Идущие в ночь (СИ) - Васильев Владимир Николаевич (список книг .txt) 📗
Скорее всего, Стража прислали не хоринги. У этих и магия была бы чужая. А тут – слишком по-людски: подсунуть громилу, чтоб дал по рукам в случае чего. Просто и надежно. Вот только этими самыми руками Стражу и организовали бесславную гибель.
Выходит, что неведомые соперники Лю не знают, что я этих Стражей гонял еще в Храггах с Жошем и Накустой. Местные то и дело нанимали бродячих колдунов, и те отсылали в лес наугад целые толпы этих Стражей. Полагали, что это защитит людские деревни от оборотней. Не знаю, деревни мы и так не трогали, а Стражи были опасны для щенков и детей. Я и сам тогда был еще ребенком, но уже подросшим. Причем со Стражами разбираться умел и человек-я и вулх-я. Так что у Тури был, наверное, шанс приятно удивиться способностям Одинца в общении со Стражами. Кажется, она знает меня как Одинца, потому что неоднократно так ко мне обращалась. Я, конечно, скажу ей свое настоящее имя. Но – потом… и только сам, не доверяя его бумаге. И еще – только Тури, женщине. Не карсе.
Почему-то я был уверен, что Тури меня никогда не выдаст.
Я привычно направлял Ветра в обход редких рощ, попадающихся навстречу, и вдруг задумался – а почему, собственно, я это делаю? Боюсь, что вновь подстерегут хоринги? Так они и не в лесу могут подстеречь. Правда, в лесу они и впрямь куда опаснее. Хоринг в лесу, что рыба в воде, говорят древние писания. И Унди так говорил. Только вместо «рыба в воде» он упоминал «вошь в бороде».
Кстати о бороде. Вон ручей поблескивает. Побреюсь-ка я, а то зарос, как джерх. Только детей мной пугать – смотреть противно. Да и Тури, того… пусть увидит меня бритым.
Смысла в этом не было ни малейшего. Я это прекрасно понимал. Но тем не менее натер физиономию илом и вытащил верный гурунарский нож, тот, что поострее. Вместо зеркала я смотрелся в ручей.
Ненавижу бриться. Не потому, что это доставляет мне боль или еще что-нибудь в этом роде. Нет, просто лень. Собственно, поэтому я и зарос. В городе пришлось бы бриться ежедневно, если я хотел вести дела успешно. Бородатые в моем ремесле вызывают подозрения и косые взгляды. А чисто выбритые – доверие и симпатию. Но с момента пересечения Юбена подобные мысли перестали меня волновать и, следовательно, ни разу не посещали озабоченную совсем другими проблемами голову.
Интересно, если я побреюсь перед самым пересветом, это как-нибудь отразится на внешности вулха? Вот Тьма, никогда раньше не задумывался!
Когда я уже закончил, успел умыться и оттирал лоскутом ткани нож от налипшего ила, пришла карса. Провалиться мне на месте, я без бороды нравился ей больше, чем с бородой, ибо первое, что она сделала, это лизнула меня в гладко выскобленную щеку!
– Ну-ну… – сказал я, легонько отпихивая ее. – Вот если бы это была твоя рыжеволосая половина…
Но у нее уж точно не возникнет идея целовать вулха. Впрочем, женщины – странные создания. Бывает, котят целуют, щенков. Вулха – еще ни разу не видел. Рискую стать первым…
Я вздохнул. Помечтай, помечтай, Одинец. Говорят, помогает.
Вскоре я снова сидел в седле, лениво мусоля очередную мысль. По-прежнему непонятно, как переносит путешествие Ветер. Порой ему приходится без отдыха нести то меня, то Тури, невзирая на пересветы и цвет дня. И не похоже, что это ему в тягость. Магия, кругом магия, джерхи меня дери. Почему я не стал магом?
«Потому что ты – оборотень, болван!» – шевельнулся внутри вулх.
– Ладно, ладно, полегче! – огрызнулся я раньше, чем успел удивиться. – Сам-то!
«Это что же получается? – растерянно подумал я минутой позже. – Теперь у меня появился шанс беседовать с самим собой? То бишь с дремлющим вулхом?»
Но ведь это правильно. Если теперь я четтанским днем просыпаюсь в вулхе, значит, и вулх отныне будет напоминать о себе во время Меара. Тьма и Тьма! Я мечтал о памяти во время зверя, но никогда не думал, что это повлечет за собой лавину странностей и неожиданностей. Всегда так. Когда о чем-нибудь мечтаешь, принимаешь в расчет только желательную и приятную сторону, совершенно забывая, что у жизни, как и у монеты, две стороны.
Где-то впереди, наверное – далеко впереди, ждал меня второй Знак с живыми рисунками хорингов. То есть меня он, конечно, не ждал, нужен я ему! Просто я к нему направлялся. Тури, кстати, свою часть пути проделала в нужном направлении, словно прекрасно знала, куда идет. Да так оно, скорее всего, и есть. Я до сих пор толком не знаю, где именно находится У-Наринна, но сейчас я определенно ближе к ней, чем в начале пути и, несомненно, иду именно туда, куда следует. Ни понять, ни объяснить свою уверенность я не мог, да и не пытался. Все идет правильно – чего тогда трепыхаться?
Возможно, нас ведет магия Лю. А возможно – сама Судьба, причем во второе верится охотнее. А Судьбе я склонен доверять. Потому что она уберегла меня от участи сотен других обороней. Анхайров и мадхетов – теперь я знаю, что это не одно и то же.
К вечеру я отмахал весьма приличный кус пути. Не меньший, чем расстояние от Торнсхольма до Ривы. Ну, может меньший, но ненамного. А потом я отчетливо понял, что сейчас мне либо снова придется драться, либо вот-вот случится долгожданный отдых за кружечкой пива. Потому что, взобравшись на очередной холм, я первым делом увидел чеканный силуэт Неспящей башни на фоне скалистой гряды. Передо мной раскинулся город. Побольше даже, чем Дренгерт. Первый город в Диких землях, если не считать Запретного.
Понятия не имею, откуда в Диких землях город, да еще такой большой. И думать не хочу. А хочу пива. И еды человеческой, а не кое-как приготовленной походной трапезы.
Подойдя поближе я рассмотрел в стороне от города копи, у самых скал. Я когда-то часто имел дело с ривскими рудокопами. Вот и объяснение – в скалах месторождение, например, серебра. Понятно, почему невдалеке вырос город. Вот только… города не растут на пустом месте. В смысле, вдали от других городов. Или я и моя спутница уже пересекли Дикие земли? Да нет, не похоже.
Отринув мешающие мысли, я зашагал к окраине. Примечательно, но с этой стороны к городу не вела даже узенькая тропинка, не говоря уже о какой-нибудь дороге. И это при том, что к скалам, неприступным скалам, минуя копи, ведет наезженная колея, ясно видимая над городом на подъеме.
Колокол на Неспящей башне возвестил шестой час пополудни. Время передохнуть.
В городе жили, слава доброй динне, люди. А то я уже чего угодно ожидал после встречи с хорингами и вильтами. Дикие, все-таки, земли… Я бы не удивился, если бы это оказался город псоглавых, например. Хотя даже младенцы знают, что псоглавых не существует.
На наших землях, от Хадаса до Юбена, – поправил я себя. – Хоринги тоже якобы исчезли много сотен кругов назад. Что не помешало им устроить на нас засаду.
Но в этом городе жили обычные люди. Они открыто глазели на меня, путника, пришедшего с равнины. Наверное, оттуда никто к ним не приходил. На меня и на карсу, паинькой трусившую за Ветром.
У первой же таверны я задержался. Бросил повод коня озадаченному пареньку во дворе. Перебросил через плечо двумех и вытертую в прежних походах сумку. На всякий случай взял карсу за ошейник. И направился к массивной дубовой двери.
«Услада рудокопа», – гласила надпись над дверью.
«Что ж, – подумал я. – Усладимся… Хоть мы с Тури и не рудокопы».
Внутри было дымно и людно. Мое появление мало кто заметил, уж слишком местные рудокопы были заняты усладой.
Хозяин, сначала вопросительно и недоверчиво глядевший на меня, на лету поймал монету и на глазах подобрел.
– Чего изволите, господин?
– Столик в тихом углу, пива и еды. Жаркого.
– Сию секунду…
Тут хозяин взглянул на карсу.
– А-а…
– Нет. Она ручная, и я с ней не расстаюсь. Обещаю, что никаких неожиданностей не будет.
Вторую монету хозяин поймал так же сноровисто и суетливо обернулся.
– Прошу. Вон туда!
Он мигом согнал с насиженного места упившегося в дым трудягу. Дородная девка, косясь на меня, протерла стол и скамью.
