Драйв Астарты - Розов Александр Александрович "Rozoff" (книги онлайн полностью бесплатно .TXT) 📗
– Нельзя, – спросил Винк, – потому что духи предков обидятся?
– Нельзя, потому что это позор, – ответила Лианелла. – Потому что в paruu-i-hoe, законе Мауна-Оро, сказано: Гавайика – страна свободных людей в свободном море.
Юлис глотнул чего-то из рюмки, шумно выдохнул и покачал головой.
– Обалдеть, какие здесь мифы! Черт! Я боюсь, падре Пьер сейчас что-нибудь ляпнет и нарушит какое-нибудь табу. Его депортируют на хрен, а кто будет мне объяснять, как переделать глючный софтвер для поляризационного газоанализатора?
– Там не глючиный софтвер, – возразил Винк, – а китайский. В принципе-то работает…
– Да, так и скажи доку Марне: «зачем переделывать? В принципе-то работает».
– Черт… – уныло произнес Винк. – Так, конечно, не скажешь.
– Спокойно, товарищ, – Юлис хлопнул его по плечу. – Глянь: до главного умника уже дошло, что падре Пьер рискует получить в зубы билет в Париж на ближайший рейс.
Клод Филибер с некоторой с заметной поспешностью поднялся, держа в руке кубок, точнее, стакан, наполненный самоанским бужоле.
– Друзья! Коллеги! Я прошу вас отвлечься от деловых разговоров! У нас праздник, и я должен вам сказать, что у меня родился тост. Или даже спич. Я подумал о том, как это здорово, что мы, такие разные по этническому происхождению, по религии и даже по культуре, можем не только работать вместе, но и вместе собираться на праздники. Мы остаемся при этом каждый самим собой. Меганезийцы – меганезийцами, французы – французами. Мне кажется, у нас настоящее мультикультурное сообщество, а не тот суррогат, который в начале века пытались построить в Европе горячие головы. Мне кажется, что гораздо правильнее, когда люди дружат, не забывая свои корни.
– Да! – Воскликнул Пьер Арше. – Я очень рад, дорогой коллега, что наши мысли тут сходятся. Мы дружим, но у каждого из нас сохраняются свои корни, своя культура, и, разумеется, своя религия. Я знаю Меганезию, как страну, где с огромным уважением относятся к личному религиозному выбору человека. Выбору, связанному, конечно, с выбором его предков. Я только что говорил коллеге Тетиэво, что мы, французы, очень ценим ту дружескую атмосферу, которая создана вокруг нашей маленькой общины…
Гоген и Танк переглянулись, синхронно пожав плечами, Юлис прошептал:
– Вот, осел! Его оттаскивают за хвост, а он упорно ползет к аэродрому.
– Надо его тянуть вместе, – заметил Винк. – Ну, как великую репку из русской сказки.
– Так вы не болтайте, а тяните! – прошипела Лианелла.
Тем временем, падре Пьер продолжал.
– …Но, чтобы сохранять самоидентичность, общине необходимы некоторые символы. Видимые символы. Если говорить о французской общине, которая, я надеюсь, будет увеличиваться, как и меганезийская община на французских тропических островах в Индийском океане и Карибском море… Так вот, есть символические постройки…
– Слушайте! – Встрял Юлис, вскакивая с рюмкой в руке. – Нам нужна Эйфелева башня. Вообще самый лучший символ французского прогресса. Высота триста метров!
– На Таити это будет смотреться, – поддержал Гоген.
– И конструкция простая, – заметил Танк, – типовые ажурные элементы.
– Мне нравится эта идея, – сообщила Рокки Митиата. – А сколько нужно металла?
– 7300 тонн стали, – ответила Лианелла. – В сети есть полный исходный проект, и есть проект 2001 года: такая же стальная башни, но без лишних штучек. Она втрое легче.
– Вот как? Это совсем немного. Квинт, как ты думаешь, «Flametron» за это возьмется?
– Ну… – Аптус задумался. – Если взять втрое облегченный проект и заменить сталь на антикоррозионный магниевый сплав… Делим вес на три и умножаем на соотношение плотностей магний/сталь. Выходит 550 тонн. Знаешь, это окажется совсем недорого.
– Отлично! – Рокки потерла руки. – Я прикину место и договорюсь кое с кем.
Филибер поставил стакан на стол, повернулся к Арше и громко похлопал в ладоши.
– Браво, коллега Пьер! Блестящая идея. Вы удивительно точно направили ход мысли в сторону, я бы сказал, объединяющих символов Франции и Французской Полинезии. Я надеюсь, наши друзья – меганезийцы не обидятся…
– Пф, – фыркнул Тетиэво. – Название двести лет, как вошло в обычай. Никаких обид.
– Я… – неуверенно произнес падре Пьер, – имел в виду не совсем это. Конечно, будет прекрасно, если на Таити появится привычная для парижан Эйфелева башня, но мне кажется, что необходим элемент не только технического, а и культурного значения…
– Точно! – Воскликнула Лианелла. – Я придумала! Можно, я расскажу про культуру?
– О! Наша молодежь! – Филибер снова похлопал в ладоши. – Конечно, рассказывай!
– Рассказываю! Вчера мы встречали Новый год с запада от Линии перемены дат, на Упаикиро. Это красивый подводный атолл, и на нем платформы… Короче, когда мы прикидывали на счет ужина, хозяева платформ вспомнили про фуа-гра.
– Wow! – Воскликнул Винк. – А я смотрел репортаж про твой полет в Папуа и не мог сообразить: зачем тебе печенка гигантской папуасской утки!
– Вот затем. Хозяева этих платформ мне сказали: «Лианелла, ты франко-креолка, ты, конечно, знаешь секрет фуа-гра». Правда, я не очень помнила и позвонила маме.
– …И, – заметила Доминика, – морочила мне голову, что ты тут рядом, на Тематанги.
– Ну, извини, мама. Я немного шифровалась, чтобы ты не нервничала. А рецепт мне обязательно был нужен. Ведь если франко-креолка не умеет готовить фуа-гра…
– Франко-креолка? – Переспросил Филибер.
– Да, док Клод. Там все знали, что я франко-креолка из Каравелла-пуэбло. И выбор шампанского тоже был на мне. В Папуа на маркете можно выбрать реально хорошее французское шампанское. На маркете виноделы дают попробовать.
– …Надеюсь, – снова вмешалась Доминика, – ты там не очень много дегустировала?
– Что ты, мама. Я пробовала только то, которое в фирменных литровых бутылках из зеленого пластика. Заведомо-паленый moon-shine я даже не нюхала. Честное слово!
Пьер Арше недоуменно развел руками.
– Лианелла, почему ты называешь себя франко-креолкой?
– Так правильнее, док Пьер. Я живу тут в kanaka-fenua уже полгода, я не какая-нибудь заезжая юро, которая ни фига не понимает и хлопает ушами, как слон в планетарии. Вообще я куда-то сползла, а начала говорить про культуру. Знаете, фуа-гра всем тут понравилось, и я думаю: просто Эйфелева башня это не зачётно. Надо сделать, как в Париже: ресторан «Жюль Верн» на первом ярусе, на высоте 90 метров. И там можно продвигать нашу франко-креольскую кухню. Культура начинается с вкусной еды, это очевидно. Вот вы приезжаете в любую страну, и сразу что: кафе, или бистро, или…
– А кино, музыка, танцы? – Перебил Юлис. – Сделать на втором ярусе кинозал-ретро.
– Классно! – Согласилась Лианелла. – А танцы и музыка… Если ресторан с кабаре…
– Лианелла, – мягко сказал Клод Филибер, – давай всё-таки будем помнить, что мы не франко-креолы, а настоящие французы.
– Ну, я не знаю… – Она пожала плечами, – а чем франко-креолы не настоящие?
– Между прочим, – громко произнес Гастон Дюги, – это очень интересный и довольно сложный вопрос. Мне кажется, коллега Клод и коллега Пьер, что мы должны сначала ответить на этот вопрос себе самим и только потом объяснять это молодым людям.
– Мне кажется, коллега Гастон, что это несложный вопрос, – заметил Пьер Арше.
– Вот как? – С некоторым сарказмом переспросил доктор Дюги, выбрался из-за стола и вышел на середину зала.
Сейчас он выглядел весьма импозантно: в пестрых папуасских шортах и снежно-белой рубашке с оранжево-красным силуэтом парусника-каравеллы (неформальной эмблемы научно-технической группы марсианской миссии). В одной руке Дюги держал стакан с самоанским бужоле, а в другой – дымящуюся сигару из «кукурузного табака». Обычно Гастон Дюги не курил, а в праздники дымил просто для настроения.
– Вы сказали «несложный вопрос», так, коллега Пьер? В таком случае, вас, видимо, не затруднит ответить: являюсь ли я французом?
