Тайные знаки - Сашнева Александра (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
— Мудаки! — сказала Стрельцова, стуча зубами.
— Дура! — рявкнул Оборотень. — Это испытание духа! Как ты будешь повелевать адскими полчищами, если боишься «глазок»?
— А я и не собираюсь никем повелевать, — скривилась Стрельцова. — У меня сын в Саратове. Это вы что-то там хотели…
Катька клацнула зубами, внезапно развернулась и, вырвав руки, побежала в другую сторону. Катька обезумела и неслась, лишь изредко открывая зажмуренные глаза. Однако Оборотень догнал ее и схватил за куртку.
— Куда тебя несет? Куда? — заорал Оборотень.
— В гостиницу! — процедила Катька, упираясь и пытаясь вырваться. В голове пронеслось: «Хорошо, что пошла в кроссовках!» — Короче! Стрельцова! — заявил подбежавший Плесень. — Ты хочешь, чтобы у тебя было много денег?
— Хочу, но…
— Тогда терпи! Гля! — сказал Оборотень, стуча зубами. — Думаешь баблы кому-то просто так дают? Или ты всю жизнь, гля, хочешь по дешевке подмахивать? Не горбит тебя?
— Может и горбит. А что делать-то? Кошек мочить на могилах? — проскулила Катька и опять дернулась.
— Не надо, гля, никаких кошек! — зашипел Оборотень. — У нас все есть. В нашей баночке! Никого не надо убивать! Просто мы вызовем эти, гля, адские полчища, и будем повелевать ими. А ты нам поможешь! Сука! Ты будешь выть своим долбанным голосом, и они прилетят. Они не могут не прилететь на твой вой! Гля!
— Но-но! Попрошу! Не нравится — не слушай! — возмутилась Катька.
Она разозлилась, и страх отпустил.
— Я в положительном смысле, гля! Кстати! На-х-тебе этот Бамбук? Давай в нашу группу! Нам как раз нужна такая телка, как ты! Мы станем известными и заработаем кучу баблов! А на Бамбука и на всех пидоров порчу нагоним…
— Ага! И без бабла останетесь совсем! Придурки! Пусти! — Катька опять дернула руку. — … всех, кто против, уничтожим! И все деньги нам принесут на блюдечке! И стечения всех обстоятельств будут в нашу пользу! В нашу! Слышишь? Власть над стечением остоятельств! Вот как! Будем крутыми, как «Мерлин Менсон».
В порыве спора она не заметила, как страшные зрачки темноты стали ярче. Теперь, пожалуй, она не рискнула бы остаться одна.
— Блин! Я боюсь! — поморщилась Катька, чувствуя подкатывающую тошноту.
— Да что ты, Стрельцова! — подошел грустный Плесень. — Подумала бы сама! У тебя ж сын. И что? Ты хочешь, чтобы он всю жизнь горбатился на бандюка какого-нибудь? Зря, блин, мой дед шашкой махал в Гражданскую! И Сталин мало гадов пострелял! Правильно он говорил — с развитием социализма врагов только больше будет.
— Пошел ты, Плесень! — ответствовала Катька. — Я за демократию, а вы мне лепечете тут! Хочет в пионеры?
— Да какая демократия, Катька! Какая демократия?! В Раше демократии не бывает! Это сказки для дурочек, чтобы они получше подмахивали! Так и будешь подпелкой, если с нами не пойдешь! Решайся!
— А если пойду? — дрожа от ужаса, спросила Катька. — Что будет?
— Если пойдешь, станешь как Мадонна или как Пуга, — пообещал Оборотень. — Да что мы, блин! Пойдем, Плесень! Пусть она тут трясется одна.
Они бросили Катьку и двинулись вперед, а темнота зашипела и накинулась на Катьку. Ей показалось, что тысячи невидимых змей оплетают ее щиколотки и пробираются по ногам вверх. Чей-то раздвоенный язычок осторожно скользнул в Катькину норку, и она взвизгнула и побежала за лабухами.
— Нет! — кричала Катька, потпрыгивая и вытряхивая змей их штанов. — Нет! Они меня хватают! Откуда они берутся?
— Потому что нечего телиться, — зловеще оскалился Оборотень. — Пойдем с нами. А брюки заправь в носки. Помогает, гля! И глаза зажмурь! Мы сами тебя отведем!
Катька так и сделала.
Штаны помогли, а вот с закрытыми глазами стало хуже. Катька потеряла полностью представление о том, что вокруг что-то существует, кроме двух рук сжимающих ее кисти, асфальта под ногами и маленькой точки, которую она осознавала, как саму себя. Запятая в нигде.
Вскоре Катька потеряла и ощущение асфальта, а потому — боясь рухнуть в бесконечную пропасть физического вакуума — резко подняла веки.
Лучше смотреть на разбегающихся из-под ног змей. Вот черт! А теперь бы пригодились и копыта!
Всю дорогу Стрельцова пристально вглядывалась в асфальт, стараясь не попасть ногой в гадюшник и не наступать на глазки, растущие из асфальта. А глазки высовывались из мельчайших трещинок, мгновенно расцветали цветами, посередине которых и были эти глазки — нормальные живые глаза. Катька наступила на один нечаянно, и он лопнул, точно пузырь с кровью, и долго дергался, как выброщенная на берег рыба. Куст, росший вокруг этого «глазка» заверещал, как резанный кролик.
Повторения этого зрелища Стрельцова не пережила бы, а потому не отводила глаз от своих ботинок и, стало быть, не успела рассмотреть, какими улицами и переулками они двигались вперед сквозь все сильнее застывающий ужас.
Откуда-то появился длинный бетонный забор. Из него тянулись тонкие цепкие паутинки. И Катька боялась вляпаться в них лицом. Но вскоре поняла, что паутинки, хоть и имеют твердость, но по сути бестелесны. Они представляли собой скорее тонкие потоки неких коронных разрядов. Будто бы все деревья, забор, дорога, дома и небесные тела накопили бы статический заряд, и он начал медленно сочиться. Да-да! На ощупь это было похоже на наэлектризованную зимнюю кошку.
— Здесь. — Обротень остановился около решетчатой чугунной дверки.
За литым узором над ровными рядами могилок смутно блазнились католические кресты, освещенное призрачным светом Лунны. Над погостом вибрировало серебристое марево. И казалось, что волосков над ним больше, чем в других местах.
— А чего это? — спросила Катька, кивнув головой. — Чего там светится.
— Дух! — деловито пояснил Плесень.
— Дух?
— А ты думала, что духи это типа призраки? — покривился Оборотень. — Дура! Дух — это типа поля такого. Энергия, короче. Ктийцы всю жизнь парятся, чтобы научиться его видеть, а мы раз и готово! Сожрали по глазку и любуемся. Круто, гля!
— Прекрати обзываться, урод! — буркнула Стрельцова. — А то я передумаю!
Дух, рассеянный над кладбищем был не так страшен. Катька осмелела.
— Лезь, гля! — сказал гитарист.
— Повежливее! Урло чертово! — Катька отступила назад и вслушалась в свои ощущения.
— Лезь, Стрельцова, ты обещала! — мрачно схватил ее за руку стукач. — Мы хотим стать великой группой, круче «Блэк Саббат», круче «Мерлина Менсона» и «Рамштайна», а ты нас кинуть хочешь? Мы педов терпим уже месяц, а ты нас хочешь подставить? Сегодня единственный день, когда можно упрячь этих гадов, а ты… Лезь! Мы будем вызывать Бафомета! Не обращай на него внимания! Он против тебя ничего не имеет, он просто слов других не знает!
— Да, черт его знает, как с вами, бабами, гля, разговаривать? — проворчал Обор. — Если по-хорошему, вы по часу думаете и трендеть начинаете так, что уши вянут. Вот и приходиться пинками, чтобы добиться своего поскорее!
— Да я и сейчас еще развернуться могу, если вы не перестанете мне хамить, мудчесы!
— Катька! Давай так договоримся! — предложил Плесень. — Мы сейчас пойдем туда, сделаем дело. А потом я сам помогу тебе Обора отметелить за его гнойное, недостойное поведение. Катит?
— Ну хорошо! Здраво! — кивнула Катька и поставила ногу на чугунный изгиб.
Плесень с Оборотнем подтолкнули ее под зад, и, пермахнув через верх калитки, она спрыгнула на дорожку.
Странно!
Все изменилось разом — будто бы ограда кладбища отрезала один мир от другого. Тут не было глазок, хотя мир оставался зрячим. Никогда Катька не видала ничего подобного — дорожки, посыпанные гранитной крошкой, светились в темноте серебритым сиянием, кресты, могилы, склепы — все окржали тонкие нити света. Огромные деревья сияли облаками мягкого света, а возле каштана, куда смело направился Оборотень, вообще светился огненный столб. Но вот странно! Этот свет сиял сам по себе, но не освещал окружающего. От него не падали тени!
Парни быстро перелезли следом. И Оборотень повел отряд вглубь кладбища.
