он своему дяде. – Кто поверит Исааку Торресу, который удрал в изгнание и предал короны Кастилии и Арагоны?
– Очевидно, король Фердинанд поверил, сдерживаясь, ответил Медина-Сидония. – Похоже, его прежний министр дал ему более полный отчет о том, где размещен каждый, до последнего, мара-веди Бенджамина Торреса. Королевская доля была слишком мала из-за доли церкви. Когда было обыскано деревенское поместье Вальдесов, нашли несколько золотых предметов, вмененных ему в вину, а также документ, в котором было записано о передаче золота.
И тут Лоренцо тоже начало тряси. Мое имя не было…
– Да, оно было в записях этого идиота Вальдеса, – прошипел герцог. – Но чтобы сохранить честное имя и саму жизнь рода Медина-Сидония, я уничтожил их до того, как их нашли инквизиторы. Сейчас во всем виноват Вальдес… пока. Я рисковал очень многим, упрашивая за тебя короля. Мы с ним пришли к согласию. Мы предпочитаем, чтобы ты удалился от двора. Твоя жена была осуждена святой палатой, а дочь таинственным образом исчезла после смерти Анны на костре. Эта семья больше не будет бесчестить нас. Ты отправишься в Индию!
– Но это не моя вина, что ты и этот вероломный обращенный иудей Бенджамин Торрес устроили мне женитьбу на его дочери! – сжав кулаки, воскликнул Лоренцо.
– Ты слишком во всем замешан. Не только богатство твоего свекра, но и его старшего сына в Барселоне. Это было твоих рук дело. Я не знаю, сколько времени смогу удерживать доносчиков в Каталонии, чтобы они не выдали тебя. Если ты сейчас уедешь, для всех нас будет лучше. – Стальной голос старика прозвучал как приговор.
Итак, Лоренцо был с позором изгнан. Все богатство Торресов, которое ему удалось заполучить, было либо отобрано этим алчным Трастамарой, который запустил в ход свою адскую машину допросов, либо самой инквизицией. Он был почти разорен. И только жалкие гроши, полученные от дяди, позволили ему заказать проезд в новую колонию как господину.
Пока юнги спускали шлюпки на воду, он расправил свой плащ и смотрел на джунгли и зубчатые горы, которые поднимались в отдаленной влажной дымке. Вот если бы тут действительно было золото, которое можно взять!
Магдалена посмотрела на свои руки: нежные ладони и кончики пальцев были покрыты тысячью маленьких ранок. Она неуклюже и тщетно пыталась сплести остроконечные полоски тростника в тугую корзинку. В расписывании глиняной посуды она преуспела не больше, чем в плетении.
После того как несколько предметов из гонкой обожженной глины упали, рассыпавшись, к ее ногам, Махия, старшая сестра Гуаканагари, объявила, что она безнадежна. По крайней мере, такой вывод сделала Магдалена. За те две недели, проведенные с таинцами, она выучила лишь несколько таинских слов, однако отвращение сестры Алии было слишком очевидно.
– Я всегда колола себе пальцы даже иголками для вышивания, – сказала она, выдавив из себя любезную улыбку и предоставив таинским знатным дамам заниматься своим делом.
Она отбросила свою длинную жаркую косу подальше от шеи и почувствовала, как пот заструился вниз по спине, щекоча ее. «Как было бы чудесно поскакать верхом», – подумала она. Эти заносчивые таинские короли все так же боялись лошадей.
– Глупые дикари, – пробормотала она, пробираясь по многолюдным улицам к окраине, где находился загон Аарона.
Он, конечно, придет в ярость, но в любом случае он злился на нее, так что какое это имело значите? Только во тьме ночной, на их ложе, он с нежностью протягивал к ней руки. Но это была страсть, а не любовь, напоминала она себе, открывая тяжелые тростниковые ворота. Она взяла уздечку для своей лошади, потом быстро взнуздала свою старую, искусанную оводами лошадь и через мгновение, без седла, скакала на ней галопом по долине. Ветер остудил ее потное тело, но она не могла полностью наслаждаться украденной свободой – мешали ее отношения с мужем.
К этому времени Алия уже окончательно оправилась после рождения Наваро. Каждый раз, когда Магдалена видела этого красивого черноволосого ребенка с европейскими чертами лица и пронзительными голубыми глазами Аарона, ей хотелось зарыдать. Когда собирались знатные женщины, Алия: приносила мальчика с собой, не упуская любой возможности понянчить его перед Магдаленой.
– Она становится изящнее и более желанной. А если я забеременею и буду толстой, он вернется к ней.
Знойный душный воздух проглотил ее горестные слова. Ничего не видя перед собой, Магдалена скакала мимо аккуратно возделываемых полей, на которых росли маниок, ямс, арахис.
Золотисто-коричневые спины женщин, трудившихся на полях, блестели от пота. Они неустанно работали длинными мотыгами с наконечниками из закаленного металла, обрабатывая мягкую черную землю. Из-за жары на них ничего не было, а волосы они завязывали на голове каким-то сложным пучком, с помощью веревочек, сплетенных из волокон тростника.
Она оттянула от себя тяжелую льняную сорочку, прилипшую к насквозь пропотевшему телу, проклиная джунгли, Эспаньолу и своего мужа.
И словно по мановению волшебной палочки, рядом с ней верхом на лошади оказался Аарон. Он догнал Магдалену, взял недоуздок из ее рук и стал направлять полнеющую старую серую кобылу мягкими, но твердыми движениями.
– Во имя архангела Михаила и всех святых, что ты делаешь здесь, в такую жару, без сопровождающих? – прорычал он. – Ты либо убьешь лошадь из-за теплового удара, либо свернешь себе шею.
