Дорогой Леонид Ильич - Семанов Сергей Николаевич (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗
Теперь — о мелком политическом происшествии в заключительную пору Брежнева. Впрочем, это весьма характерный случай для той эпохи и некоторых известных лиц. 11 мая 1982 года исполнилось 80 лет маршалу Москаленко. Ввиду его высокой номенклатуры вопрос рассматривал Секретариат ЦК. Так как вторую Звезду Героя он получил три года назад, то решили наградить его орденом и дать статью в журнале «Огонек». Редактор «Огонька» многоопытный Сафронов позвонил маршалу и спросил, кого бы он пожелал видеть своим автором. А как раз в декабре 1981-го вышла моя статья о его мемуарах в «Молодой гвардии», ему весьма понравившаяся. Он и предложил Сафронову меня. А я тогда после записки Андропова был выкинут из журнала «Человек и закон» и обитал в скромнейшем «Альманахе библиофила». Ведал ли Москаленко о моих приключениях? Не знаю. Но редактор-то «Огонька» знал все точно. И он молча взял на юбилейную статью другого автора. А мог ведь осторожно намекнуть о том маршалу, а лихой маршал, не привыкший к отказам, мог бы по спецсвязи позвонить, что называется, кому угодно, включая и своего бывшего начальника Политотдела… Это мы к вопросу о роли личности в истории.
В самые последние несколько лет своего правления Брежнев совсем отошел от идеологических вопросов. Этим полностью занялись престарелый интернационалист Суслов, но особенно Андропов, чьи взгляды и пристрастия ныне хорошо известны. Их руками «русский фланг» был в ту пору разгромлен. Со скандалом сменили руководство патриотических центров — издательства «Современник», газеты «Комсомольская правда», журналов «Человек и закон» и саратовской «Волги». Другим в назидание, что все «другие» и поняли.
То, о чем предупреждал Брежнева мудрый Шолохов уже в 1978 году, еще более усилилось, не встречая отпора с противоположной идейной стороны. У либералов-западников был и оставался мощный пропагандистский союзник за рубежом. А русские патриоты? Их ни на каком Западе, да и ни на каком Востоке не жаловали тогда. И тут придется вспомнить слова простого русского мужика из замечательного кинофильма «Чапаев»: «Некуда крестьянину податься»…
Личная жизнь, она же общественная
Не так уж много лет миновало со дня кончины Леонида Ильича Брежнева, но уже можно сказать, что вся его жизнь, включая семейные обстоятельства, известна подробно и достоверно. Так далеко не всегда случается в биографиях видных политических деятелей. До сих пор, например, много неизвестного или неясного в судьбах Ленина и Сталина, даже излишне разговорчивого Хрущева. А в случае с Брежневым — все налицо, никаких тут неясностей, сомнений или тем более тайн. И документы опубликованы самые когда-то секретные, и воспоминания написаны во множестве, включая супругу, зятя, племянницу и чуть ли не всех соратников и приближенных.
Это вроде бы сугубо вторичное наблюдение говорит в действительности о многом. Открытый был человек Леонид Ильич, простая душа, даже его дворцовые интриги и аппаратные хитрости лежат, в общем-то, на поверхности, некоторая секретность там присутствовала, слов нет, однако коварства не было никакого. Не способен был на коварные, тем паче жестокие действия простой и добрый мужик Брежнев, будь он землеустроителем или Генеральным секретарем.
Семейная обстановка вокруг Брежнева, более того — его образ жизни, привычки, пристрастия, вкусы и все прочее четко изменялись по мере изменения его общественного положения. Это, в общем-то, закономерно, прилагаемо к подавляющему большинству людей. Только истинно великие личности (мы говорим здесь о политических деятелях) становятся выше своего должностного или всякого иного общественного положения, когда не внешнее определяет их поведение, а напротив — они сами подчиняют внешнее, руководствуясь при этом лишь собственными убеждениями, взглядами и чувствами. Таковыми были, повторим, Ленин и Сталин.
Уже говорилось, каким славным сыном, братом, мужем, отцом и дядей был с молодых лет Леонид Брежнев. Подчеркнем, и это очень важно, что таковым он, в общем-то, остался до конца жизни — хорошим семьянином, добрым и гостеприимным человеком, верным товарищем. Однако по мере возвышения его на вершины власти, со всеми вытекающими отсюда материальными благами и неизбежными соблазнами, он сам несколько изменился, и не в лучшую сторону, а его окружение — семейные и круг приближенных — изменились чрезвычайно.
Тут же отметим, что с началом пресловутой «перестройки», а тем более при власти «новых нерусских», в желтых газетах и по еще более желтому нашему телевидению над памятью покойного Брежнева глумились без стыда и совести, преувеличивая его подлинные слабости и придумывая самые грубые и пошлые анекдоты о нем и его житье-бытье. Теперь во всем этом есть возможность разобраться объективно и во всеоружии истинных фактов. Это тем более необходимо, что, обливая помоями Брежнева, порочили Советскую власть.
Все взрослые люди помнят, как в конце восьмидесятых годов так называемые «демократы» истошно вопили о немыслимых привилегиях тогдашней партийной номенклатуры. Доставалось тут и Леониду Ильичу. И что же? Вот что рассказал, например, бывший зять его Юрий Чурбанов, много позже, отсидев несколько лет в лагере (как теперь оказалось, по вполне липовым обвинениям):
«Сколько же было публикаций об этой даче Генерального секретаря! Вся беда в том, что я, например, не видел ни одной фотографии к этим публикациям. А кто-нибудь их видел? Интересно, почему бы не показать? Ведь Леонид Ильич жил не на какой-нибудь супердаче: это был обычный трехэтажный дом кирпичного исполнения с плоской крышей. Наверху располагалась спальня Леонида Ильича и Виктории Петровны, они все время предпочитали быть вместе, и, когда Леонид Ильич 10 ноября 1982 года принял смерть, Виктория Петровна спала рядом; небольшой холл, где он брился (сам, но чаще, приглашая парикмахера). На втором этаже две или три спальни для детей, очень маленькие, кстати говоря, от силы 9—12 метров с совмещенным туалетом и ванной. Мы спали на обычных кроватях из дерева. Внизу жилых комнат не было, там находились столовая, рядом кухня и небольшой холл. На третьем этаже Леонид Ильич имел уютный, но совсем крошечный кабинет. Там же была библиотека. Обычно он отдыхал здесь после обеда, и никто не имел права ему мешать. Всех посетителей Леонид Ильич принимал в основном на работе. На дачу приезжали только близкие товарищи, это было довольно редко, обычно гости собирались к ужину и разъезжались, как правило, часов в десять — в половине одиннадцатого, но не позже. Леонид Ильич старался жить по строгому распорядку, мы знали этот распорядок, и его никто не нарушал. В одиннадцать он уже спал. Леонид Ильич ложился с таким расчетом, чтобы проснуться не позже девяти.
На всю дачу приходился один видеомагнитофон и один телевизор — советского производства, по-моему, «Рубин»… На первом этаже был кинозал, в нем стоял бильярд, на котором Леонид Ильич почти не играл, — но это не кинотеатр, именно кинозал, где Леонид Ильич обычно смотрел документальные фильмы. Он их очень любил, особенно фильмы о природе.
В доме был бассейн, где-то метров пятнадцать в длину, а в ширину и того меньше — метров шесть. Утром Леонид Ильич под наблюдением врачей делал здесь гимнастику. Рядом с домом был запущенный теннисный корт, на нем никто не играл, и он быстро пришел в негодность, зарос травой».
Как видно, личные вкусы Брежнева были весьма скромны, а стремления даже к минимальной роскоши не наблюдалось никакого. О его довольно-таки простой квартире на Кутузовском проспекте, где он с семьей прожил тридцать лет, не предпринимая никаких попыток перемен на лучшее и большее, уже говорилось. Дачи, на которых он отдыхал на юге, преимущественно в Крыму, были сугубо казенными и использовались им (как и другими советскими вождями) лишь как официальные резиденции для приемов именитых гостей.
Брежнев обладал спокойным и уравновешенным характером, был доброжелательным и ровным по натуре человеком. Природа в равной степени не наделила его ни талантами, ни пороками. Ныне, когда о его жизни известно буквально все, это особенно ясно. Например, опубликованы его черновые заметки на листках перекидного календаря, сделанные исключительно для памяти. Цитируем небольшой отрывок за 1976 год, Брежнев уже всевластен, но еще здоров (авторская пунктуация сохранена).
