Тайна леди - Беверли Джо (читаем книги .TXT) 📗
– Увы, бедный мир.
– Разве ты не упрекал меня в легкомыслии?
– Только из зависти. Не меняйся слишком сильно.
– Если я найду способ выбраться из этой неразберихи, обещаю каждый вторник джигу и каждую субботу пирушку.
– По крайней мере новости о твоей вечеринке распространились, как и планировалось, – сказал Торн, отбросив газету. – Тут на второй странице в рубрике сплетен говорится об «очаровательной новой сучке» Хантерсдауна с подробностями о твоей карточной вечеринке, и если у Варци еще были сомнения относительно твоего местонахождения, теперь они у него исчезли.
Робин скорчил гримасу:
– Есть что-нибудь еще?
– Может быть, ничего, – сказал Торн, вытаскивая из кармана измятое письмо. – Пришло вчера из Иторна, я не сразу его заметил.
Робин взял дешевую бумагу и с бьющимся сердцем прочел покрытую кляксами надпись. Он перевернул письмо, чтобы осмотреть печать. Воск просто прижали. Он сломал его и развернул лист.
«Моему замечательному защитнику».
О Господи.
«Знаю, что вы, должно быть, волнуетесь…»
– Черт ее побери, – пробормотал Робин.
«…и это плохое вознаграждение за вашу доброту. Но пожалуйста, знайте, что у меня все хорошо, я у друзей. Надеюсь, что и у вас все в порядке».
– У друзей? Каких друзей? От какого числа письмо? – Он снова посмотрел на начало письма. – Пятница. Откуда оно отправлено? – Робин перевернул лист и попытался прочесть смазанную надпись почтмейстера. – Что здесь написано? Микли?
– Миклбери. Я сразу отправил туда запрос, но она, конечно, там не задержалась. Можешь сказать, что там написано?
Робин прочел остальное вслух:
– «Я сдержу свое слово. Если попаду в затруднительное положение, непременно обращусь к вам за помощью…» Если сможешь, дурочка. «Если же не получите от меня весточки, знайте, что ничего плохого со мной не случилось. Прощайте, друг мой. Вам будет легче танцевать по жизни без камушка в туфле».
Робин бросил письмо.
– «Танцевать по жизни». Вряд ли я буду танцевать с покалеченной ногой, не так ли? И беспокоясь о ней.
– Камушек в твоей туфле? – переспросил Торн.
– Петра, «камень». Петронилла, «маленький камушек». Мы могли бы найти ее, но зачем, если она хочет отделаться от меня.
Он снова пробежал глазами письмо. Робину казалось, что он слышит ее голос.
– Кем бы ни были ее друзья, они очень бедны, – сказал Робин. – Полагаю, не имеет смысла мчаться туда.
– Тем более с твоей ногой.
– К черту мою ногу! – Робин поднялся. – Надо что-то делать. Я еду с визитом к госпоже Корнелис.
– Уверен, у нее превосходная писчая бумага.
– Главное, что я могу туда поехать. Если синьор Варци знает о связи Терезы Корнелис с матерью Петры, он тоже может отправиться туда. Почему я не подумал об этом раньше? Ла Корнелис может знать, кто ее отец.
– Боже мой, неужели? Тогда я еду с тобой. И прихвачу пистолет.
– Окажись Варци там, я был бы рад. Но госпожа Корнелис ни за что не позволит напасть на титулованного гостя в своем доме.
– Будет ли он спрашивать ее позволения?
– Резонно. Я поеду вооруженным и с вооруженными людьми. Мне все равно придется использовать свой чертов портшез. А тебя я попрошу взять нескольких человек и наблюдать снаружи. Во-первых, чтобы узнать, не следит ли за домом кто-либо еще, а во-вторых, посмотреть, не пошлет ли Корнелис записку после моего ухода.
– Радуешься хоть какой-нибудь деятельности. Ты возьмешь с собой своего пушистого сторожевого пса?
Кокетка, как обычно, резвилась вокруг Торна, пытаясь покорить его.
– Соблазнительно, но она наверняка укусит госпожу Ла Корнелис, после чего отравится и умрет.
Петра старалась выглядеть как довольный член семьи веселых Харстедов, но заметила двух лакеев в сине-золотых ливреях и напудренных париках, наблюдавших за всеми входящими. Частично они могли быть для антуража, потому что всем нравилась их позолоченная элегантность, но Петра догадалась, что они местные и могут заметить чужаков.
Проезжающая мимо на лошади пара крикнула:
– Ну разве ты не красавчик, Джимми! – и получила в ответ улыбку и шутливый поклон.
Второй лакей, стоявший ближе к Петре, сказал:
– Добрый день вам, мистер Харстед. – Выражение уважения, от которого миссис Харстед распирало от гордости. Петра прошла мимо незамеченной.
– Ну разве это не прекрасно? – сказала миссис Харстед, оглядываясь.
Поместье явно было спроектировано опытной рукой, чтобы как можно точнее изобразить сельскую местность. Вдалеке Петра увидела озеро с лебедями и что-то вроде белого храма.
– Здесь обычно олени, – сказала миссис Харстед, когда ее муж повернул на отведенный для повозок участок. – Но для таких больших событий они убирают их куда-то. Около дома очаровательные сады и павлины. Они так кричат! Не хотела бы я, чтобы они гуляли под окном моей спальни.
Повозка остановилась, и все вышли. Старшие мальчики распрягли лошадей и отвели их в огороженный веревками паддок. Миссис Харстед и ее старшие дочери всех почистили и привели в порядок. Петра сняла шляпу и незаметно засунула ее и свой узел под сиденье. Там не было ничего, кроме подаренной миссис Уоддл одежды, и хотя ей хотелось из сентиментальности сохранить ее, тут она с узлом в руках выглядела бы странно.
Петре сунули в руки младенца, когда его мать бросилась ловить убегавшего двухлетнего малыша. Пухлого, слюнявого и очень довольного. Она стала говорить всякие глупости ребенку, который радостно залепетал, демонстрируя прорезывающийся зуб.
Но вот вся семья была готова. Мать забрала ребенка, и мистер Харстед показал в сторону дома:
– Вы можете и сейчас спросить, но если все заняты, я уверен, они позволят вам подождать.
Это походило на предложение уйти, поэтому Петра сказала:
– Благодарю вас, – и пошла через лужайку, усыпанную людьми.
– Не попадите в хаха! – крикнул он ей вслед. Она обернулась:
– Во что?
– В глубокую канаву вокруг дома. Она не дает оленям заходить в сад. Там есть мостики.
Петра снова поблагодарила их и смотрела, как они пошли по длинной дорожке, младшие дети бегали вокруг взрослых. Во время своего путешествия по Англии Петра встречала разных людей, и у всех, и старых и молодых, был дом, семья и свое место в мире. В отличие от нее.
Она присоединилась к потоку людей, направлявшихся к дому, ища глазами человека, который мог быть ее отцом.
Но должна ли она подойти к нему на публике? Возможно, было бы лучше пойти прямо к дому и подождать поблизости, пока праздник не закончится.
Она перешла по мосту через заросшую травой канаву и гладкую лужайку, после чего вошла в сад около дома. Тут она снова увидела лакеев. Все выглядели милыми и болтали с гостями, но они явно стояли здесь, чтобы не позволить людям войти в дом.
Петра остановилась и огляделась, не зная, сможет ли подождать здесь, не вызывая подозрений, но потом заметила темноволосого джентльмена. Невежественный взгляд мог бы посчитать его одним из гостей, тех, что повыше положением, и его манеры были непринужденными и дружескими, но Петра знала, что он аристократ. Ее отец?
Темноволосый, темноглазый. Почему-то Петре показалось, что это он. Внутренний голос подсказал.
Здесь было слишком много людей для знакомства, поэтому она пошла дальше. Кто-то схватил ее за руку.
– Кто ты? – сурово спросила женщина с тяжелой челюстью. – Я никогда не видела тебя раньше.
Петра попыталась высвободить руку.
– Отпустите меня, – сказала она. Люди все подходили, и подходили, и подходили.
– Сначала мы узнаем твое имя.
– Мария Монмут.
– Никогда не слышала о тебе. Кто-нибудь знает ее?
Послышались восклицания:
– Нет! Нет! Никто!
– У меня есть право находиться здесь, – заявила Петра, проклиная свой иностранный акцент.
– Одетой вот так? – усмехнулась инквизиторша. – Бродяжка, вот ты кто, и наверняка не замышляешь ничего хорошего. К тому же, – сказала женщина, щурясь, – ты иностранка. А может, ты шпионка? Или хочешь убить его светлость?
