Восточные страсти - Скотт Майкл Уильям (чтение книг .TXT) 📗
Сэр Седрик негодовал на своих соотечественников и называл их туполобыми фанатиками. Но Молинда только смеялась и пожимала плечами. Она не нуждалась в их обществе и не испытывала ни малейшего желания подружиться с их затянутыми в корсеты женами, которые ежедневно приходили друг к другу на чай, чтобы обменяться сплетнями о тех, кто в этот раз отсутствовал.
Да, у Молинды были основания считать себя счастливицей. Не посчитавшись ни с расой, ни с кастой, она отдала свое сердце тому, кому хотела, сама выбирала и друзей. Дела она была готова вести с кем угодно, за исключением Оуэна Брюса, который всем своим поведением ясно показывал, что его ненависть к «Рейкхелл и Бойнтон» неизбывна, и он сделает все возможное, чтобы погубить их. Молинда подумала, что лучшая тактика по отношению к Брюсу — это вовсе перестать замечать его.
Ее дворецкий, Лу Фань, придерживался на сей счет иного мнения и заговорил об этом однажды вечером, когда сопровождал ее из портовой конторы к дому, отпугивая своим кривым, обоюдоострым мечом всех, кому могла бы прийти в голову неосторожная мысль покуситься на честь этой немыслимо прекрасной женщины. Около доков, неподалеку от конторы Молинды, они миновали великана Брюса, который, сверкнув глазами, не промолвил ни слова, несмотря на то что прекрасно узнал их.
Молинда не обратила внимание на грубость шотландца; ее абсолютно не волновало, заметил он ее или нет.
Лу Фань, однако, думал иначе.
— Этот человек очень опасен, — сказал он. — Я полагаю, он, быть может, уже позабыл о том предупреждении, которое я ему сделал после случая с кражей шелка. Думаю, что правильно было бы отправить к нему с визитом одного человека, личность которого мы держим в тайне.
Молинда была неприятно удивлена.
— Ни в коем случае, Лу Фань. Здесь действует британское правосудие, и я тебя заверяю, что они не будут смотреть сквозь пальцы на членов тайного общества, которые угрожают мирным гражданам, занятым собственным делом.
Лу Фань загадочно улыбнулся.
— Я не говорил об угрозах. Я говорил о действиях. Есть одна старая китайская сказка о змее, что сполз с гор и начал пожирать всех путешественников, проходивших мимо. Люди этой местности делали все возможное, чтобы задобрить этого змея. Они предлагали ему еду, подарки, приносили ему жертвы, — но все было бесполезно. И тогда один бесстрашный воин решил дело на свой манер. Он взял с собой боевой топор и отправился один в горы. Там он нашел змея в норе. Тот спал и проснулся лишь тогда, когда увидел, что топор опускается. После этого он уже ничего не знал и не чувствовал, потому что топор отрубил ему голову. С тех пор и до сегодняшнего дня путь в горы безопасен. Все живы и здоровы, и при этом не платят дани и не дарят подарков.
— Так ты предлагаешь, — резко спросила Молинда, — чтобы «Общество Быка» покончило с Оуэном Брюсом?
Лу Фань неопределенно пожал плечами.
— Бывали случаи, что человек пропадал бесследно. Это случается в Китае, это может случиться и в Гонконге.
— Нет, Лу Фань. Сэр Седрик и день и ночь работает над тем, чтобы покончить именно с такой разновидностью террора, и я была бы ужасной лицемеркой, если бы одобрила такое предложение.
— Брюс плохой, очень плохой человек, — выложил Лу Фань свой последний аргумент. — Всем будет лучше, и Джонни, и Чарльзу, и Молинде, если он исчезнет.
Она решительно покачала головой.
— Мы не можем существовать по законам дикарей, — сказала она. — Англичане этого не потерпят, и мы будем сурово наказаны.
Лу Фань решил испробовать практический подход.
— Английские фань хуэй — «заморские дьяволы» — никогда не допытаются, что с ним стало. Он просто испарится.
— Должна признаться, что порой и мне хочется от него отделаться. Но этого нельзя допускать. За его дальнейшую безопасность ты лично будешь отвечать передо мной, Лу Фань.
Дворецкий недовольно кивнул, принимая на себя эту ответственность. Но Молинда не оставила ему выбора.
Когда они добрались до дома, Молинда решила задержаться в саду и насладиться так полюбившимся ей видом широко раскинувшейся внизу гавани. Вдруг все в ней похолодело. Два столба густого черного дыма поднимались вверх с берега. Она в ужасе вскрикнула. Лу Фань быстро повернулся к ней, глаза его сузились. Он присмотрелся к бушевавшему внизу пламени.
— Огонь в наших доках. Горит один из наших кораблей.
Молинда обхватила руками шею. Сейчас, когда каждое лишнее судно на вес золота, «Рейкхелл и Бойнтон» не должна была терять ни один из своих бесценных клиперов.
Подозвав двух телохранителей, которые до этого таились за густой листвой парка, Лу Фань переложил на них ответственность за безопасность Молинды.
— Не уходи из этого дома, пока я сам не приду за тобой. Пока мы не выяснили, что случилось, я не хочу рисковать зря.
И, прежде чем она успела ответить, со скоростью летящей стрелы он бросился по крутому спуску.
Молинда вошла в дом, где горничная постаралась утешить ее с помощью чашки горячего, заваренного с мятой чая, но сейчас она не в силах была наслаждаться ароматным напитком. Она побежала на второй этаж, где из окна гавань была видна лучше. Дым продолжал валить с доков. Приглядевшись, она заметила, что огоньки желтого пламени бледнели и казались почти безвредными, и у нее затеплилась надежда, что пожар был не таким уж разрушительным, как это виделось вначале.
Через некоторое время струи дыма стали значительно тоньше, хотя и не исчезали окончательно. Увидев, как Лу Фань поднимается к ее дому, она мигом спустилась вниз и выбежала в парк, намереваясь встретить его у ворот. Двое членов «Общества Быка» возникли из ниоткуда, по-видимому, полные решимости преградить ей дорогу, если она соберется выйти за пределы поместья.
Туника Лу Фаня, напоминавшая пижаму, и его брюки из черного шелка были покрыты копотью и в некоторых местах обгорели. И лицо, и руки были покрыты сажей.
— Огонь не хочет уходить, — сказал он. — Мы пытались тушить его водой, засыпать песком, но он — как дыхание дракона, погасить его невозможно. Этот огонь — сам как дракон: очень упрямый и не хочет уходить.
Молинда усилием воли овладела собой.
— Как велик ущерб?
Увиливать от ответа Лу Фаню не было смысла.
— От клипера остался один обгоревший остов, он больше никуда не поплывет, — сказал Лу Фань. — Он уже сгорел по самую ватерлинию[18]; внутренние нижние палубы тоже совершенно уничтожены. Когда воды залива покончат с огнем, от клипера не останется уже ничего, что имело бы смысл спасать.
Новости были поистине убийственными. Это был мощный удар по «Рейкхелл и Бойнтон». Сделав над собой еще одно усилие, Молинда попыталась говорить как можно спокойнее:
— Как же могло случиться, что огонь нельзя было погасить?
Дворецкий мрачно взглянул на нее.
— По палубам и внутренним отсекам было разлито большое количество смолы.
Она была ошеломлена.
— Смолы? — спросила она, не веря своим ушам. — Но кто же это мог сделать?
Лу Фань прищурился.
— Скоро я выясню это точно. У «Быка» много помощников, и еще до того как завтра утром поднимется солнце, у меня будет ответ на вопрос Молинды.
— Проводи меня к клиперу, — сказала она. — Я хочу сама оценить ущерб.
Твердость, с которой были произнесены эти слова, убедила дворецкого в том, что спорить бесполезно, а потому он зашагал вместе с ней к порту. Они шли так быстро, что Молинда совсем не примечала крутых уступов и кочек. Когда они наконец оказались у доков, она увидела несколько дюжин человек, вооруженных ведрами, которые заливали остатки пламени, но одного, мельком брошенного взгляда на искалеченный корабль ей оказалось достаточно, чтобы понять, что их усилия были пустой тратой времени. Единственное, чего еще можно добиться — так это преградить путь огню к другим кораблям «Рейкхелл и Бойнтон».
Когда-то прекрасный и гордый клипер был превращен в руины. Остались лишь обугленные и искривленные шпангоуты[19]. Все надпалубные настройки полностью исчезли, и он действительно сгорел по ватерлинию, а последние языки пламени продолжали лизать то, что когда-то было его корпусом. Ущерб, подумала Молинда, не поддается исчислению. Потеря первоклассного клипера означала необходимость менять всю схему движения судов, а процветающая торговля с Соединенными Штатами и Великобританией пойдет на спад.
