Западня - Воинов Александр Исаевич (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
Рано утром он наконец возвратился в Одессу из тех самых мест, где вчера должна была побывать Тоня. Его неожиданно отправили в командировку с группой полицейских, и только в пути, когда машины уже выехали за пределы города, он узнал, что назначен в охрану пленных на строительстве аэродрома близ Хаджибеевского лимана.
Федор Михайлович ушел на явку к одному из участников группы. Дьяченко застал в лавке лишь Егорова и в глубине души досадовал, что не установил личной связи с владельцем лавки. Все предвидеть невозможно, но всегда необходимо иметь про запас лишний ход, тогда даже в, казалось бы, безвыходном положении можно выиграть у противника. Проезжая в машине по утренней Одессе, он увидел Егорова, который снимал засов с двери в лавку, и сразу понял, что, придя сюда, не ошибется адресом.
Сведения, которые он привез, оказались любопытными. Аэродром у лимана несомненно будет ложным, хотя при взгляде на него сверху должен произвести внушительное впечатление.
Взлетно-посадочные полосы лишь прорисовывались, а вокруг аэродромного поля, замаскированные сетями и ветками, стояли отлично выполненные фанерные макеты самолетов. Но зато подлинные зенитные орудия должны были убедить противника, что аэродром тщательно охраняется.
Оставалось загадкой лишь одно: почему эта игра начата именно сейчас? И почему немцы хотят привлечь внимание именно к Хаджибеевскому лиману? Не исключено, что где-то в другом месте происходят события, о которых не узнать ни одному полицаю.
— А я за это время стал минером! — вдруг сказал Дьяченко, наблюдая, как бережно Егоров прикрывает шинелью Тоню. — Нас две недели натаскивали. Теперь любую мину за полчаса сооружу. А если где «мина-ловушка», то это тоже по моей части. Ну и дрейфил я сначала! — Он усмехнулся, почесал румяную щеку. — А потом, смотрю, дело наладилось…
— Чего это вдруг вас стали учить? — удивился Егоров. — А куда делись военные минеры?
— На фронте. В тылу теперь стараются обходиться своими силами.
— А где будут ставить мины? Не выяснил?
— Выяснить не выяснил, а мин привезли с гору! И все противопехотные.
— Темна вода! — вздохнул Егоров. — Зачем, спрашивается, на ложном аэродроме минные поля?..
— Я сам удивляюсь, — признался Дьяченко. — Нюхал, нюхал, — ничего не понял. И обстановка не такая, чтобы в кошки-мышки играть… По всему видно, настроение у них аховое… Недавно один немецкий полковник наведывался. Между прочим, вместе с нашим румынским майором. С Петреску этим. Хоть мы и незнакомы, но я на всякий случай в кусты…
— Петреску, говоришь?
Егоров взглянул на Дьяченко черными округлившимися глазами и вдруг нагнулся над Тоней и стал ее с силой трясти:
— Тоня! Вставай! Проснись!.. Сейчас же проснись, я тебе говорю!
— Оставь ее, пусть спит.
— Не твое дело! Тоня, проснись!
Тоня застонала, с трудом приоткрыла слепленные сном веки.
— Ну, чего тебе?
— Вставай, послушай, что рассказывает Дьяченко! Петреску тебя и всех нас дурит! — крикнул Егоров. — Потом выспишься… Нужно поговорить!
— Ты изверг, Егоров! — сказала Тоня, выползая из-под шинели. — Плесни-ка мне воды на голову… Ах, мама!.. Ты, Егоров, плохой человек. Дай же чем вытереться.
Дьяченко засунул руку в карман шинели и вытащил бутылку водки, аккуратно налил полстакана и протянул ей:
— Тяпни для бодрости. А вот и огурчик.
Тоня взяла стакан, заглянула в него и нерешительно поднесла ко рту.
— Подожди! — вскинул руку Дьяченко. — Выпьем все вместе, ребята. Все может случиться: раскидает нас жизнь. Давайте договоримся, если потеряем друг друга, — встретиться через двадцать лет.
— Где встретиться? — спросила Тоня. — И почему через двадцать лет?
— Здесь, в Одессе. Интересно, что с нами будет?..
— Согласен, — сказал Егоров. — Я доживу!
— И я доживу! — сказал Дьяченко. — Только сразу давайте установим место.
— У памятника Дюку, — сказала Тоня.
— Отлично! — согласился Дьяченко. — В какой день? Какое сегодня число?
— Нет, лучше под Новый год. Ровно в двенадцать ночи! — сказал Егоров.
— Ребята! А если мы будем жить не в Одессе, а в других городах, — спросила Тоня, — как тогда?..
— Все съедемся, — твердо сказал Дьяченко. — Сколько мне будет лет? Сорок пять? Я же буду еще совсем молодым мужиком. Ну, за встречу!..
Он выпил свои сто граммов единым духом, ревниво проследил, чтобы до конца выпила и Тоня, и вкусно хрустнул огурцом. Она подробно рассказала обо всем, что пережила за эти несколько дней. Слушая ее, Егоров все больше мрачнел. Да уж, она попала в переделку. Можно сказать, чудом осталась жива. Этот бандюга в блиндаже запросто мог ее пристрелить, но зато теперь установлено, что Коротков — агент гестапо и с ним надо кончать игру. Но умно, чтобы не вызвать подозрений и не спугнуть.
К Штуммеру придется идти и доложить все, что приказал полковник. Конечно, люди Короткова добрались благополучно, входят в доверие и ждут дальнейших указаний. Время, когда будет наиболее удобно начать новую карательную операцию, они сообщат.
— Ну вот, а теперь перейдем к другому делу, — сказал Егоров. — Дьяченко, повтори, где ты видел Петреску.
Дьяченко долго рассказывал о своей встрече с румыном. По всем признакам, тем немецким полковником, с которым приезжал Петреску, был Фолькенец. Наслушавшись и наглядевшись всего понемногу, Дьяченко пришел к выводу, что ожидают десантников у Хаджибеевского лимана. На это же намекал Тоне и Петреску. Он сказал тогда, что Фолькенец, возможно, вскоре уедет из Одессы.
— Копаемся! — проворчал Егоров. — Теряем попусту время. А знаешь, что я решил? — повернулся он к Тоне. — Я решил, что правильнее всего действовать через старика Тюллера. Как-никак он Зинаиде отец, и ему проще подступиться к ней, чем любому из нас.
— Это еще как сказать, — возразил Дьяченко. — Они не виделись, кажется, чуть ли не со дня оккупации. К тому же ведь мы пока еще сами не знаем, о чем именно его просить.
— Одну минуту, ребята! — Егоров замер, о чем-то напряженно думая. — Тюллер мне сказал, будто у него в Люстдорфе есть дача, правда, старая, но это уже кое-что…
— Ты хочешь сказать, что Зина и Фолькенец могут оказаться на этой даче? — спросила Тоня.
— Вот именно! Могут!
— Нет! — решительно возразил Дьяченко. — Зина откажется. Она наверняка скрывает от Фолькенеца, что у нее есть папаша. Иначе старик давно бы кончил все свои «художества».
— Ладно, обо всем этом я еще подумаю, — подытожил Егоров. — Возможно, придется напрямки поговорить с Тюллером, тогда все станет ясно.
Дьяченко вытащил из кармана не первой свежести платок, тщательно вытер вспотевшее лицо и шею, сказал:
— А знаете, почему я приехал? — Он с обидой посмотрел сначала на Тоню, потом на Егорова. — Эх вы, даже не спросите! А у меня просто голова лопается от мыслей! Третьего дня нам приказали отобрать сто пленных из тех, кто послабее, и вернуть в Одессу. Спрашивается, зачем? Расстрелять? Так для этого незачем с места на место возить. И куда, вы думаете, привезли? Прямо в городскую комендатуру. Там их пока заперли по камерам. Говорят, какая-то операция задумана, а какая, не пойму…
— А ты расспроси у дежурных, — сказал Егоров.
— Так они в самый последний момент узнают либо вообще ничего не узнают.
— Я пойду, — сказала Тоня. — Прощайте и не поминайте лихом. Меня ждет Штуммер.
Глава одиннадцатая
Штуммера в комендатуре не оказалось. Дежурный, очевидно уже предупрежденный, едва взглянув на Тонин паспорт, открыл большую, бухгалтерского вида книгу и пересказал немногословное распоряжение Штуммера: немедленно отправиться в Люстдорф. Это означало — к Короткову!
Ох, как ей этого не хотелось! Пока она еще верила в то, что над ним нависла угроза смертельной опасности, и искала способа, как выручить его из беды, встречи с ним казались необходимыми. Но теперь она знала, что перед ней изощренный враг, который ведет свою сложную игру: завоевывает доверие тех, кто хочет бороться с гитлеровцами и потом предает их.
