Тайны митрополита - Ремер Михаил (читать книги регистрация .txt) 📗
– Вот, рассудите, владыки, – набрав побольше воздуха в грудь, начал пенсионер, тщательно подбирая слова. – Ежели река великая через государства разные воды свои несет, возможно русло изменить? Остановить те воды али вспять развернуть? – Служители молча покачали головами. – Оно запруду, наверное, сделать можно, да и то на устье, да и только-то. Так ведь вода-то, она путь все одно найдет, да ты лишь умаешься, да времени зазря переведешь. Верно?
– Клонишь к чему, чужеродец? – уголками губ улыбнулся Киприан.
– Да к тому, что время – река та же самая, а воды в ней – жизнь наша, да науки, ратую за которые. Река! Поди останови. Возможно разве то?
– Поди ускорь, – спокойно парировал Дионисий.
– Прав ты тут, – чуть подумав, кивнул преподаватель.
– Так что скажешь теперь? – оживился Киприан.
– А то, что чем остановить воды пытаться, оно верней лодьи по ней пустить.
– И что же везти хочешь, а?
– Да знание со светом православия, – проговаривая слово каждое, негромко отвечал Николай Сергеевич.
– Не сочти за труд да поясни, – насторожились гости.
– Отчего не пояснить-то? – согласился пенсионер. – Вот смотрите: тюфяки да пороки, отбивались которыми от Тохтамыша… Наук плоды. Лодьи те же. Я, зерна покрупнее выбирая да овощи невиданные взращивая, тоже ведь науками занимаюсь.
– Науками своими ты в промысел Божий лезешь. Выше Бога ставишь себя, получается?
– Выше Бога, – усмехнулся пенсионер. – Человек по образу и подобию его создан. Уже только потому выше людине не подняться.
– По твоим россказням получается, что так и будет, что люди имя его позабудут да знания твои на услужение дьявола обратят. Ты один занимаешься, да уже вон неспокойно; тучи сгущаются. А как таких, как ты, не один будет, так и что?
– А ничего. – Пенсионер лишь устало пожал плечами. – Я-то при монастыре и грезил людей поучать. Да и то счету да чтению. Ну, может, чуть наукам грядущего, да и то под присмотром Сергия.
– А на что сирым чтение? Библию, что ли, читать? Так не дозволено то.
– Ну, пусть не все, но дьяконам-то решения тех же Вселенских соборов как доносить хочешь? А счет? Тоже, считаешь, негоже? Вон мешки считать!
– Деды с отцами без знаний твоих жили, и ничего.
– Так и разбили монголы их, на княжества подробив. Вон, Русь Московская с колен начала подниматься, как Дмитрий Иванович вокруг себя князей собирать начал. А объединить всех, а паче, в кулаке одном удержать, не наука, что ли? Наука. Только науке той самому ох как непросто обучиться! От отца к сыну она идет только. А как с отцом что случится, так и все, что ли? Вон княжичей поучать, чтобы правители из них ладные да с верой ладной в сердце, кто будет. Чтобы и храмы поддерживал и словом и серебром, и против ворога любого, и за новыми душами всегда готов был.
Земель, вон, сколько еще под Ордой? А латиняне?
– Что латиняне?
– То, что у них уже науки те есть. Вон порох откуда возите? А свой делать, а? Наука ведь целая. А сколько ремесел потеряли, как ордынцы пришли? Почему? Да потому, что науками не владели, а передавали от отца к сыну. Может, и сохранили бы что-то, при монастырях бы обучали.
– Ладные вещи говоришь, да ведь верится с трудом, – мягко остановил его Дионисий.
– Так и про Тохтамыша не верилось поперву. И про то, что недолго Царьграду осталось, до сих пор не верится. – Служители в знак согласия кивнули. – А Царьград ведь не только богатствами своими славен, но тем людом ученым. Падет он, и все. Нет ученых тех, и науки те пропали. Кому хорошо? Никому. Вон с плинфой намаялись, а казалось бы… Москве центром православия быть, да в мир веру нести, а тюфяки у булгар берем, порох – у латинян, клинки – из Византии, бумагу – из Италии. Не смех, что ли? А как беда какая, или правители не поделят чего, так и что? Нет пороху да орудий?
– И что, с науками твоими все сами делать начнем?
– Не сразу, конечно, да начнем.
– И латинян одолеем?
– Одолеть не одолеем, но и им не дадим душ православных.
– И центром православия станем? – требовательно повторил Дионисий.
– Да. Люд только ученый нужен, чтобы знания новее осваивать, да книгопечатанье со станками, чтобы знания хранить да наказы навроде решений соборов Вселенских до всех окраин доносить.
– Так это разумел, когда про реку времени молвил да про корабли, что по ней снаряжать ловчее? – задумчиво проронил Киприан.
– Это и разумел.
– Так до того говаривал, что век дьявола наступит из-за наук твоих? – холодно поинтересовался Киприан. – О другом, что ли, сейчас, а?
– Из-за отсутствия наук.
– Как это, поясни?
– Соседа величие – что плод сладкий соседу. Всякому свой сад самым красным видеть хочется. Всякому, на величие и благополучие соседа глядючи, меч обнажить захочется, чтобы его творение погубить. Тохтамыш на Москву от того пошел, что окрепло княжество. Что яблочко зрелое. Казалось ему: дерево тряхни и плод сладок в руку сам упадет. Так ведь отбились же!
– А науки твои при чем здесь?
– А при том, что тюфяки, да пороки, да арбалеты, пусть и убогие, и настилы от стрел защищающие. А Тохтамыш вон что из юрт собрал, как на штурм шел. Тоже ведь наука. А раненых на ноги ставить? Вон, собери все знания в одно в дружине той же! Силы не будет, чтобы такую перемочь!
– Что, и Тимур не страшен будет?
– А почему нет-то?! Мечом, щитом да доблестию с бесстрашием от приступов отбиваются. А ты к этому науки добавь, так и ни одному не переломить такую дружину.
– Знаешь, чего хочу я, так? – Киприан поглядел в упор на Булыцкого. – От ига ордынского освободить Русь да дань прекратить выплачивать!
– И это будет. Вон Дмитрий в словах, что я про грядущее говорил, и то нашел, чему поучиться. Нашел да в жизнь претворил, день этот приблизив. Вон псковичи о себе чего удумали, так живо их на место поставили! Плохо, что ли? Науки – они ведь во благо!
– Мудрено, – кивнул Дионисий. – Так и в чьих руках те знания – во благо?
– А в Церкви руках! – выпалил трудовик. – Кто других лучше грех от благодати отличать научен?! Кто милосердию да любви учит?! Кто паству за собой ведет?! Да Церковь то! Значит, и знаниям в лоне ее множиться должно. Что непонятного-то? Не в науках то дело все, но в людинах, в чьи руки попадают они, – тяжко выдохнул преподаватель.
– И то, что Царьграду недолго осталось, и то, что Болгария под османами голову склонит, тоже верно? – Две пары газ уставились в упор на оратора.
– Тоже! – мотнул головой тот.
– Христом Богом клянись! – потребовал Киприан.
– Сказано же: не клянись именем Его!
– И знания в тебе праведные, – довольно кивнул владыка.
– Помолиться нам надо бы, прежде ответ чем давать, – разом, словно про команде, поднялись священнослужители. – Ты, Никола, обиды не держи, ежели чего. Нам тут ну никак нельзя опростоволоситься.
– Как скажете, – устало выдохнул мужчина.
– Мир твоему дому, – поклонившись, оба вышли из-за стола и вышли из дома Булыцкого.
– И вам не хворать, – устало пробормотал трудовик. Силы закончились. Разом. В одночасье. Так, что тяжко опустился пожилой человек на стулец и, раскинув руки, распластался на крышке стола.
Десятая часть
Ох, и не спалось в ту ночь Булыцкому. Распрощавшись со служителями Господа, он опустился на лавку и долго еще сидел, не замечая ничего вокруг: ни суетящуюся Матрену, ни ковыряющегося по хозяйству Никодима, ни ворчащего о чем-то своем Милована.
С одной стороны, эмоции жгли, да так, что скакать хотелось, мальчишке наподобие, а с другой – обида на самого себя накатила: надо же было так оплошать-то! Самому против себя настроить служителей Божьих, рассказав не о том, что надо было бы. И ведь подсказывали ему! И Ждан, и Сергий, и князь, что по-другому надобно бы, да только попусту все. Все равно пер танком Николай Сергеевич на баррикады, не разбираясь особенно: а что там, под гусеницами-то?! Вот и получил. Ладно, хоть не один Киприан пришел, но Дионисия с собою взял, иначе и не получилось бы ничего путного из беседы той; уж слишком большой камень между Булыцким и владыкой с последнего их разговора. Ну не могли они никак общий язык найти, и не нашли бы, если не Дионисий. Вот теперь, как замыслил Николай Сергеевич, и должно все помаленьку выстраиваться, и преподаватель, увлекшись продумыванием дальнейших своих действий, для себя незаметно и заснул.
