Лазурный берег, или Поющие в терновнике 3 - Сторидж Пола (книга жизни .TXT) 📗

– Хотел бы я видеть ирландца, который бы донес англичанам на своего соседа.

Эти слова брата прозвучали очень правдоподобно, и потому успокоили Патрика.

В ту ночь Патрик долго ворочался с боку на бок – несмотря на принятый алкоголь, он так и не смог заснуть.

Накинув халат, он прошел на кухню и, поставив перед собой стакан с ромом, долго смотрел в пространство.

Неожиданно скрипнула дверь – Патрик резко поднял голову.

– Папа, – послышался голос его сына, Уолтера, – а почему ты не спишь?

Патрик как-то вяло улыбнулся и ничего не ответил.

– У тебя что-то болит?

Загораживая корпусом стол, О'Хара спрятал стакан с недопитым ромом и, стараясь не дышать в сторону сына, ответил:

– Нет, все хорошо.

– У тебя очень утомленный вид.

Тот развел руками.

– Работаю…

Разумеется, Патрик ни словом не обмолвился сыну и дочери о своем новом занятии – он говорил, что нашел хорошо оплачиваемую временную работу.

– Работаешь?

– А что еще остается делать?

Подойдя к столу, Уолтер сел рядом.

– А почему ты не спишь?

Старший О'Хара смущенно улыбнулся.

– Не знаю…

– Бессонница?

– Ну да…

С минуту помолчав, Уолтер задал отцу вопрос, от которого тот в ужасе отшатнулся:

– Папа, скажи, а что это такое – ирландский терроризм?

Тот отпрянул.

– Где ты слышал эти слова?

Голос Патрика прозвучал напряженно, и это немного смутило мальчика.

– По телевизору. А что?

– Когда – сегодня вечером? – спросил Патрик, понимая, что кадры с изображением его и Стива могли за вечер несколько раз показываться в криминальной хронике.

Тот отрицательно покачал головой.

– Нет, днем, в теледебатах…

– И что же там говорили об ирландском терроризме? – спросил О'Хара.

Уолтер ответил немного сконфуженно:

– Что это очень плохо… Папа, ты ведь и сам прекрасно знаешь, что англичане говорят по этому поводу… – сын внимательно посмотрел на отца и вновь спросил: – я вот слушал, слушал, и никак не мог понять: что же это такое?

– Ирландский терроризм, сынок, – медленно произнес Патрик, – это такая вещь, когда ирландцы борются за свободу своей родины… За Ирландию для ирландцев, а не для англичан… Понимаешь?

– Значит, это хорошо?

– Что – хорошо?

– Ну, терроризм… – пояснил Уолтер, пытливо глядя на отца.

Ничего не ответив, Патрик поцеловал сына на ночь и произнес:

– Спокойной ночи…

После чего отправился спать.

Несколько дней Патрик не выходил из дому – даже в ближайший магазин.

За покупками в супермаркет он отправлял детей, а сам по три раза в день подходил к зеркалу, чтобы посмотреть, как отрастает у него борода.

Иногда ему звонил Стив, чтобы справиться, как идут дела.

По негласному уговору они больше ни словом не обмолвились о тех событиях, и только по недомолвкам, недоговоренностям младшего брата Патрик понял, что тот до сих смертельно напуган произошедшим.

Патрик уже начал было понемногу успокаиваться, когда к нему неожиданно приехала Антония.

И теперь, когда у него появились немалые деньги, Антония, будто бы ничего не замечая, продолжала настаивать на том, чтобы Уолтер и Молли были отданы ей – она по-прежнему говорила, что положение Патрика нестабильно, что он вряд ли сможет по-человечески обеспечивать семью всем необходимым.

Вот и сегодня, едва появившись в доме О'Хары, она с порога спросила:

– Ну, нашел ты работу?

Патрик, пощипывая себя за бородку, которая отросла у него за эту неделю, усмехнулся.

– Я ведь тебе уже столько раз объяснял…

Усевшись в кресло, сестра покойной жены недовольно поморщилась.

– Я ведь говорю о работе, а не о каких-то там мелких приработках…

– А откуда тебе знать, какие это приработки? – спросил в свою очередь О'Хара.

– Ты ведь сам утверждал, что твоя работа – временная, не так ли?

Он кивнул.

– Так.

– Вот видишь…

– Антония, – миролюбиво произнес О'Хара, – я одного не могу понять: дети накормлены, напоены, одеты, обуты. Я не отказываю им ни в чем…

Антония молчала.

– А что у меня за работа – временная или постоянная – какая разница?

– Нет, разница все-таки есть, – возразила та, – или ты уверен, что и завтра будешь иметь возможность обеспечить их куском хлеба…

Патрик мягко перебил ее:

– Но они имеют не только хлеб, но и масло…

– Или, – продолжала старая дева, будто бы не расслышав слов собеседника, – над твоей головой постоянно будет висеть дамоклов меч вопроса: а что, если завтра это кончится?

– Ты ведь знаешь: ничто не вечно под луной, – возразил Патрик, – и что сегодня никто не может быть уверенным в завтрашнем дне. Даже ты.

– Ну, обо мне не надо говорить, – вспыхнула Антония, – я ведь приехала к тебе не для этого.

– А для чего?

– Проведать детей.

Патрик улыбнулся – за все время визитов в его дом Антония изъявляла желание повидаться с племянником и племянницей всего несколько раз, и то после того, как они попадались ей на глаза где-нибудь в прихожей или во дворе.

До крайности скупая по натуре, сестра покойной жены ни разу не привезла им гостинцев – несмотря на то, что Патрик периодически делал ей на этот счет более чем призрачные намеки.

Конечно – дети были нужны ей для совершенно иных целей.

– Дети в порядке, – произнес О'Хара, – и когда они придут из школы, часа через два, ты сама сможешь в этом убедиться.

Антония поняла, что разговор заходит в не желательное для нее русло, и потому перевела его в прежнее русло.

– Меня очень беспокоит то, что твои заработки непостоянны, – сказала она.

– А меня – нет, – ответил Патрик и даже сам испугался того, насколько независимо прозвучала его реплика.

– Любой, кто занят на временной работе, ни сегодня-завтра может оказаться на улице.

– А разве тот, кто работает постоянно – нет? – возразил Патрик.

Склонив голову набок, Антония неожиданно поинтересовалась:

– Кстати, никак не могу понять, чем ты занимаешься в последнее время?

– Прирабатываю немного на сносе старых домов, – ответил О'Хара и опустил глаза, потому что ему было очень неприятно от собственного вранья – даже несмотря на то, что врать приходилось такому несимпатичному человеку, как эта женщина.

Та презрительно ухмыльнулась.

– И что ты там делаешь?

– Разнорабочий, – ответил уклончиво он.

– А, понимаю, – протянула Антония, – это вы, наверное, разбираете ветхие строения неподалеку от центра, да?

Он кивнул.

– Совершенно верно.

– И правильно, – ответила Антония, – давно пора избавить наш город от этой рухляди.

– Почему?

– А я как-то по телевизору слышала, что с крыш этих домов стреляют террористы.

Если бы Антония отличалась наблюдательностью, то наверняка бы заметила, что при последних ее словах Патрик заметно побледнел.

– Террористы? – хрипло переспросил он. – Террористы?

– Да, какие-то снайперы из этого проклятого ИРА. Подумать только, – засокрушалась Антония, – и не живется же людям спокойно. Делать им больше нечего, черт бы их побрал! Стреляют по мирным людям, сеют панику… Ужас просто!

Патрик неожиданно замолчал.

А что, если эта старая мымра уже знает, что одним из снайперов был он, Патрик?

Что, если весь этот разговор заведен ею только для отвода глаз?

Патрик прекрасно понимал, с кем имеет дело: ведь если бы Антония заполучила в свои руки такой замечательный козырь, она бы знала, как распорядиться им: она непременно начала бы шантажировать его, грозя, что если он откажет отдать ей детей, она донесет на него в полицию.

Внимательно посмотрев в глаза собеседницы, Патрик неопределенно изрек:

– Кому что нравится…

– Как это – «кому что нравится»! – возмутилась та, – если каким-то ненормальным нравится стрелять в людей… нет, вы только послушайте!