Посрамитель шайтана - Белянин Андрей Олегович (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗

— А я что, дура, дожидаться второго и третьего?! Убила бы недоумка…

— Не надо, его уже убивают.

— Кто посмел?! — От гневного рёва вспыльчивой девицы с потолка плавно посыпалась побелка.

— Да уж нашлись желающие. — Лев подмигнул разом спавшему с лица главе кокандской стражи, и продолжил: — Вот он, добрый дядька Аслан-бей, хитростью заманил твоего Ахмеда в гарем, откуда заранее вывезли всех вас, но оставили внутри огромную злобную обезьяну! Ещё и свет везде потушили…

— Так ему и надо, — кидаясь из крайности в крайность, всё ещё не понимая происходящего, надулась Ирида. — Зачем он полез в гарем властителя Самарканда?!

— За вами, о недогадливейшая из жён, — печально склонил голову лучший врун восточных сказок. — Он шёл босиком в поисках вашего следа по семи пустыням, он просил милостыню, жил куском чёрствой лепёшки, увлажняемой дождём и просоленной ветром. Он смиренно сносил тумаки и оскорбления, даже во сне шепча ваше имя сострадательным звёздам. Он дрался с тысячей стражников, он не испугался иззубренных клинков страшных разбойников, он не отступил бы и перед самим нечистым, лишь бы заслужить честь снова увидеть отражение солнца в ваших глазах! Лишь бы упасть перед вами на колени, коснуться лбом расшитых башмачков и тихо сказать: «Ирида, госпожа сердца моего, я твой верный раб, приди и возьми меня, э?»

Глава 51

К финалу этого страстного, поэтичного, театрализованного монолога многие, уже не скрываясь, всхлипывали. Да что уж там многие, даже сам храбрейший Аслан-бей и тот пустил робкую, треугольную слезу…

— Где… мой… возлюбленный муж? — сипло выдавила аль-Дюбина, борясь с комом в горле.

— Да говорю же, в гареме, с гориллой! — давясь от хохота и одновременно изображая полнейшее отчаяние, поддержал друга Оболенский. — А мы тут стоим, треплемся о любовном и возвышенном… Эй, подруга, да ты, может, уже целых десять минут как вдова!

Издав клокочущий стон недоеденного мамонта, громкая восточная женщина галопом ринулась вон, спеша на выручку тщедушного супруга. Юный Наджим первым кинулся к ближайшему окну и, указуя пальцем вниз, радостно зашептал:

— Сейчас, сейчас… все сюда, смотрите!

Из оконного проёма было отлично видно залитое луной угловое здание гарема. Ирида, с пунцовыми щеками и растрёпанным причесоном, загребая тапками, гукнулась всем телом, поскользнувшись на повороте, и только-только завыла, как…

Двери гарема распахнулись изнутри, и на пороге появился томно-усталый башмачник, в женском платье, с подолом, заткнутым за пояс и без паранджи. Мокрое лицо его блестело от трудового пота, лучась осознанием исполненного долга. Увидев свою жену, он чуточку удивился, зачем-то оглянулся назад, пожал плечиками и, мелкими шажками двигаясь вперёд, галантно подал ей руку, помогая подняться.

— Я пришла тебя взять! — заливаясь слезами, здоровенная аль-Дюбина схватила мужа в охапку и унесла, покрывая мокрыми поцелуями. Сентиментальные восточные наблюдатели из окна испустили дружный вздох умиления…

Но самое удивительное, что буквально через пару минут из тех же дверей вывалилась донельзя довольная обезьяна! И хорошо, что блуждающую улыбку на её сладострастной физиономии не видел уже никто…

— Ва-ах, по-моему, всё закончилось очень красиво, а главное, в полном соответствии с законами шариата и лучшими традициями арабских сказок, — назидательно оповестил домулло, когда все присутствующие поочерёдно отлипли от окна, где они едва не задавили бедного падишаха.

С тезисом Насреддина согласились все, и лишь храбрейший глава городской стражи Коканда низко опустил голову:

— Воистину так, греховно мешать тому, что предначертано небесами…

— Тогда чего портить постной физиомордией праздник?! Отметим такое дело, я угощаю! В смысле сейчас по-быстренькому где-нибудь украду и выпьем…

— Увы, о благороднейший из всех воров, мне не до праздника… С каким лицом я теперь вернусь к нашему пресветлому султану? Я не исполнил его приказа, не привёз обещанного, не справился с одной женщиной… Он, конечно, очень милосерден, по-своему, но в порыве неудовлетворённого любовного пыла запросто прикажет бросить меня в клетку с леопардами…

— Оставайтесь здесь, Самарканду нужны хорошие воины, — от души предложил молодой падишах, но Аслан-бей покачал головой:

— Аллах не одобрил бы такого поступка, я вернусь с честью…

— Минуточку, а с чего он вообще так запал на эту габаритную красотку? — сощурившись, уточнил Лев. — Он её где-то видел?

— Нет, но много слышал. По всему Коканду гуляли легенды о чудесной истории девушки, силой равной верблюдице, а красотой — китайской розе! Правда ведь, она разрушила дворец властителя Багдада, дабы спасти оттуда свою любимую маму, которую прятали в надежде на выкуп?

— Ну, где-то, как-то, примерно в этом роде… Только не маму, а сестру, и не разрушила, а ждала за воротами, а о выкупе и речи не было, рыженькую малышку всего лишь хотели… Хотели, в общем! Но это уже неважно, неважно… потому что… есть! У меня есть рабочий вариант на замену! Раз султан не видел Иридушку лично, то предлагаю сдать ему классную тётку — живёт одна, приличный участок в загородной зоне, со своей недвижимостью, водопроводом и, главное, до сих пор не замужем! Чиста, как гурия номер семьдесят три! — Видя, как в узких глазах Аслан-бея вспыхнула надежда, мой друг победно завершил: — Три кило косметики плюс вставные зубы, пара моднявых платьев с разрезом до бедра, и не забыть поменять имя в паспорте с Кирдык-аби на аль-Дюбину! Пиши адрес, цитирую по памяти…

— Я запомню… друг. — Может быть, впервые в своей жизни главный стражник искренне пожал руку именитого уголовника. Присутствующие мягко улыбнулись…

Как видите, всеобщая идиллия мужского взаимопонимания грозила закономерно перерасти в логичную пьянку до утра, когда из того же окна в коридор впрыгнуло грязно-серое существо с кривыми рожками и позорным хвостом.

— Шайтан! — ахнули знающие люди и не ошиблись.

— Опять?! — Оболенский уныло прислонился спиной к стене, покрытой алебастровым узором. — Нет, он просто маньяк какой-то, так ведь и гробит себя день за днём…

— Молчи, э-э… с тобой уже не связываются, — нечистый высокомерно выгнул прыщавую грудь. — Я, э-э… отыграюсь на тех, кто тебе помогал! Вот, к примеру, э-э… на молодом падишахе…

— Только тронь его, — почти нежно предложил потомок русских дворян, и шайтан на всякий случай пригнулся.

— Сказал же, э-э… об тебя больше руки не пачкаю. А его трогать не буду, мы, э-э… тронем его жён!

— Вай дод?! — ничего не поняв, вытаращились все, а в наступившей тишине из глубин женской половины послышались первые неуверенные крики. Причём, судя по энергонасыщенности, сначала они были удивлённые, затем напуганные, потом заинтригованные и к концу скорее даже разочарованные неизвестно чем…

— Я надоумил пойти туда моих, э-э… верных поклонников, бесчестно превращённых вами в простых котов! Но ведь заклятие, э-э… падёт, когда их «кто-нибудь искренне пожалеет…», э-э… так? А кто как не женщины способны часами гладить и жалеть даже самых, э-э… бродячих кошек?! Но теперь все они стали мужами и, э-э… позорят любимых жён этого глупого падишаха!

— Ой, — тихо вскрикнул юный Наджим. — Там же моя Гюльнара, самая нежная, единственная… Остальные достались в наследство от безвременно умершего старшего брата. Я их не люблю, но Гюльнара-а-а…

— Только без слёз! — В критической ситуации Оболенский никогда не боялся взять командование в свои руки. — Друганы, граждане свободного Самарканда и его суверенные соседи, кое-кому там, внутри, не мешало бы напомнить правила приличия! Напоминать будем прямо по морде, кто со мной?!

Аслан-бей, Ходжа, евнух, шесть стражников и ещё человека четыре из прислуги с готовностью засучили рукава, полные решимости умереть под знамёнами такого полководца! Ибо такая смерть — уже честь для мужчины…