Леди на монете - Барнс Маргарет Кэмпбелл (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
– Прекратите! Побойтесь Бога! – Карл взорвался, разозленный неожиданной бестолковостью Екатерины. – Я не собираюсь обвинять его в убийствах. Конечно, это были просто несчастья. Маргарет Льюис была безнадежно больна, когда он женился на ней, а юная Бетти Кавендиш умерла в родах. Но он корыстный человек, между тем. У обеих его жен были немаленькие состояния, и вам, наверное, случалось слышать про Елизавету Гамильтон, на которой женился де Грамон?
Екатерина ничего не знала про Елизавету Гамильтон и с интересом выслушала то, что ей рассказал Карл, затем, подумав немного, сказала:
– Так говорит де Грамон, но как было на самом деле, – мы не знаем. Мне не нравится де Грамон. У него злой язык. Сам герцог что-нибудь говорил об этом приданом?
– Нет. От его имени ко мне обращалась сама Елизавета Гамильтон.
– Потом она получила приданое и вышла замуж за де Грамона. При чем же здесь герцог Леннокс? Мне кажется, что она все сделала сама от начала до конца, потому что они вполне стоят друг друга.
Эти слова произвели на Карла огромное впечатление, и, видя это, Екатерина более спокойно добавила:
– Фрэнсис бедна. У нее нет ничего, кроме того, что принадлежит лично ей, однако совершенно не похоже, что это имеет для него какое-то значение.
Не желая, чтобы его заподозрили в жадности, Карл больше ничего не сказал об этом.
– Прежде чем я дам согласие на этот брак, ему придется доказать свою финансовую состоятельность, – сказал он. – Я слышал из разных источников, что его дела в плачевном виде. Не сомневаюсь, если бы вдовствующая королева была здесь, она тоже потребовала бы от него полного отчета о его финансах и чтобы он обеспечил Фрэнсис достойную жизнь. Матушка никогда бы не позволила ей выйти замуж за молодого ненадежного болвана, который стоит перед разорением.
Екатерина недоверчиво покачала головой.
– Как может случиться такое, если у него так много собственности? Даже если сейчас она находится… какое слово вы сказали?.. В каком состоянии его дела?
– В плачевном.
– Они же не всегда будут такими, – продолжила королева. – Ведь такое нередко случается с владельцами больших состояний, ведь правда? Они должны научиться жить более экономно, потому что у них просто нет другого выхода. У Фрэнсис хватит умения помочь в этом своему мужу. Вот посмотрите, Карл, под ее влиянием он изменится, он не будет таким расточительным и легкомысленным. А благородства в нем достаточно, вы ведь сами рассказывали мне, как он помог нашему флоту…
Справедливости ради, Карл был вынужден признать, что в этом Екатерина права, хотя вообще слушал ее с неожиданным раздражением. Он не мог поверить в то, что она стремится любой ценой избавиться от Фрэнсис. Что бы там ни говорили другие, он был совершенно уверен в том, что Екатерине было известно, что Фрэнсис не стала его любовницей. Однако нельзя было исключать того, что Екатерина вполне могла предвидеть – или предчувствовать? – его конечную цель, и это не могло не поразить ее, потому что Фрэнсис – молода и невинна, тем более что Екатерина все еще продолжала верить в то, что во всех романах ее мужа виноваты женщины, которые пользуются не только тем, что он не может устоять перед женской красотой, – в этом Екатерина не сомневалась – но и тем, что дает его благосклонность – положением при Дворе, титулами, известностью.
Однако никто не решился бы обвинить Фрэнсис, что она стремится именно к этому. Она не хотела ничего, кроме призрачного, сиюминутного удовольствия, и единственная честь, которая была оказана ей королем, заключалась в том, что именно ее изображение в образе Британии появилось на монетах, но и она не вскружила ей голову. Она, смеясь, сказала, что, кажется, ее выбрали за маленький носик, который посчитали «римским», и это были не просто слова, она именно так и думала.
Не найдя утешения в обществе супруги, Карл вскоре покинул ее и отправился к себе. Он не хотел признавать своего поражения и не собирался прекращать преследование. Он решил, что всевозможные проволочки, откладывания со дня на день и другие подобные действия принесут ему больше пользы, чем суровые меры. Он вполне мог бы выслать Леннокса, но это только усилит любовь Фрэнсис к нему. А в том, что она влюблена или близка к тому, чтобы влюбиться в герцога, Карл не сомневался, хотя и не мог понять, что она нашла в этом ничтожестве. Хоть он и был хорош собой, и ему нельзя было отказать в известной смелости, среди тех, кто заглядывался на нее, таких молодых людей было немало.
Леннокс не был ни остроумным, ни светским человеком, он не умел приобретать друзей. Его прямолинейность граничила с грубостью, и его основные интересы, насколько Карл мог судить, были сосредоточены на кентском поместье – разрушить, разломать на куски еще вполне прилично сохранившийся дом и построить на его месте нечто грандиозное, фантастическое и немыслимо дорогое.
Карл никогда не мог бы подумать, что Кобхемхолл и связанные с ним планы Леннокса могут заинтересовать Фрэнсис. И между тем отказывался даже предположить, что никогда не понимал ее. В характере Фрэнсис обнаруживались такие черты, такая глубина, которая делала ее еще более желанной для него.
Неприступная добродетель под маской ветрености и кокетства, бескорыстие и сердечность, которые проявились во время болезни королевы… Если верить Екатерине, Фрэнсис должна быть и хорошей хозяйкой.
– Чума на всех женщин! – гневно воскликнул Карл, но никто не мог слышать этих слов, потому что они были произнесены про себя.
И вопреки всему он желал Фрэнсис более, чем когда-либо раньше…
Повинуясь этому желанию, Карл пригласил к себе Леннокса на следующий день. В учтивой битве остроумий молодой герцог явно проигрывал своему собеседнику, потому что не рисковал разговаривать с присущей ему прямотой. Он был вынужден принять заверения короля в том, что тот желает ему счастья и заботится только о благе Фрэнсис и о ее интересах. Она очень молода и нуждается в защите. Король наслышан о его огромных долгах и о том, что его состояние расстроено, что, наверное, не в последнюю очередь связано с его пристрастием к картам. Он должен полностью рассчитаться со всеми долгами, и ему следует, разумеется, обеспечить достойную жизнь своей будущей жене.
– Я уверен, что, если бы вдовствующая королева была в Англии, вам пришлось бы гораздо хуже: угодить ей труднее, чем мне, потому что Фрэнсис – ее protegee, – благожелательно сказал Карл, глядя на Леннокса с очаровательной улыбкой. – Ваша невеста еще так молода, что нет никаких оснований спешить со свадьбой. Кроме того, кузен, это не вполне прилично – ведь ваша вторая жена умерла совсем недавно.
– Пятнадцать месяцев назад, Ваше Величество, – ответил Леннокс.
– Даже в таком случае, вряд ли прилично спешить. Леннокс очень хотел сказать, что его второй брак был с самого начала сплошным несчастьем и неудачей, что король и сам должен понимать – и, конечно, понимает, – что это всего лишь придирка. Однако он не мог говорить открыто и вынужден был промолчать. Если бы Екатерина умерла, стал бы он сам ждать больше, чем несколько месяцев, чтобы жениться на Фрэнсис?
Между тем Карл продолжал говорить о том, что не только он, но и его близкие – королева, мать, сестра – хотят быть уверенными в ее будущем, потому что очень привязаны к ней. Даже его блестящая родословная не может иметь большого значения, если сейчас он практически разорен.
Леннокс отрицал это. В таком случае, сказал Карл, вам не составит никакого труда представить необходимые доказательства этого, и назвал сумму, которая должна быть назначена Фрэнсис после замужества в качестве ежегодной ренты.
– Двести тысяч фунтов – вполне приемлемая сумма, – сказал он небрежно и дал понять, что аудиенция окончена.
Леннокс был в ужасе. И не мог говорить. Несмотря на то, что Фрэнсис в тревоге и нетерпении ждала его, он ушел к себе, закрылся в своей комнате и от отчаяния и ярости напился до потери сознания. Он был мрачен и убит, когда позднее все-таки пришел к ней, и она сама налила ему вина и подала бокал. Она даже не протестовала, когда он допил бутылку: у нее еще будет возможность сделать это, когда она станет его женой.
