Код Альфа - Витич Райдо (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
Ее крутило от тоски, закручивало вихрем и носило над землей. Било о камни, но не спасало от разъедающей боли, от одиночества маявшего и жгущего, неведомого совсем недавно и вот познанного во всем величии, остро и ярко, как вспышка молнии.
Ее воспламеняло, лавой выходя из жерлов вулканов, сталкивало как континенты и вздымало вверх паром, дымом, пылью, и опускало вниз дождем, чтобы вновь прикоснуться к боли одиночества, нереализованности, ненужности и тоски по тому, чего здесь нет, и ярости, потому что — не будет.
В какой-то миг две половины сплелись как лед и пламень и, все закончилось.
Она взмыла вверх и ринулась вниз с такой скоростью, что стала плотной, спрессовав частицы, атомы и пылинки, что встретила на пути, точно так же, как они были сгруппированы у той. И рухнула на песок, почувствовав, что не может больше носить ее в себе и пора разделиться. Скрючилась, удивляясь себе, виду самых настоящих рук — точной копии тех, что были у понравившихся ей существ. И поняла — не может больше быть одна, и познала зависть к тем, что появились и исчезли не приняв ее, не поняв, хотя она была ими, а они ею.
И знала — не она завидует, а та, заблудшая, без которой не узнать бы ей яркости чувств, ощущений, вкуса своего подобия. Без нее никак, но с ней, одной — тяжело.
И закричала так, что полыхнула молния. Ударила, пронзая поле и помогая сестре разделиться. Огонь сгустил воду, проведя черту крест на крест как на разуме так на чувствах и энергии. Частицы разбежались в разные стороны, одни к минусу, другие к плюсу и перемешались вновь, чтобы образовать более плотные соединения, повторить себя, умножив на противоположность и отделив ее от себя. В борьбе от одного поля отделилось другое и Стася, увидела Чижа. Его скрюченные пальцы потянулись к ее, ее к его и боль одна досталась двоим, и затихла, переродившись в радость. Канула, оставив на песке две формы одного. Но третье, зудящее, не дающее полного покоя начало отделяться от них, забирая по частице от каждой половинки, становясь родным и чужим одновременно. Автономным и все же зависимым. Все чувства, все накопленные знания, энерго сгустки и полевые структуры поделились на трое как узор из стеклышек в калейдоскопе на три сектора. Они были похожи и абсолютно не похожи. Они были суть целого, но части разные в разных, неповторимых комбинациях молекул, неповторимых сплетениях атомов, но выполненные по одному шаблону. И каждый нес искру того света, что дал Исток.
Светящийся, чуть вытянутый в овал шар, в котором виднелся силуэт деформированной звездочки, поплыл прочь, унося с собой не дающее парить: неверие, печаль и вину клеток Фила вместе с болью, яростью и ненавистью Х-Русановой, с сомнениями и тревогами Стаса, стремлениями постичь неизвестное, жаждой знаний и найти то, что не скрывалось. Себя и то, что досталось от первоматери и первоотца.
Любовь и верность.
Им стало легко и хорошо. Они могли вновь летать, но перестали быть одинокими.
Они остались парить над водой, поглядывая на звезды в ожидании своего часа. Переглядывались не глядя, сплетались, не касаясь друг друга и точно знали, что очень скоро придет их время и они продолжат дело Отца — Истока, творя подобие того мира, что сотворил он. А сын, их сын получит в подмогу сестру — надежду и обретет покой, перестав блуждать в поисках, как перестали блуждать, ждать и звать они. И чтобы не было в будущем — вера, любовь и надежда останутся светочем заблудшим душам и выведут их и спасут от горечи одиночества, как спасся от одиночества Отец, сотворив их.
Они пройдут ту же дорогу что и он, и родят подобно ему подобных себе, чтобы те породили подобных себе.
Все повториться. Все начнется и закончиться, вернувшись на Родину.
И смерти нет — есть возвращение домой.
И нет рождения — есть начало пути домой.
К себе, как к части целого, которой подарили свободу, подобно той свободе, что дали Отец и Мать Сыну.
Каждому свой путь, каждому своя доля, каждому — его воля. А мать — любовь спасет, а отец — верность — сохранит. И будут рядом даже когда далеко.
Идея нашла форму.
В добрый путь сын, в добрый путь. Ты свободен.
— Хм, — только и выдал Сван, не имея объяснений произошедшему.
А Иван тихо заметил:
— Ненависть убивает сама себя.
"Она и есть — ненависть", — подумал Чиж: "Но убило ее собственное отражение — любовь".
— Я же говорил — не к добру двойника встретить, — бросил Николай и, развернул капитана к себе, подтянул, схватив за грудки: плевать кого там и что! — А теперь рассказывай где Стася и будь уверен: не скажешь — вытрясу. Надо — пытать буду — рука не дрогнет.
— Не сомневаюсь, — с напускным равнодушием ответил мужчина и смолк, видя как группируются вокруг него патрульные, как каменеют и мрачнеют их лица.
— Иван, история зашла слишком далеко, чтобы и дальше скрывать от нас правду. Довольно секретов, — тяжело посмотрел на него Сван. — Мы уважали тебя, считали правильным, верили…
— Вот только угроз не надо, — отрезал капитан, сообразив, к чему ведет мужчина, и стряхнул руки Николая. Потоптался и выдал. — Русанова отдана в распоряжение отдела Оуроборо, так что, я и хотел бы сказать, но не могу, права не имею. А знать, между прочим, хочу не меньше вашего!
— Та-ак! — протянул свирепея Чиж. — Что же это ха грозный сверх, супер секретный отдел мора-бора?! Какого черта ты молчал?!!
— Оуроборо, — поправил его Борис. Сван вздохнул:
— Труба дело.
— В смысле?!
— Не лезь, Коля, — посоветовал Ян.
— Нет уж, я уже влез! Речь идет о дорогом мне человеке, о женщине, о нашем общем товарище, в конце концов! И что я слышу?! "Не лезь?" Спасовали перед каким-то особо засекреченным отделом?! Здорово! Точно — «зеленые» — сопляки! А мне плевать, поняли?! Плевать!!!…
— Не горячись, — бросил Иштван, потрепав его по плечу. — Никто не пасует и дело так не оставит. Но оуроборо — не шутка, тут подумать надо.
— Да пошли вы!…
— Тихо. Остынь, — выставил ладонь Иван. — Оуроборо не просто секретный отдел, а ответственный за стабильность начиная с временной ленты и заканчивая формированием будущего нашей планеты, человечества. Это тебе не по зеленке шагать, тут ответственность в геометрической прогрессии растет, а ошибок вовсе быть не должно. Ребята не фигней маются, а очень серьезным делом занимаются. Прогулка к динозаврам или к ацтекам — ерунда по сравнению с их буднями. У них каждый день и час такие пляски. И просто так они к себе не приглашают. А живут по тем же законам, что и мы. Так что плохо думать поостерегись. Я точно знаю: Стасю без крепкой страховки на задание не отправят, а случись что — до последнего стоять будут за нее, как за любого другого. Как мы, как любой из любой другой группы или обычный обыватель.
Николай застонал, закружившись на месте: вроде прав Иван, а он нет, а вроде…
Какая разница?!
Стася! Стаська!!
Куда ж ты вляпалась на этот раз?
Ну, что ж ты такая правильная в своей неправильности? Что ж ты не путевая такая?!
И почему он опять в стороне, почему опять должен мучиться от неизвестности, с ума сходить от беспокойства?!
— Закрыли тему до возвращения, — постановил Федорович, кивнув на спокойно ожидающих развязки лаборантов. — Не забыл, что мы на задании? Чем быстрее выполним, тем быстрее вернемся, а там поговорим.
Патрульные переглянулись и согласно закивали. Группа побрела по песку дальше.
Николай все оглядывался, надеясь увидеть призрак и сказать ему, что не сказал Стасе, узнать, где она и как. Он был все больше уверен — та что пригрезилась имела отношение к настоящей Стасе, была почти она, а та что исчезла, оставив черный след на песке — и была фантомом, дурным отображением не Станиславы — одной и очень больной ее частицы.
Но никого и ничего кроме океана, неба и красноватой земли не было видно. Древний мир хранил молчание и больше не выдавал своих секретов.
А в параллели, над правительственной зоной шел дождь.
