Темные ангелы нашей природы. Опровержение пинкерской теории истории и насилия - Dwyer Philip
В случае с Японией всплески насилия, безусловно, выглядят нелинейными. До XVII века нарастание и спад макронасилия свидетельствовали о том, что причиной насильственных событий были силы, выходящие за рамки представлений о гуманности, свободе и других подобных "лучших ангелах". И когда в эпоху Токугава наступила "эра мира", казалось, что из европейского центра на неевропейскую периферию не хлынуло Просвещение. По сравнению с периодом Воюющих государств, предшествовавшим "эпохе мира", уровень насилия в Японии снизился, но между военачальниками и режимом Токугава существовал полезный двусмысленный мир, заключенный путем переговоров, который привел к стабильности, с одной стороны, и к представлениям о благожелательности и добродетельном правлении, которые привели к созданию более мирных бюрократий, с другой. Но даже в этом случае, если учесть крестьянские восстания и городское насилие, период Токугава в какой-то мере может оказаться более жестоким, чем предшествующие ему века, включая даже период Воюющих государств. Как и ценности эпохи Просвещения в Европе, представления о благожелательности и добродетели действительно могли оправдывать насилие.
Как и тезис Пинкера, представления о всегда мирной Японии Токугава замутнены идеологией. Наверное, не случайно Японию Токугава, которую часто называют не только мирной, но и изолированной, называют "ранней современной" Японией, в состоянии явившей миру уникальный народ и культуру, подвергшуюся воздействию явно не просвещенных милитаристов, втянувших Японию и Восточную Азию в войну. Нет, насилие - такая же часть современности, как iPhone и свобода слова. Утверждать, что Просвещение, время "почти современности", несет с собой только хорошее, логически не верно.
Глава 12. Британское имперское насилие и Ближний Восток
Каролина Элкинс
К лету 1938 г. арабское восстание в подмандатной Палестине продолжалось уже около двух лет, и Великобритания потеряла контроль над ситуацией. Обе стороны имперского разделения терроризировали арабских жителей, а повстанцы доминировали в сельской местности, где разрушили огромные участки инфраструктуры Палестины. В то время как Британия пыталась собрать новый руководящий состав, чтобы возглавить и раз и навсегда подавить восстание, один офицер разведки, капитан Орде Уингейт, выступил с идеей "терроризировать террористов... [чтобы] поймать их и просто уничтожить". Чиновники самого высокого уровня одобрили детище Уингейта - Специальные ночные отряды - и вместе с ним план "создания системы и незаметного перемещения войск и полиции ночью по стране и в деревни, чтобы удивить банды, вернуть доверие крестьян и получить контроль правительства над сельскими районами". Для Уингейта и его высших офицеров воплощение превосходства британского "национального характера" и мастерства в обучении и естественной агрессии в высокодисциплинированную контртеррористическую операцию с единственной целью - уничтожить арабских повстанцев - было ключом к восстановлению британского колониального контроля.
Третий отряд Уингейта, применяя свой метод борьбы с терроризмом, проникал прямо в сердце арабских деревень. Специальные ночные отряды вскоре заслужили свой легендарный статус, когда барометром успеха стало количество трупов и репрессии. По приказу капитана бойцы Уингейта предпочитали наносить телесные повреждения не пулями, а окровавленными и расчленяющими штыками и бомбами; их вдохновляла и "мораль наказания" их лидера. Репрессии стали частью репертуара "Отряда", когда в рот несговорчивым арабам засыпали песок, пропитанный маслом. Уингейт хвастался, что "любой, кто задерживался на линии с незаконной целью, должен был быстро и бесшумно исчезнуть".
Британская империя стала известна как своими гражданскими войнами, так и тем, что оставляла их после себя, и Палестина не стала исключением. Специальные ночные отряды стали тренировочной базой для будущих еврейских повстанцев, как против Британии, так и против арабского населения. Также "Отряды" охватили широкие слои британских сил безопасности, некоторые из которых, такие как капрал Фред Хаубрук и лейтенант Рекс Кинг-Кларк, были профессиональными солдатами, обученными убивать. Другие, когда Специальные ночные отряды расширились, были похожи на неопытного, ищущего работу Сиднея Берра, который, работая по контракту в полиции в Палестине, знал арабов только как "бородавочников" и случайно вспоминал в то время, что "большая часть информации, которую мы получаем, добывается методами третьей степени, это единственный способ с этими людьми". Многие из этих людей были молодыми, грубыми и готовыми к работе новобранцами, проникнутыми традициями "черных и загорелых", которыми была пропитана полиция Палестины после того, как многие ирландцы заняли посты в подмандатном государстве после 1922 года.
С самого начала арабские политики, включая председателя делегации палестинских арабов в Лиге Наций Джамаля аль-Хусайни, а также европейские миссионеры, местные колониальные чиновники, жители Палестины, военный и полицейский персонал документировали репрессивные меры Великобритании, направленные в первую очередь против палестинского арабского населения, - меры, которые принимались не только специальными ночными отрядами, но и на всех уровнях британских военных, полицейских и колониальных администраций. Рассказы о пытках и унижениях, убийствах и систематических страданиях в частном порядке доводились до сведения сменявших друг друга верховных комиссаров Великобритании в Палестине, а также архиепископа англиканской церкви и военного и колониального ведомств Великобритании . В официальных ответах, звучавших в эхо-камере отрицаний либерализма - отрицаний, хорошо отрепетированных в предыдущих имперских драмах, - звучал общий рефрен. В данном случае ложь и преувеличения, по мнению многих британских чиновников, были делом рук арабских пропагандистов, в немалой степени подпитываемых оппортунистическими уловками поднимающейся в Европе фашистской волны, стремившейся опорочить доброе имя Великобритании и ее империи. Кабинет премьер-министра Невилла Чемберлена дошел до того, что отверг поток обвинений из Палестины как "абсолютно беспочвенный", и заявил, что "характер британского солдата слишком хорошо известен, чтобы требовать его оправдания".
Тем не менее, аль-Хусайни не сдавался и обратился в Лигу Наций. Подчеркивая серьезность ситуации с помощью исторических аналогий, он писал:
Подобные зверства темных веков, на которые человечество сегодня смотрит с отвращением и ужасом, пытки людей во время уголовного расследования, нападения на мирных людей и уничтожение их имущества оптом, когда они мирно лежат в своих домах, - это действия, которые ежедневно совершались на Святой Земле в течение большей части последних трех лет.
Затем аналоговое чутье письма уступило место конкретике. Среди прочих эксцессов аль-Хусайни описал "опаливание" частей тела "раскаленными железными прутьями", "жестокое избиение плетьми", "вырывание ногтей и опаление кожи под ними специальными приборами", "вырывание половых органов". Он подробно описал широкомасштабные грабежи и разграбления домов, казни без суда и следствия, исчезновения людей, лишение ни в чем не повинных гражданских лиц пищи и воды, изнасилования женщин и девочек, уничтожение домашнего скота. В заключение своего обращения дипломат напомнил Лиге, что "если мандатная власть [Великобритания] не виновна в этих злоупотреблениях, то наше требование о проведении нейтрального расследования должно быть принято всеми заинтересованными сторонами".
Хотя исход обращения аль-Хусайни зависел от международного равновесия, обусловленного реальной политикой фашизма, он также был выверен в рамках допустимых норм либерализма. Эти нормы не были порождены насущными потребностями Европы конца 1930-х годов, а были глубоко укоренены в длительной истории распространения либерального империализма, особенно в Великобритании и ее империи. Там, начиная с викторианской эпохи , представления о "коричневых" и "черных" подданных, оправдание (если не необходимость) насилия и моральные претензии на превосходство цивилизации создали гобелен идей, которые нашли свое выражение в колониальных администрациях, имперских силах безопасности, разрешительных правовых схемах, политике "разделяй и властвуй", националистических представлениях о Британии и благожелательных мифах, которые их опровергали. Они нашли свое выражение и в Постоянной мандатной комиссии Лиги, которая была в равной степени как отражением программы либерального империализма, так и органом надзора за его предполагаемыми проступками.
