Портрет смерти (Посмертный портрет) - Робертс Нора (читать бесплатно полные книги txt) 📗
Лицо Соммерсета тоже осталось бесстрастным.
– У убийств нет срока давности.
– Я спрашиваю не как полицейский.
– Я должен был защитить детей.
Ева перевела дух.
– Рорк не знает об этом, верно? Вы так и не сказали ему…
– Потому что говорить нечего. Нечего. Лейтенант, это дела давно минувших дней. По-моему, вы собирались уходить. Вас ждет более свежее убийство. – На мгновение их глаза встретились.
– Да. – Она выпрямилась и отвернулась. – Но помните: как только вы поправитесь, чтоб духу вашего здесь не было. Три недели этот дом будет зоной, свободной от Соммерсета.
Старик насмешливо фыркнул, поднял руку и погладил вернувшегося на место Галахада.
– Держу пари, она будет скучать по мне.
16
Если у тебя есть связи, ты пользуешься ими. Врачей Ева не переваривала, но все же как-то сумела подружиться с двумя представителями этого сообщества.
Сейчас ей нужно было потеребить Луизу Диматто.
Зная, что Луиза очень занятой человек, Ева заранее связалась с ней по видеотелефону, выяснила, где та находится, и назначила ей встречу.
Клиника на Кэнал-стрит была любимым детищем Луизы. Она порвала со своей аристократической семьей ради того, чтобы создать и возглавить независимую клинику на краю района трущоб, где бродяги ночевали в коробках из-под фруктов, а нищие, не имевшие лицензии, облапошивали простаков. Но эта женщина не боялась испачкать в грязи пальчики с безукоризненным маникюром.
Сначала она тратила на клинику свое время и свои деньги, но потом развернула широкую кампанию по привлечению новых средств из всех доступных ей источников. А Ева знала, что таких источников у нее было немало.
Она перестала быть одиноким волком. «Благодаря Рорку, – думала Ева, припарковавшись во втором ряду за старой ржавой двухместной малолитражкой со снятыми шинами, сиденьями и дверьми. – Деньги были, разумеется, Рорка, хотя этот хитрый пройдоха перевел их на счет Луизы».
Впрочем, деньги были потрачены не зря. Клиника стала лучом света в этом мрачном царстве. Очень мрачном. Здание не бросалось бы в глаза, если бы в этом квартале были другие дома с чистыми окнами и не расписанными краской стенами.
На противоположной стороне улицы девица в черных очках что-то напевала и подергивала ногами в такт. Стену подпирали два подонка, искавшие приключений, за которыми здесь далеко ходить не требовалось.
Большинство окон верхних этажей было открыто в тщетной попытке перехватить ветер, который стремился в Верхний город. Из окон доносились плач младенцев, громкая музыка и сварливые голоса.
Оценив ситуацию, Ева поставила на крышу маячок и подошла к парням. Они выпрямились и нагло ухмыльнулись.
– Вы знаете доктора Диматто?
– Все знают дока. А вам-то что? – хмыкнул один.
– Того, кто приходит сюда беспокоить нашего дока, ждут большие неприятности, – предупредил второй.
– Приятно слышать, потому что док – моя подруга. Я хочу поговорить с ней. Видите эту полицейскую машину?
– Кусок полицейского дерьма! – фыркнул первый.
– Мой кусок полицейского дерьма, – уведомила его Ева. – Когда я вернусь, она должна остаться такой же. Если этого не случится, кому-то мало не покажется. И в первую очередь вам, джентльмены. Ясно?
– Ой, Рико, я уже дрожу! – Первый толкнул второго локтем и мерзко захихикал. – Эта полицейская худышка даст мне пощечину, если кто-нибудь помочится на ее шины!
– Предпочитаю, чтобы меня называли злобной полицейской сукой. Это верно, Пибоди?
– Да, сэр. – Из-за машины вышла Делия. – Абсолютно верно.
Ева смерила взглядом обоих парней.
– А почему, Пибоди?
– Потому, сэр, что вы такая и есть. Если кто-то опорожнит свой мочевой пузырь на ваши шины, вы не станете давать ему пощечину. Просто открутите облегчившемуся яйца.
– Да. Именно так. А что я сделаю потом, Пибоди?
– Потом, сэр? Потом вы засмеетесь.
– Я сегодня еще не смеялась, так что с удовольствием сделаю это. – Уверенная в том, что ее транспорт останется нетронутым, Ева прищурилась и посмотрела на другую сторону улицы. – Насчет смеха было сказано неплохо, Пибоди, – сказала она у дверей клиники.
– Спасибо. Я подумала, что это позволит задать нужный тон… О боже! – Делия обвела взглядом просторную приемную. Тут яблоку негде было упасть. Бо?льшая часть больных выглядела так, что по сравнению с ними два подонка на улице казались бойскаутами, но все сидели смирно и ждали.
В холле было чисто. Свежая краска, ковер без единого пятнышка, вьющиеся растения… В отгороженной секции стояли детские стулья и лежали игрушки. Мальчик лет четырех методично колотил мальчика лет двух пенопластовым молотком по голове. Каждый удар сопровождался радостным «бах!».
– Неужели никто не остановит его? – громко спросила Ева.
– Зачем? Он просто выполняет свою работу. Старшие должны колотить младших. Например, в детстве мой брат Зак регулярно сверлил мне ребра пальцем. Я очень скучаю по нему, – объяснила ситуацию Пибоди.
– Тебе виднее. – Сбитая с толку Ева направилась к регистратуре.
Их провели в кабинет Луизы. Как бы ни расширялась клиника, личное помещение доктора Диматто оставалось маленьким и тесным. Благотворители могли не волноваться, что директор тратит их пожертвования на обустройство своего рабочего гнездышка.
Пока они ждали хозяйку, Ева проверила, не поступало ли сообщений на ее компьютер, стоявший в управлении, и разозлилась, обнаружив очень краткое послание Рорка.
В кабинет влетела Луиза. На ней был бледно-зеленый халат поверх джинсов и белой футболки. По халату стекала струйка чего-то белого, похожего на свернувшееся молоко.
– Привет, люди. Кофе! У меня есть десять минут. Выкладывайте.
– По-моему, на вас уже кое-что выложили. – Ева жестом показала на струйку.
– Подумаешь, младенец срыгнул… Сегодня у меня грудничковый день.
– Тьфу!
Луиза хихикнула и выхватила из автоповара свой кофе.
– Думаю, иногда вы приходите домой с пятнами куда менее симпатичного происхождения, чем безобидное грудное молоко. Ну, что? – Она села на угол стола и вздохнула. – Господи, как приятно сесть! Куда лучше секса… Чем могу быть полезна?
– Вы еще не забыли историю о двух убитых студентах?
– Я слежу за сообщениями средств массовой информации. Особенно за теми, которые выдает в эфир Надин. – Она подула на кофе и сделала глоток. – А что?
– У меня возникла гипотеза, что человек, который убил их, очень болен. Возможно, смертельно.
– Почему?
– Это сложно.
– У меня есть десять минут. – Она порылась в кармане халата и вынула красный леденец. – Попробуйте упростить.
– Есть старое поверье, что фотография будто впитывает в себя душу человека. Фотографируя, человек словно впитывает в себя энергию того, кого снимает. Думаю, убийца его усовершенствовал. Он говорит об их свете. Чистом свете. И о том, что теперь они принадлежат ему. Я могу попасть пальцем в небо, но вдруг он считает, что сможет выжить с помощью их света?
– Угу… – Луиза начала сосать леденец. – Интересно.
– Если он так считает, то можно сделать вывод: однажды убийца узнал, что жить ему осталось недолго. Разве вы, врачи, не называете доброкачественные и злокачественные опухоли тенями?
– Любое новообразование во время рентгеновского или ультразвукового исследования выглядит как тень или темное пятно.
– Это такие же изображения, как фотография, верно?
– Да, верно. Я понимаю, куда вы клоните, но не знаю, как вам помочь.
– Вы знаете врачей, а они знают других врачей. Знаете больницы и центры здоровья. Мне нужно знать, кто получал плохие новости за последние двенадцать месяцев. Можно ограничиться мужчинами от двадцати пяти до шестидесяти лет.
– Ничего себе задачка… – Луиза покачала головой и допила кофе. – Даллас, несмотря на противораковую вакцину, раннюю диагностику и эффективные методики лечения, существует множество людей с неизлечимыми и неоперабельными случаями. Добавьте к ним тех, кто по каким-то причинам отказывается от лечения – из религиозных соображений, страха, упрямства, невежества, – и окажется, что только на Манхэттене таких сотни, если не тысячи.