Торжество на час - Барнс Маргарет Кэмпбелл (лучшие книги онлайн .txt) 📗
Всю зиму ему пришлось лавировать между двумя опасностями. Или он должен был ослушаться короля, или же нанести обиду папе. А между тем оба они являлись опорой его влиятельного положения как внутри страны, так и в международной политике.
И ради чего он должен был претерпевать такие страдания? Ради этой темноглазой плоскогрудой чертовки, в которой честолюбие, вскормленное лестью и влиянием семьи, развилось до уродливых размеров? Она свалилась ему на голову, как падает с безоблачного неба нежданный метеорит. Она затмила его блеском своего победоносного восхождения на Олимп.
Уолси всегда знал, как убрать со своего пути честолюбивых мужчин. Но как быть с рвущейся к власти женщиной? Ее белое тело и дьявольские уловки околдовали короля. Нет, ему больше не приходится рассчитывать на дружбу Генриха…
Смирив свою гордыню, он сделал все, чтобы умилостивить эту девчонку. По просьбе Генриха он обустроил для нее роскошный дом, выделив несколько ценнейших гобеленов из своей всемирно известной коллекции.
Но все напрасно. По ее милости он потерял доверие королевы и настроил против себя Испанию. Анна и Генрих, они вместе одурачили его, послав к Франциску вести переговоры о женитьбе короля. А когда он вернулся из Франции, она, обвешанная королевскими драгоценностями, просто смеялась ему в глаза.
Так же, как смеялась и сегодня, стоя между ним и закрытой дверью, за которой король вел переговоры с Кампеджио. Она всегда стоит между ним и королем…
Конечно, Уолси был куда как умнее Екатерины Арагонской, но ему не хватало ее мужества и врожденного достоинства. Пробиваясь сквозь рой придворных, толпившихся в импровизированной приемной в Грэфтоне, он не мог скрыть растерянности. Не помогли ни пурпурные шелка, ни венецианские кружева: в приемной короля стоял потерявший осанку жалкий старик с нездоровым цветом лица и отвислыми щеками.
Когда-то взгляд Уолси, проницательный, буравящий, приводил в трепет, а теперь старый кардинал не решался поднять глаз, чувствуя на себе любопытные взгляды всей этой мелкой сошки. Он с ужасом понимал, что не может сохранить достоинства перед лицом наглых франтов, увивавшихся вокруг Анны. А ведь многие из них именно ему, Уолси обязаны тем, что пробились ко двору.
Анна искоса наблюдала за ним. Сильно постаревший, неуверенный в себе человек: «Ну что же, колесо сделало полный оборот. Если бы только ты, Перси, любовь моя, мог сейчас видеть нашего врага!» — злорадно шептал внутри нее дьявол мести.
А Уолси, встретив ее полный ненависти взгляд, подумал: «Если бы я только мог так же легко расстроить этот ее роман, как разрушил когда-то первый!»
В борьбе с нею ему не составит большого труда подбить лондонцев кричать: «Шлюха!» и «Не хотим Болейнов!», когда Анна проезжает по городу, и в то же время подогреть чувства горожан к маленькой принцессе Мэри. Но это, конечно, мелочи.
Если бы ему удалось разузнать о ней что-нибудь тайное, то, что она тщательно скрывает… Разузнать и взять ее за горло, как она взяла его раздобытыми сведениями о его прежней жизни.
Ее враждебность теперь определяла и отношения остальных придворных. Никто не уступил ему дорогу, о его прибытии не было объявлено, все продолжали болтать и смеяться, а не притихли почтительно, как это бывало раньше при его появлении. И в то же время он чувствовал: все смотрели на него и гадали, примет его король или нет. Томас Уолси страдал, как страдает маленький человек, ожидающий и надеющийся на свою маленькую удачу.
— Я знаю, что эта ночная кукушка перевирает каждое мое слово и настраивает короля против меня, — прошептал он своему секретарю Кромвелю.
Кардинал должен был сказать что-то просто для того, чтобы скрыть растерянность, замешательство. Он, известнейший в Европе оратор, вынужден был вести жалкий, бессодержательный разговор со своим секретарем.
— Но как умно Анна подставляет ему подножки! — заметила Джейн Рочфорд.
— Еще немного, и он совсем отчается получить аудиенцию у короля, сядет на своего беленького мула и покинет нас! — засмеялась Анна.
Но радовалась она преждевременно. Она еще смеялась, когда пажи распахнули двери, и послышался веселый голос Генриха, радушно прощавшегося с итальянским легатом. Через секунду они оба показались в дверях. Итальянец прошествовал через приемную к выходу, а Генрих, довольный, смотрел ему вслед.
Потом, обведя взглядом собравшихся, он увидел кардинала. Это не входило в планы Анны. Она попыталась отвлечь Генриха, но он не слышал ее. Старая дружба оказалась сильна.
Уолси протянул руку в умоляющем жесте и сделал несколько неуверенных шагов навстречу королю. На лице у него появилась гримаса боли и незаслуженной обиды, как у несправедливо наказанного ребенка.
И Генрих поспешил ему навстречу, мгновенно забыв все нашептывания на старого верного друга.
— Рад видеть тебя, Томас! — воскликнул он.
— Ваше Величество! — плаксиво произнес Уолси.
И на глазах изумленных врагов кардинала они крепко обнялись — два человека, которые долгое время вместе трудились во славу своей страны, вместе радовались победам и вместе переживали поражения. Им было что вспомнить, и они давно притерлись друг к другу, как пара старых поношенных туфель. Каждый из них по-своему много пережил за последнее время, и это еще более сближало их.
— У меня появились некоторые соображения. Теперь, когда этот итальянский простофиля отбыл… — начал Уолси, понизив голос.
— Да, да? — заинтересованно поддержал Генрих, увлекая его в свою комнату.
— Положитесь на меня. Если нам удастся заполучить послание папы…
— Да, если мы получим его…
Двери королевской комнаты медленно закрывались за ними.
Анна успела заметить, что король и Уолси стояли у окна. Король внимательно слушал, а Уолси с жаром говорил что-то, энергично жестикулируя пухлыми белыми руками. Анна видела, как ее дядя Норфолк старался из-за косяка заглянуть в комнату, и услышала, как ее отец тихо разразился проклятиями.
Затем Генрих, оглянувшись, сделал нетерпеливый жест, и паж быстро закрыл двери.
Анна устало присела на ближайший подоконник. Ей казалось, что прошла вечность с тех пор, когда здесь звучал ее торжествующий смех. Увивавшихся вокруг нее франтов, почуявших перемену в настроении короля, как будто ветром сдуло. Она осталась одна и обрадовалась, когда Томас Болейн подошел и сел с ней рядом.
— Не теряй мужества, детка, — тепло сказал он. — В дипломатии есть свои победы и поражения.
Анна редко виделась с отцом наедине последнее время. Сейчас она внимательно смотрела на него, желая понять, изменился ли он. Нет, скорее она просто стала лучше понимать его, а он всегда был таким. Он ничего не пускал на самотек, всегда рассчитывал, видел все наперед. Он выглядел таким же импозантным, как и годы назад, когда они так счастливо жили в Хевере. Может быть, только поседел немного…
— Бог, наверное, на стороне этого жирного борова! Одна непредвиденная случайность, и все рухнуло! — со слезами в голосе сказала Анна, чувствуя себя совершенно опустошенной.
Герцог, ее дядя, присоединился к ним.
— Бог скоро приберет его к себе. Уолси стар, — злобно прошипел он.
Норфолк был одним из первых людей государства, служил королю и на поле брани, и на дипломатическом поприще. Он считал, что в Англии нет места для двух столь честолюбивых людей, как он и Уолси.
— Я слышала, как они говорили: «Если нам удастся заполучить послание папы…» Это означает, что король окажется в зависимости от Уолси еще больше, чем прежде, — заметила Анна.
— Тогда, будьте уверены, Уолси уедет завтра еще до полудня — проводить Кампеджио из Лондона. Он попытается уговорить его передать ему папское послание, — усмехнулся Норфолк, обнажая некрасивые зубы.
— Боже мой! Они опять будут не разлей вода! — простонала Анна.
— Не надолго, я думаю. А если ты, Нэн, постараешься и используешь что-нибудь из арсенала женских хитростей… Самое главное — не допустить, чтобы они встретились завтра утром, — задумчиво произнес ее отец.
