Идеальный вариант (сборник) - Райт Лариса (читать книги .TXT) 📗
– Все в порядке, – с удовольствием рапортует Лада. О ней беспокоиться не надо. У нее не случается приступов панической хандры. Она не склонна вешать на родителей свои проблемы и заставлять папу-адвоката вместо работы развлекать трех шумных малышей. А еще всегда знает, чем заняться. Вот, например, сегодня…
– Чем занимаешься? – Мама будто услышала мысли.
– Собираюсь почитать.
– Что-нибудь историческое?
– Ну да. Сегодня же среда.
Такой порядок. По понедельникам – поэзия, по вторникам – философия, по средам – история, по четвергам – иностранный язык. Английский с французским давно освоила. Теперь пыхтит над итальянским.
– Зачем? – удивляется Злата. – Собираешься осилить труды Цезаря в подлиннике?
– Цезарь писал на латыни. – Лада не злится. Знает та имя Цезаря – и то хорошо.
– А зачем тогда?
– Для саморазвития.
– Поня-я-ятно, – тянет младшая таким тоном, чтобы стало очевидно: непонятно ей ровным счетом ничего.
А Ладе и не надо, чтобы кто-то что-то понимал. Достаточно того, что понимает она сама. Есть раз и навсегда заведенный порядок, и незачем его нарушать. Языки, кстати, и в работе не помешают. Вот пару лет назад разводилась женщина с мужем-французом, так они в суде начали по-французски отношения выяснять. Лада, конечно, и возмутилась, и молоточком постучала, но за те мгновения, что шла перепалка, успела узнать, что за непримиримыми противоречиями, указанными в графе «причина расторжения брака», скрывалась на самом деле привычка жены приводить в супружескую спальню барышень. Супруг был разъярен. Но не самим этим фактом, а тем, что драгоценная женушка оставила его в стороне от этих утех. Она же не оставалась в долгу и кричала (разумеется, по-французски), что не собирается делиться уловом и пусть ловит рыбку в своем пруду. Если бы Лада могла, отправила бы эту буйную пару мириться, но оба требовали развести их окончательно и бесповоротно, что та и сделала, отправив мужа рыбачить на берегах Сены.
В общем, знание языков никому еще не повредило. Лада, кстати, и Челентано любит послушать, и Мирей Матье. А чем плохо понимать, о чем поют любимые артисты? По пятницам у нее как раз вместо чтения в программе музыка. Чаще всего она просто заходит в магазин и покупает какой-нибудь новый диск. А потом слушает дома каждую песню по два раза. Первый раз просто воспринимает мелодию, а во второй уже придирчиво разбирает слова. Если больше чем в половине песен текст отвечает ее представлениям о качественной поэзии, диск занимает почетное место на полке. Нет – отправляется в корзину. Не в мусорную, конечно. А в ту, где ждут своего часа вещи, созданные не для Лады, а для ее сестры, или мамы, или Лели, или еще кого-нибудь менее привередливого. Иногда ходит на концерты. Но не слишком часто. Во-первых, это дорогое удовольствие. Во-вторых, тяжело найти концерт, на который хотелось бы пойти. И в-третьих, это замечательное событие должно выпасть на пятницу. Других вариантов нет.
По субботам уборка. А после Лада, как выжатый лимон. Иногда Леля зовет «прошвырнуться». Но подруга чаще отказывается, чем соглашается. Отнекивается, говорит:
– Устала.
– Где пахала?
– Дома. Убиралась.
– Подумаешь, пылесосом да тряпкой пройтись, – фыркает обычно та, но уговаривать не пытается. Знает – ничего не получится. Лада решений не меняет.
А подруга на недовольство не обижается. Если только пылесосом и тряпкой, то и впрямь ничего особенного. Но у Лады каждая уборка – генеральная. Она моет окна, холодильник и протирает верх шкафов. Двери полирует, занавески отстирывает, кастрюли отдраивает. И только потом, когда ни в квартире ни пылинки, ни в душе ни соринки, позволяет себе отдохнуть. Тут и доходит дело или до комедии, или до мелодрамы. Да, ну и чай с вареньем, конечно. Это обязательно. В субботу всенепременно.
Воскресенье – свободный день. В расписании значится либо музей, либо галерея, либо родители, либо друзья. Как раз хватает на четыре воскресенья в месяц. В общем, у Лады очень разнообразная жизнь. Подчинена расписанию? Ну и что? Так удобнее все успевать и ничего не забывать. И не забывает, кстати, не только Лада, но и другие. Вот и мама, например, помнит, что по средам дочь читает исторические книги. Что тут плохого?
– Читаю о взятии Бастилии, – доложила в трубку.
– Разумеется, на французском?
– Конечно. Справляюсь без словаря.
– Молодец, – но в голосе похвалы не слышно. Еще бы. У нее в квартире смертным боем лупят друг друга внуки. Какое ей дело до успехов старшей дочери? – Лад, а может, ну его, это твое расписание, а? Приезжай к нам.
– Что-то случилось? – пугается Лада.
– Нет. Просто то, как ты живешь…
«Ах, вот оно что! Значит, дело не в детях и не в усталости. Дело в ней – в Ладе – и в том, что мама снова пытается внести хаос в ее упорядоченную жизнь. Значит, и похвала – вовсе не похвала». Дочь начинает закипать.
– Опять? – спрашивает воинственно, и мама тут же сдается:
– Нет.
– Приеду через две недели, – говорит железобетонным тоном. – Завтра позвоню.
– Кто бы сомневался, – откликается мама. – Ровно в восемь пятнадцать.
Лада кладет трубку, почти взбешенная недовольством матери. Сама жалуется на Златку, которая то трезвонит по пятнадцать раз на дню, то на три дня пропадает. А теперь решила обидеться на Ладу, которая звонит каждый день как штык в одно и то же время.
И главное, ладно бы сама по себе такой выросла: организованной и дисциплинированной. Так ведь нет. Ее этим качествам научили, прививали с детства. «Убери! Не трогай! Взяла – положи на место. Всему свое время. Обед в 14.00, и не кусочничай! Нет, мультфильмы смотришь по пятницам. По вторникам – библиотека». Это лишь то немногое из череды нравоучений, которыми ее засыпали родители. Они где-то вычитали, что детям очень важны ритуалы, и почему-то решили, что важны они не только младенцу, но и ребенку более старшего возраста. Конечно, если бы сами не были четкими и организованными людьми, у них никогда не получилось бы сделать Ладу такой. Но папа всегда и во всем любил порядок. Испортить ему настроение могла даже чуть криво лежащая на его столе бумага. Стоит ли говорить о капле жира на плите или (о, ужас!) разбросанных детских игрушках? Папа не кричал и не ругался, но расстраивался так красноречиво, что и Ладе, и маме хотелось провалиться от стыда сквозь землю за неряшливость и неаккуратность. В общем, Ладе привили любовь к порядку буквально с материнским молоком.
А с рождением Златы наступили совсем другие времена. Книги старорежимного доктора Спока предлагалось чуть ли не сжигать на Красной площади. Теперь детям следовало давать гораздо больше воли: кормить по требованию, носить привязанными к себе, как маленьких мартышек, избегать прививок и давать ребенку столько свободы, сколько он потребует. Естественно, Златина неаккуратность называлась теперь милой небрежностью, непунктуальность – женской пикантностью, а постоянно царивший в ее доме бардак гордо именовался творческим беспорядком. Надо ли говорить, что посещение квартиры сестры и вовсе не значилось в Ладином расписании. Обе предпочитали встречаться на нейтральной территории, где могли закрыть глаза на недостатки друг друга, которые каждая, естественно, считала своими достоинствами.
Именно поэтому невысказанное возмущение матери заставляло Ладу негодовать. Почему тот стиль жизни, который она так искусно, почти любовно создала, которого легко придерживается и которым даже гордится, вместо восхищения вызывает недовольство? У матери, которая лет десять назад на каждом углу трубила о том, сколько книжек прочитала Ладочка, какую очередную научную степень получила, в какие музеи ходит, на скольких языках говорит и какую должность занимает. Теперь на юбилеях и дружеских посиделках солировала Злата. Так же упоенно, как некогда старшей, мама хвасталась неуемной тягой младшей дочери к материнству, ее кулинарными способностями и, конечно же, внешностью.
– Сохранить такую фигуру с тремя детьми – просто подвиг.
