Проснуться драконом - Картур Елена Викторовна (электронные книги бесплатно TXT) 📗
На самом-то деле Инга уже вполне могла бы выполнять свои обязанности телохранителя, не факт, что ей пришлось бы каждый день пользоваться магией направо и налево. Пока как раз ничего такого не случилось, с чем бы нельзя справиться без магии. Однако Ингельд и Бьёрн дружно решили, что использовать единственного доступного мага всего лишь в качестве телохранителя нецелесообразно и довольно расточительно. Растратит свои силы на то, с чем и рыжий вполне способен справиться, а когда нужда возникнет именно в маге, от нее и пользы никакой. Не знаю уж, додумалась ли сама Инга до этого или нет, но объяснять ей, разумеется, ничего не стали. Вообще-то и мне тоже не стали, но достаточно, что обсуждали в моем присутствии.
А Инге кажется, что ее намеренно игнорируют, дабы поставить на место. Мол, Ингельд за ту выходку с шантажом решил наглядно ей продемонстрировать, в насколько подчиненном положении она здесь находится. Даже Бьёрн, простолюдин, не имеющий никакого титула, вправе ей приказывать. Вероятно, она и не зря все это подозревает, Ингельд вполне мог бы, однако необходимость заниматься со мной восприняла как еще одно наказание, бессмысленное, по мнению Инги, тем более что я сама старалась не демонстрировать излишнюю сообразительность. Не догадывается девушка, что я выхожу за рамки обычных фамильяров, вот пусть и дальше не догадывается. И как можно дольше. Хотя ее пренебрежение, конечно, временами вызывало сильное раздражение и желание что-то доказать, но я сдерживалась, понимая, насколько это нецелесообразно.
Но чему-то она меня все-таки научила, несмотря на общую непродуктивность процесса. Я выучила алфавит, что в общем-то несложно с драконьей памятью, единственное, что оказалось непросто – это не путать некоторые похожие буквы. Здешний алфавит даже отдаленно не напоминал ничто привычное, земное. Он для меня все равно что китайские иероглифы: запомнить-то запомнила, но больше как картинку. Некоторые буквы казались очень похожими на вид. Потренировалась писать самые простые короткие слова и читать. С последним возникла самая большая проблема – прочитать вслух так, чтобы меня поправили, если что-то неправильно, я не могла. К тому же в этом языке, так же как и в русском, некоторые сочетания букв писались не так, как читались, ко всему прочему, имелся некий значок, похожий на обычную галочку, пишущийся под некоторыми буквами или их сочетаниями, назначение этого знака я поняла далеко не сразу, поначалу сочтя чем-то вроде ударения. Потом выяснилось, что ошиблась, это аналог нашего твердого знака. Не буква алфавита, а такой вот отдельный знак. Со знаками препинания вышла примерно та же проблема: половина из привычных мне в этом языке то ли вовсе не использовались, то ли Инга не смогла мне доступно объяснить. Учитывая, что переспросить у меня возможности нет, оба варианта одинаково вероятны.
В целом результатом сегодняшних трудов стали несколько десятков самых простых слов, которые я научилась писать относительно без ошибок, и построение коротких и чудовищно безграмотных фраз, а также болящие от напряжения лапы. И крайне раздраженная моей бестолковостью Инга. Она оказалась не лучшим педагогом – сердилась, когда я делала элементарные ошибки или не понимала объяснений. А как тут поймешь? Язык я уже, конечно, знаю достаточно хорошо, чтобы разбирать, что говорят окружающие, но не настолько, чтобы понимать все, и, что сложней, я не могу сказать, что не поняла, и попросить повторить объяснение.
Чем дальше, тем больше чувствую себя первоклашкой, причем первоклашкой бестолковой. Наконец Инге это надоело:
– Это бесполезная трата времени. Хватит на сегодня.
Ну хватит так хватит, мне и самой это уже начало порядком надоедать. И полное отсутствие педагогических талантов у Инги, и неудобное перо, к которому совершенно неприспособлены драконьи лапы с длинными когтями и короткими пальцами. Они уже начали болеть от долгих упражнений, словно весь день провозилась, а оказалось, всего-то четыре часа.
Ну и чем теперь заняться оставшееся время? Была бы человеком, готовилась бы к предстоящему путешествию, а теперь готовиться могу разве что морально. Из личных вещей у меня имеется любимое одеяльце и – вот уж смех, да и только – клетка. Так себе имущество, и, как ни странно, до сих пор меня это вполне устраивало.
Вот так живешь в доме, который уже практически считаешь своим, и вдруг обнаруживаешь, что твоего-то в нем и нет почти ничего. Наверное, это такая особая драконья неприхотливость, потому что стоило только об этом всерьез задуматься, и я поняла, что ведь ничего особенного мне и не нужно. До сих пор не возникло ни единой необходимости обзавестись личными вещами.
Нет, так не пойдет! Дело не в том, что мне внезапно понадобилось какое-то имущество. Я действительно не чувствую такой уж нужды в вещах, что вообще-то даже странно для меня – в своей человеческой жизни я часто слишком сильно привязывалась к вещам, по сути, не таким уж значимым. Но в том-то как раз и дело, мысли о личных вещах и привязанностях, в том числе и к знакомым местам и людям, потянули за собой и другие. Я все еще воспринимаю этот мир как сон, как нечто временное. Как будто вопреки всему все еще надеюсь вернуться и потому опасаюсь привязываться к кому-то и чему-то. Ну с привязанностью к людям вышла осечка, она образовалась помимо моей воли. Пора, пожалуй, и об остальном подумать, не верю ж я в самом деле, что смогу вернуться? Возвращаться уже некуда, даже если это все-таки окажется бредом больного мозга, то однажды просто все закончится. Очень разумные мысли, и в голову приходят не в первый раз, однако в глубине души я все равно в них не верю.
И какой вывод из всех этих размышлений? Пора обрастать корнями, которые привяжут меня к этому миру и заставят наконец поверить в его реальность. Дело, разумеется, не в личных вещах, я так и не смогла придумать, что же мне может быть настолько необходимо, чего я не могла взять на время попользоваться у Ингельда, а хотела бы иметь свое. Но тем не менее отказываться от всего только лишь на том основании, что в случае чего я потом буду скучать по какой-то безделушке, это и вовсе глупость несусветная. Да и сейчас скучаю – по кошке, любимым книгам и плееру. И ничего, живу вот как-то.
До чего ж занимательные мысли иногда от безделья в голову приходят, кто бы мог подумать. Самое время сейчас приобретать какое-нибудь имущество, перед отъездом, ну да. Чтобы было из чего чемоданы собирать. Пойти, что ли, ограбить рабочий стол Ингельда?
Совершить акт вандализма мне не дали, что, пожалуй, и к лучшему. Ингельд наконец вернулся. Неожиданный отъезд изрядно перемешал все его планы, и советнику пришлось мотаться по городу, срочно улаживая дела. У него слишком много разнообразных связей в столице, чтобы можно было себе позволить просто уехать, никого не предупредив, не перенеся или отменив сделки и прочие свидания.
Пообщаться не удалось, Ингельд наскоро поужинал и засел в своем кабинете работать с какими-то бумагами. На мои грустные вздохи и выразительные взгляды он не реагировал. Ну и ладно, не очень-то и хотелось! Значит, к Бьёрну пойду, дальше учиться читать и писать.
Это, наверное, выглядело очень забавно, жаль, что нельзя посмотреть со стороны. Маленький дракончик с зажатыми в передних лапах перьями, кипой бумаги и чернильницей целеустремленно несется по дому, сосредоточенно работая крыльями. Еще забавней стало, когда поняла, что маневрировать на большой скорости с таким грузом я не могу. Перевешивает вперед и заносит на поворотах. Пока коридор прямой – еще ничего, а вот на повороте-то и занесло. И быть бы мне расплющенной о стену и обрызганной стойкими чернилами, если бы Бьёрн очень вовремя не вышел из своей комнаты. Меня поймали на лету, да так ловко, что даже пискнуть не успела. Только вот от неожиданности весь свой груз выронила. Злополучная чернильница полетела вниз, догоняемая ворохом более легких перьев и бумаги… упала на ковер и покатилась. Мы с Бьёрном напряженно проводили ее взглядами. Хорошая непроливашка оказалась, не только не разбилась, но даже и не разлилась, а то, боюсь, мне пришлось бы оправдываться за испорченный ковер. И было бы очень стыдно, потому что даже Ингельд до сих пор воспринимает меня чем-то средним между ребенком и шкодливым щенком, значит, и наказывали бы соответственно.
